фильме показывали разные способы шифрования послания, начиная от самых простых, буквенных, и заканчивая использованием целых шифровальных машин – одна «Энигма» чего стоит! Устраивались целые шпионские погони, преследования, заговоры, лишь бы добыть ключ от шифра и разгадать планы противника…
Итан судорожно схватил телефон и попытался найти в Интернете типы шифров, чтобы понять, с чем он имеет дело, но для этого потребовалось бы какое-то время, а его у мальчика не было: мама вот-вот могла зайти в комнату. Разумеется, с ходу ничего подходящего обнаружить не удалось, да и на телефоне был установлен родительский контроль, который не позволял Итану заходить на сайты, поэтому мальчик положил увеличительное стекло обратно в ящик и, задумавшись, сел на кровать. Его мысли метались, не давая сосредоточиться на чём-либо одном. Дворец, библиотека, кража книги, шифр, брокколи… У Итана даже разболелась голова. Он почесал лоб и, провожая взглядом маленькие звёздочки, разбегавшиеся от ночника, расстроенно подумал: «Надо обязательно разгадать шифр! Но… Куда же мне спрятать эту книгу? Не в карман же!»
Неожиданно для самого себя Итан осознал, что придумал новый способ прятать за ужином ненавистные овощи. Конечно же, карманы! И как только раньше ему не приходила в голову эта простая мысль!
Дверь комнаты скрипнула и начала открываться, так что Итану пришлось спешно сунуть книгу под подушку, а самому – распластаться под одеялом. Вошла мама.
– Ты уже ложишься, малыш? – примирительно спросила она, садясь на краешек кровати. – Вижу, зубы ты почистил.
Итан провёл рукой по своим губам, с досадой понял, что не смыл зубную пасту, и тут же стёр её рукавом пижамы. Мама поправила одеяло, свисавшее почти до пола, и добавила:
– Итан, врать нехорошо. Я уже давно заметила, что ты прячешь еду, а потом выкидываешь, но надеялась, что одумаешься.
Она всё знала! Мальчик покраснел от стыда, а мама продолжила, разглаживая складку на простыне:
– Я просто хочу, чтобы ты понимал одну вещь. Если тебе что-то не нравится, ты можешь мне об этом сказать. Я не буду заставлять тебя делать то, что тебе неприятно, но ты должен мне об этом рассказать, а не обманывать меня. Когда человек привыкает врать, ему очень сложно остановиться. Он говорит неправду, глядя прямо в глаза, и не считает себя виноватым. А начинается эта привычка с мелочей, например с выкидывания еды.
Итан почувствовал себя вдвойне виноватым. Мало того что он врал про салфетку, так он ещё и утаил от матери книгу. Ему было так стыдно, что он не смог сдержать обжигающих слёз, которые тут же потекли по щекам.
– Не надо плакать, просто знай, что ты поступил неправильно и впредь так вести себя не нужно. Обещай, что ты больше не будешь меня обманывать, – сказала мама и погладила сына по курчавой голове, распутав несколько золотистых завитков.
Так нельзя, надо сказать маме о книге. Итан уже открыл было рот, чтобы во всём сознаться, но слова раскаяния застыли на губах. Если он сегодня сознается в пусть и случайной, но краже книги, мама очень сильно разозлится и в наказание отберёт у него самое ценное, что у него есть, – телефон. Она всегда так делает, когда хочет максимально строго наказать Итана. А он ведь так и не одолел тот злополучный уровень в игре! Все мальчишки в классе уже наверняка его прошли и обязательно будут завтра хвастаться. Что же теперь, Итану стоять в стороне и молчать? Нет, нет, сегодня точно нельзя рассказывать про книгу!
Еле слышно он пообещал матери, что не будет врать, и нахмурился. Было очень неприятно лгать вновь. Поразмыслив, мальчик решил, что, как только пройдёт игру до конца (и желательно быстрее других, чтобы в классе все обзавидовались), он тут же во всём сознается, и будь что будет.
Пожелав спокойной ночи, мама ушла, оставив Итана одного среди мерцающих звёздочек ночника. Он достал из-под подушки книгу и засунул её обратно в рюкзак, решив, что спрячет в своём школьном шкафчике. Немного помедлив, он положил в рюкзак и лупу. Вещь нужная, мало ли, потребуется где-нибудь.
Закутавшись поуютнее в одеяло и убедившись, что ноги не свешиваются с постели, мальчик обнял большую пушистую подушку. «В конце концов, я наврал только про брокколи, – подумал он. – Про книгу я просто ничего не сказал. Вот если бы мама спросила меня: „Итан, не взял ли ты в библиотеке какую-нибудь книгу?“ – а я бы ей ответил: „Нет“, то я бы солгал. Да я и не хотел её с собой забирать, это вышло случайно… Но мама мне теперь не поверит и всё равно будет ругаться. Что за несправедливость?»
С этими мыслями он провалился в неспокойный сон, в котором всё тут же перемешалось: физиономии на картинах с выставки, музей, деревянные полки, странные буквы и цифры, безумные учёные и колдуны…
Посреди ночи Итан неожиданно проснулся и настороженно прислушался: ему показалось, будто возле двери его комнаты громко скрипнула половица. «Кто-то ходит по коридору?» – мелькнуло в его сонной голове. Но больше звуков не последовало, в комнате стояла тяжёлая, звенящая тишина. Мальчик сел на кровати, лениво потянулся и покосился на настольные часы. Была глубокая ночь.
Отбросив одеяло в сторону, он аккуратно запустил ноги в мягкие тапки, подкрался к двери и жадно припал ухом к холодной поверхности. Было так тихо, что щелчки стрелки на циферблате больших часов в гостиной, обычно едва уловимые, сейчас гулким эхом прокатывались по пустому коридору. Итан медленно нажал на ручку двери и выглянул в коридор, подозрительным взглядом окинув тёмные стены.
Наконец набравшись смелости, он прошмыгнул на кухню и, стараясь издавать как можно меньше шума, налил в стакан воды. Мама всегда ругалась, если кто-то будил её посреди ночи, поэтому от всех требовалось двигаться совершенно бесшумно, словно ниндзя.
Направившись затем в ванную комнату, Итан потянулся к выключателю, но – странное дело – лампы не зажглись. Мальчик в недоумении продолжал щёлкать выключателем до тех пор, пока не осознал, что придётся довольствоваться светом, скудно сочившимся сквозь узкое окно над ванной. Наскоро помыв руки, Итан огляделся: в темноте все вещи приобретали острые и недружелюбные очертания. Нечаянно его взгляд упал на большое зеркало в углу. Оно таинственно мерцало, отражая слабый ночной свет. Но что-то было не так. Итан настороженно приблизился к гладкой зеркальной поверхности, вглядываясь в тёмные блики, как вдруг ахнул. За его спиной вместо белоснежного кафеля на стенах в отражении виднелись мрачные мраморные панели, а в противоположном углу, где обычно стояла ванная, сейчас громоздились тяжёлые перила широкой
