— С чего бы это? Ведь он ей рукопись не подсовывал.
— Да хотя бы от тебя, Лариса. Вы ведь дружили. Ты могла поделиться с Ксенией своими намерениями отыскать Очаг.
— Не могла, — сухо ответила Лара, — Я этому негодяю слово дала, что никому не расскажу о наличии у меня рукописи. Кир сказал, что, мол, даже от Зинаиды скрывает её существование. Что, мол, Хомутов согласие на прочтение рукописи не давал и он, Кир, нарушает все возможные заповеди, передавая мне этот текст, но ради дружбы и в интересах общего дела по-другому поступить он не может.
— И с меня слово брал, — простодушно улыбнулась Алла, — Только что я, дура, что ли, такую чушь выполнять. Пообещала для пущего сценаристского спокойствия его величества, и Зинаиде тут же копию сняла.
— Стыдилась бы! — снова заучительствовала Лариса.
— А чего? Я тоже ради дружбы и в интересах общего дела. Режиссеру, наверное, важно иметь при себе экземпляр такой рукописи, а?
— Девочки, вы же договаривались не ссориться! — вмешалась я, — Так вот. Я считаю, что Кирилл еще немного помучается отсутствием Ксении, и явится к нам сюда её вызволять. Отключит замок и выпустит нас с миром.
— Ну, уж нет! — хором заявили пленницы, — С миром мы отсюда не уйдем! Кир еще пожалеет…
— Думаю, он уже жалеет, — поделилась я, — Одно дело — придумать красивый сценарий исчезновения двух человек. Совсем другое — воплотить его. Наверняка ваш сценарист страдает из-за содеянного… Я бы даже сказала, что воочию видела, как он нервничает…
— Фигня! — не слишком-то вежливо прокомментировала мою сентиментальность Алла, — Я Кирилла хорошо знаю. Он из породы тех людей, которые настолько боятся остаться в проигрыше, что даже очевидные минуса объявляют выигрышем. Он убедит себя в собственной правоте и станет свято верить в неё. А нервничает он только из-за Ксении. Только являться за ней, думаю, не станет… Прийти сюда, значит признать своё участие в организации нашей ловушки. А он нас знает. Мы и придушить ненароком можем. Ради Ксении рисковать жизнью?
— Он её любит больше чем жизнь, — сдавленно возразила Лариса, завистливо вздыхая, — Он сам мне говорил… Эх, кто б меня так полюбил бы!
— Чур, не я! — закричала Алла и снова захохотала, — Остаетесь только вы, детектив. Все остальные жители планеты навек отделены от Ларки толстенными подвальными стенами. Ах, наша королева красоты осталась без свиты воздыхателей и увядает…
— Вот дура-то! — беззлобно махнула на хохотушку рукой Лариса и кокетливо повела плечами, звание королевы красоты ей явно польстило, — А за Ксенией Кир придет. Если поверит, что она и впрямь здесь могла оказаться. А что? Станет разбираться, узнает, что у Зинаиды есть копия его подсадной рукописи, решит, что Ксюша её читала… Приползет сюда, как миленький. Еще и спасителем прикинется. Мол, разгадал тайну и пришел нас вызволять. Нужно только дождаться, пока он окончательно сварится.
— Такие жилистые варятся долго, — со знанием дела проговорила Алла, — И жрать их потом противно. Тем более, что пока он будет вариться, мы тут успеем состариться и сойти с ума.
Да, ожидание милости со стороны тюремщика — не лучшая стратегия побега. Нужно было думать дальше. Мы все втроем посерьезнели, задумались, и породили на свет массу несусветных глупостей.
— Есть идея! — снова горячо провозглашала я, — В щель между железным листом и окошком может пролезть бумага. Записка с просьбой о помощи.
— Делали, — уныло рапортовала Алла, — Голяк. Это ж единственное место в городе, где трамвайные рельсы так близко от дома проходят. Поэтому, люди там не ходят. А трамваи читать не умеют.
— Ну, может, какой-то прохожий забредет случайно… А! Знаю! К записке нужно прицепить деньги. На купюры у наших прохожих взгляд наметан. Под любым трамваем обнаружат.
— Попробовать можно, — выдавала резюме Лариса.
Но и эта затея обрекала нас на ожидание. Может быть, кто-нибудь, когда-нибудь… Нет, нужны были еще варианты.
— А давайте стучать по трубам! — изрекала гениальная я, — Когда-нибудь ведь жильцам это надоест, и они придут оторвать нам головы… После того, как все возможные места обыщут. Догадаются же в подвал спуститься… Должны!
— Делали, — поражала разнообразием ответов Алла, — Тут какие-то неправильные трубы. Они издают неправильный звук. Его и нам-то не слишком слышно…
— Ну, мало ли, вдруг там наверху у кого-нибудь слух обостренный.
— Вот что! — Алла заразилась моим «недержанием идей», и тоже начала нести полный маразм, — Нужно поджечь что-нибудь возле окна… Если долго и старательно поддерживать огонь, то живущие наверху заметят дым и перепугаются.
— Пока они будут перепугиваться, мы тут задохнемся или сгорим, — на этот раз не одобряла и я.
— Лучше смерть, чем это бесконечное томление, — вздыхала Алла, — Слушайте… У нас ведь электроплитка есть… Может, с её помощью можно взрыв устроить. Что-то такое мы по химии проходили. Если какое-нибудь вещество накалить — оно взорвется…
— Вот же ж террористка-мечтательница, — переглядывались мы с Ларисой, — Если б так легко из подручных средств можно было взрыв сооружать, ни один пленник бы долго в тюрьме не просидел.
— Эх, надо было химию лучше учить, — не слушала нас Алла, — Я бы тут сейчас из всех этих консерваций такой бы фейерверк устроила.
И тут меня осенило.
— Слушайте! — призвала к порядку я сокамерниц, — Я знаю, что надо делать. Все, что мы сейчас тут говорили — верно. Под лежачий камень вода не течет. Значит, нужно действовать. Мы обманем систему трех дверей.
И все-таки эти актрисы были совсем дети. Мои уверенные интонации моментально убили в них всю иронию. С широко раскрытыми глазами, глотали они сейчас каждое моё слово, и были готовы выполнять любые мои бредни. Впрочем, клин клином вышибают. Попали они сюда, поверив в одну чушь, значит, поверив в другую, возможно и выберутся. Я и сама свято верила в своё придуманное.
— Первое: мы используем все возможности для привлечения внимания. Спать будем по очереди. Тот, кто не спит, будет стучать по трубам.
— А как же спать тогда, под этот стук? — закапризничала Лариса, — Может, лучше днем стучать…
— Днем и без нас все стучат. Днем это ни у кого не вызовет должного раздражения. Мы своим стуком должны достать жильцов настолько, чтобы они, не поленились, оторвали попы и отправились жаловаться в ЖЭК. Эх, главное, чтоб наш стук по трубам хоть немного был слышен на этажах… Дальше. Обязательно каждый день будем писать штук по пять записок, объясняющих ситуацию. Я здесь где-то банку с мукой видела. Сварим клейстер и будем клеить наши записки к рубликам. И в оконные щели их под трамвай станем выкидывать. Может, в конце концов, заметит кто…
— У меня есть только два рубля и десятка, — озаботилась Лариса.
— Два рубля — это хорошо, а десятку придется на мелкие разменять! — отрезала я, и тут же зарделась, осознав сказанное. Совсем заработалась, бедняжка. Вот освобожу этих дурацкий девчонок и в жизни больше не в одно дело самостоятельно не полезу. Пусть Жорик расследует, а я ему кофе буду варить, речи конспектировать и прочими бесполезными делами заниматься. Главное, моей совести не нужно будет ни за кого ответственность нести.
— Ладно, все что есть — выбросим утром за борт, — вернулась я к вопросу о деньгах, — Какая-никакая, но попытка. Кстати, десятку наши граждане точно найдут. У них на крупные купюры подсознательный охотничий инстинкт. Я знаю одну даму, у которой, как собачий нос, мочевой пузырь работал: четко знал, где деньги спрятаны. Как чует добычу, так хозяйку прижимает. Та, деваться некуда, в кусты или в подворотню какую бежит. И ни разу еще не было, чтобы она при этом деньги не нашла. Представляете?
Девочки не представляли, но, судя по взглядам, очень верили. Мало ли? Отчего бы такой даме ни решить на трамвайных рельсах примоститься и нашу десятку найти?
— Кроме того, попытаемся, не устроив пожара, газеты наши подсушить и подпалить. Вдруг поможет? Тогда одна из вас будет постоянно дежурить возле окошка и поддерживать огонь. Дым действительно может внимание привлечь. Только пожар не устройте, пожалуйста…
— А почему это одна из нас? — капризно удивилась Лариса, — А вы что делать будете?
— Не считай чужие заслуги, — осадила я её, — Не волнуйся. Себе я уготовила другую участь. Я, девочки, от вас ухожу.
— Что-что?
— Надоело мне здесь с вами сидеть. Я ж далеко не студентка уже, чтоб по общагам перекантовываться. Буду отдельную жилплощадь завоевывать.
— Эй, вы заболели, да? А где здесь юмор?
— Нету тут юмора. Сплошная суровая правда жизни. Вот подумайте. Вдруг сработает не записка, в которой все подробно можно объяснить, а, какой другой метод. Привлечем мы чье-то внимание. И что? Они сюда спустятся, двери подергают — заперто. Может, к Хомутову пристанут, мол, что там в твоем подвале. Тот ответит — племянник ключ забрал, ничего не могу поделать. Пока догадаются куда-то заявить или Кира отловить, мы тут будем томиться. Нет уж. Лучше эту нашу дверь прикрыть, пройтись перед твоими, Ларочка, любимыми датчиками, чтобы замок сработал и быть уверенными, что внешняя дверь открылась.
