— Да, получается, как волка ни корми, он все равно в лес смотрит, — задумчиво произнес Вано.
— Совершенно верно. Снова возьмем Чику. Это характерный пример последней стадии предсмертной агонии рода. Уже даже то, что накопал на него Филер, впечатляет. Его семья кишмя кишит всякими «бесами». В его роду были и анархисты, и нигилисты, двуликие «бесы» инкубы и суккубы, что превращают мужчин в женщин и наоборот, скрытые «бесы» садизма и мазохизма… Его мать в результате ранних беспорядочных половых связей родила ребенка. Но он сразу же умер. Второй и третий ребенок умерли в младенческом возрасте. Возможно, мать каким-то образом догадывалась о дегенерации своего рода, поэтому пустилась на ухищрения, пытаясь обмануть природу. Но как она ни старалась, в конце концов, оказалось, что четвертый ребенок был зачат от злостного садиста, неоднократно судимого за тяжкие убийства. Чтобы скрыть свою беременность, она вышла замуж за другого, На свет появился Чика. Названый отец Чики был законченным алкоголиком, к тому же заражен сифилисом. Считается, что потомству гарантированно передаются все «бесовские» качества. Отец, естественно, догадывался о происхождении ребенка. Чика, мало того что родился рыжим, так еще четырехпалым — на левой руке два пальца были сросшимися. Бог шельму метит!
— Да, я тоже заметил у него этот дефект.
— Так вот… Отец из-за своей полной импотенции и хронического алкоголизма зверел с каждым днем, беспощадно избивал мать и сына. В конце концов, когда Чике было девять лет, мать, придя домой с работы, обнаружила труп мужа. В его живот воткнули нож по самую рукоятку. Чика сказал, что видел, как отец сам напоролся на нож. Дело ясное, что дело темное… Позднее там, где они жили, стали пропадать соседские кошки и собаки. Однажды мать застала своего сына за разделкой тушек этих беззащитных животных.
Если следовать дедуктивному психоанализу, именно тогда у Чики начинает всплывать негативная наследственность, а также формироваться комплекс неестественной любви к смерти. Это значит, что человек всю жизнь живет любовью к чужому страху и чужой смерти. Они становятся для него наркотиками. Но данный комплекс одновременно порождает мучительный страх перед собственной смертью, который тоже сопровождает человека всю его жизнь.
Когда Чике было двенадцать лет, его мать повесилась в туалете. Подобный суицид опять-таки — проявление признаков гнилого рода. Естественно, для психики Чики данное происшествие не прошло бесследно. Он полностью замкнулся в себе. На воспитание его взяла бабушка со стороны матери — полуеврейка. Благодаря ее стараниям Чика выбрал себе профессию хирурга и даже поступил в мединсти- тут. И эту профессию Чика выбрал не случайно, чтобы поближе быть к внутренней среде крови и власти над телами.
— Змея меняет кожу, но сама от этого не меняется.
— Совершенно верно.
— А как же душа? Она что, отсутствует у подобных типчиков?
— Почему отсутствует? Отнюдь. Конечно, бывают в истории случаи, когда тело живет без души, но они единичны. Кстати, редкостный пример — наш Люка. А в основном души, конечно, присутствуют, только доступ к ним наглухо забит тоталитарной властью животного начала в мыслях человека. Но тут вопрос даже не в присутствии души, все гораздо глубже. Почему именно эти души оказались в телах деградирующего рода…
Машину сильно тряхнуло. Пошла ухабистая дорога лесных проселков. Сэнсэй некоторое время сосредоточенно вел автомобиль и, выехав на ровную дорогу, продолжил:
— Так вот, о Чике. В мединституте у него разыгрался половой «аппетит». Это понятно. В восемнадцать—двадцать пять лет половой инстинкт и, соответственно, связанные с этим психозы проявляют себя сильнее всего. Как говорят нынче ученые — гормоны в голову бьют. В этот период у Чики утверждается комплекс садизма. Он стал испытывать наслаждение от ненасытной жажды власти и своей половой силы и блаженствовал, развлекая себя сексуальными на- силиями в извращенной форме и страхами очередной партнерши-«жертвы». Из мединститута Чика «вылетел» именно из-за своего сексуального садизма. Находясь в экстазе во время половой связи с однокурсницей, он начал резать ее тело бритвой. Вид крови его еще больше опьянял. Но девушка смогла вырваться и убежать. Чику тогда не судили, так как его бабушка постаралась замять дело до суда. А зря! Сколько людей от него потом еще пострадало… Ну, а дальнейшая жизнь Чики закрутилась на волне преступных деяний, пока его не нашел Кронос. Как говорится, свой своего чует по запаху… До этого Чика успел жениться. Но вскоре выяснилось, что детей у него никогда не будет. Вот тогда у него и окончательно «сорвало крышу». В предсмертной агонии своего рода Чика возненавидел всех и вся. А тут подвернулся подымающийся Кронос с беспределом власти. И Чика получает то, к чему стремился всю свою сознательную жизнь, причем в открытом виде: кровь, тела и безграничная власть над собственными жертвами. Естественно, после такого «подарка» он был предан Кроносу, как собака… Но как бы Чика ни «разделял и властвовал», как бы «глубоко ни дышал», перед смертью, как говорится, не надышишься. Особенно если это смерть рода.
Сэнсэй с Вано подъехали к поселку Люки со стороны леса. Не доезжая метров пятьсот, Сэнсэй потушил фары. Дом Люки по-прежнему угрюмо стоял на окраине. Но сейчас возле него наблюдалось некоторое оживление. Вано вызвался сходить в разведку. Он бесшумно пробрался к дому. Темнота скрывала Вано с головы до ног, делая его своей невидимой частью. Возле ворот Люки стояли две машины. Вано подполз к ним совсем близко. В одной из машин сидели люди и играли в карты, щурясь в тусклом свете салона. Видимо, они давно поджидали хозяина дома, и такое времяпрепровождение им изрядно надоело. Вано послушал их ленивые реплики и уже собирался уходить, как внезапно у кого-то из картежников зазвонил мобильник.
— Да, — послышался голос и тут же изменился. — Что?! Люка?! Ясно… Ясно… Едем!
Выругавшись по-черному, он сообщил остальным находящимся в машине:
— Твою мать, Люку завалили! Тремовы только что обнаружили его у себя в кабинете…
В салоне повисла немая тишина. Лишь приглушенная музыка доносилась из приемника. Эта новость явно шокировала присутствующих.
— Ну, чего расселись! Быстро по машинам! — рявкнул тот же голос.
Вано моментально откатился в сторону. Почти одновременно из автомобиля выбежали трое мужчин и кинулись ко второй машине. Взревевшие моторы двух поспешно отъезжающих иномарок подняли неугомонный лай собак в округе. Вано, воспользовавшись этим шумом, скрылся в темноте в сторону леса. Сэнсэй встретил его с улыбкой.
— Ты что там, приблудившегося кота изображал? — спросил он с издевкой.
Вано усмехнулся.
— Ну, чего ты зубы скалишь? Ну не я, не я всех собак брехать заставил! — пошутив, он перешел на серьезный тон и подробно рассказал обо всем, что видел и слышал.
— Отлично, — проговорил Сэнсэй, выслушав друга. — Даже еще лучше, чем я предполагал. Теперь все разбуженное село подтвердит, что две машины умчались от дома Люки во втором часу ночи. Скорее всего, они еще с утра поджидали Люку. Следовательно, кто-то может запомнить их номера, дать описание. Этот след приведет к Тремовым. А дальше, по милицейской логике, ясно, что труп Чики — дело рук Тремовых…
— Безусловно. Если учесть, что бандиты мыслят единственно знакомыми им милицейскими категориями, то все в порядке. Но мелюзга, вроде тех недоумков, которых я видел, не в счет. Такое серое мышление может быть интересно только районному отделению милиции… А вот Минос — это уже серьезно…
— Не беспокойся. Минос и пальцем не пошевелит для этого дела.
— Ты уверен?
— Уверен. Видно, мы изъяли у него очень серьезную информацию. Надо будет проверить эти дискеты… Иначе он бы еще вчера всех своих старых знакомых из контрразведки на уши поставил. А Минос из «Олимпа» со вчерашнего дня не вылезает. Знать, затаился со страху… Но не беспокойся, мы и для него подбросим несколько фактов, указывающих на Тремовых. А пока Минос со всеми разберется, «поздно будет пить боржоми — печенка развалится».
Они подождали, пока собаки в поселке более-менее успокоятся, и потащили Чику к дому Люки. В отличие от прошлого раза, свет в окнах дома не горел. Все это злачное место было погружено в непроглядную темень. Друзья заволокли мешок в сарай и наглухо закрыли за собой дверь. Сарай стал воплощением мечты Люки, который его построил. Стены были добротные, покрытые особым звуконепроницаемым материалом, чтобы никто не слышал, какие ужасные вопли раздавались внутри. Сэнсэй развязал мешок и вытащил из него крепко связанного по рукам и ногам Чику с кляпом во рту. В маленьких бегающих глазках некогда всесильного убийцы застыл неописуемый страх перед ожидаемой смертью. На его одежде засохло несколько кровавых пятен. Чика, виртуозно владевший ножами, всегда носил их с собой. И сейчас он был весь ими нашпигован. Его захватчики даже не потрудились забрать это смертоносное оружие. Поэтому, когда Чика трясся в багажнике, он отчаянно боролся за свою жизнь, пытаясь придумать способ, как добраться до своих ножей и освободиться от пут. Но так и не смог. Его связали столь крепко и хитроумно, что любая попытка пошевелиться сопровождалась сильнейшей затяжкой. Пару раз, превозмогая боль в попытках извернуться, он получил несколько неглубоких порезов от собственных остро заточенных ножей. После этих неудачных стараний Чика окончательно сник. Страшная смерть, которой он всю жизнь так боялся, неумолимо приближала свои костлявые объятия.
