– Какая разница – восемьсот или семьсот. Все равно деньги запредельные.
– Ну и правильно. Чего там растягивать.
– Вы что – смеетесь? Я понятия не имею, где брать эти деньги.
– А вот на то, чтобы понять, где в ближайшие пять лет каждый месяц вы будете брать восемьсот десять долларов, у вас есть три месяца. Три. Вам понятно? Не думайте об этом прямо здесь. Поезжайте домой, выпейте, развейтесь. А потом и подумаете. – Он смотрел на меня, излучая в окружающее пространство мужскую силу и уверенность, заражая ею все вокруг, словно радиацией.
Я не смогла сопротивляться. Я отдала себя в его власть. Я была как кукла из любовного романа. «Космополитяне» меня убили бы за такой позор. Написала все нужные заявления, заполнила какие-то бланки и выкатилась на улицу, чтобы вспоминать о Нем весь оставшийся вечер. Думаю, что он не отвечал мне взаимностью. Думаю, что он провел вечер с какой-нибудь сногсшибательной стройной красоткой, только что первый раз в жизни получившей паспорт. Потому что перед ТАКИМ открыты все двери.
Глава 4
О том, хорошо ли быть лягушкой в банке со сливками
Сказать, что я и все мои родичи были в шоке – это сильно погрешить против истины. Шок – это всего лишь состояние, из которого можно вывести человека, дав ему звонкую пощечину. Но даже если бы мне и маменьке набили физиономии, наставив синяков под каждым глазом, а потом еще отходили бы батогами – и это не вывело бы нас из того состояния ступора, в котором мы пребывали.
– Подлец твой Серега! – возмущалась маменька. Только заявление звучало банально. – Этот сраный лимитчик недостоин даже, чтобы в него бомж плюнул. Мариупольский ублюдок. – Тоже так себе высказывание, если не брать в расчет, что слова «сраный» и «ублюдок» в устах мамы – целое событие.
– Я жалею, что родилась! Лучше бы ты сделала аборт. – А этот хит вечера выдала уже я. Выдала и напилась в дым, вспоминая такого великолепного, но такого презрительно-недоступного банковского сердце-еда. Интересно, он там самый главный? Если нет, то как же должен выглядеть Самый?
Наутро стало ясно, что даже если я все три месяца проведу в тяжелейшем запое, мне это не поможет. Надо было делать выбор. Либо спиться уже окончательно, бросить семью и собирать по подворотням бутылки до конца жизни, либо искать бабки.
Не имея сил решить дилемму, я ушла из дому погулять, проветрить похмельные мозги.
Я гуляла весь день и, наверное, прогуляла бы и всю ночь, если бы любезный сотрудник милиции не предложил мне скоротать время в «обезьяннике» их отделения. И его можно было понять: бледная, расхристанная, с всклокоченными волосами, торчащими из-под ошибочно напяленной мною старой маманиной шапки. В глазах безумие, на губах оскал, в кармане ни копейки. Как только я вспоминала, что скоро меня попрут из родного дома, что муж меня бросил, что есть и одеваться нам не на что, так слезы новыми потоками лились из глаз. Иногда я садилась на лавочку и ревела в голос. Ко мне подлетали прохожие, спрашивали, что случилось? Но я только продолжала реветь или огрызалась, и они уходили. Я вставала и шла дальше, чтобы согреться. Я ходила и ходила, пока окончательно не запуталась в темноте незнакомых районов. Там-то меня и сцапал патрульный. Ночь, проведенная в «обезьяннике», меня окончательно отвратила от варианта «спиться». Похабная матерщина ментов, адресованная то мне, то соседям по временному приюту, и вонь такая, что выворачивает наизнанку и тянет блевать. Между прочим, многие и не сдержали порыва. Это я вам точно говорю. Следов плохой работы желудка был полный «обезьянник». В общем, наутро приехала мама и подтвердила, что я Ольга Петрова, и меня отпустили. Вот тут-то я и поняла, что буду любой ценой искать деньги. Где и как – непонятно, но уж, конечно, не у кавказца Вано. Я отмылась, отоспалась и поехала к Мотьке.
– Привет, что-то срочное? – спросила она, будто не понимала, за чем я. Видит бог, я не хотела это произносить, но пришлось.
– Скажи, Мотька, ты одолжишь мне денег?
– Сколько?
– Сколько сможешь. Все пятьдесят ты ведь не сможешь?
– Дурацкий вопрос. Понимаешь, Олечка. Я тебя очень люблю и все такое, но это! Одно дело – помочь тебе продержаться, чтобы ты с голоду не подохла. А совсем другое, выкупать из заклада твою квартиру. Я не потяну.
– Я, собственно, и не сомневалась. Но спросить я должна была.
– Я понимаю.
После этой эпохальной «встречи на Эльбе» я получила еще около десяти отказов. Потом я заметила, что на мои звонки не отвечают мобильники знакомых, причем на звонки из автомата они отвечали прекрасно. И, наконец, большинство моих знакомых сообщили мне, что собираются в командировку.
– Я уезжаю, сейчас ничего не могу сказать. Позвони через два месяца.
Я усмехалась. Моя проблема не исчезнет и через два месяца.
Общий итог дружеских чувств, обращенных ко мне, в денежном эквиваленте выглядел так: четыреста долларов плюс пара обещаний. Плюс один, но очень дельный совет, который дал мне знакомый Паша Васьков, художник-неудачник, промышляющий на Арбате продажей пародий на Ренуара. Денег он мне не дал, прямо объяснив, что они ему нужны и самому. Зато напоследок изрек:
– Олька, твоя проблема решается как минимум наполовину. Я бы оценил твою хату как немерено дорогую. Центр, Китай-город, Покровка, трешка, потолки три метра, выглядит подходяще для обедневших дворян! Сдай ее. Она должна потянуть на большие деньги.
– А как ее сдать? – я была готова расцеловать его за такой правильный совет. Это вам не четыреста долларов.
– Обратись в агентство. Сейчас в Москве самое большое и раскрученное агентство – «Инкорс». Куча филиалов по всему городу. Я точно помню об одном недалеко от вас. Если поедешь по бульвару в сторону Рождественки, то доедешь за пять минут. Прямо рядом с Моспочтамтом.
Вот это да! Если только он не врет и наша квартира в цене, можно решить половину проблемы. Я помчалась в этот «Инкорс».
Конечно, найти агентство по такому описанию оказалось непростым делом. Во-первых, оно находилось не рядом с Моспочтамтом, а совсем в другой стороне, на Большой Лубянке. И я бегала полчаса по площади у метро «Тургеневская» и приставала к прохожим и продавцам киосков.
– Вы не подскажете, как пройти в агентство «Инкорс»?
– А какой адрес?
– Где-то около Моспочтамта.
– Ну, девушка, вы даете. Ничего себе, да здесь все рядом!
– Простите.
– Какое вам агентство? – наконец нашелся сердобольный местный.
– «Инкорс». Занимается квартирами.
– Это на Большой Лубянке. Идите по Рождественскому бульвару до перекрестка и увидите по левую руку.
– Огромное спасибо, – рассыпалась я в благодарностях и буквально побежала в указанном направлении.
Мне не терпелось узнать, сколько стоит сдать мою квартиру. Просто до ужаса не терпелось. Так не терпелось, что я чуть было не проскочила мимо двери с гордо развевающимся синим флагом, на котором значилось «Инкорс». Я застыла на месте так резко, что идущий следом пешеход с разлету наскочил на меня и упал на асфальт. С трудом поднявшись, он выматерился и пошел дальше, потирая локоть.
– Извините, – непонятно зачем пробормотала я и попыталась открыть дверь. Мне это не удалось. Я дергала ее и дергала, пока из дверей не вышел такой же секьюрити, как и в «Национальном стандарте», и сказал:
– Девушка, у вас что, глаз нету?
– Есть, – обиделась я. И добавила, показав рукой: – Вот они.
– Ну, спасибо. Сам бы я не нашел. Вот же бумажка – звонок. Как из деревни.
Я прошла внутрь и поймала себя на мысли, что дикари из племени секьюрити меня просто бесят. Тоже мне, командуют, как вздумается. А ведь их место похоже на будку кобеля на скотном дворе.
От этих мыслей мне полегчало.
Я поднялась по лестнице на второй этаж старинного дома. Лестницы были такими же бесконечными, как и у меня дома, но вот лифта тут не было. Дом-то всего из пяти этажей. По длинному белому коридору я просочилась к секретарской стойке. Вокруг деловито шныряли туда-сюда какие-то озабоченные люди в приличной и даже роскошной одежде. Все говорили по телефонам, кто по городским, кто по сотовым. Их речь вроде была русской, но понять смысл даже отдельных слов мне почти совсем не удавалось.
– Женщина, вы по какому вопросу? Женщина, я к вам обращаюсь.
– Ко мне? – вокруг меня была такая куча других, что я решила переспросить.
– Да, к вам. Вы по какому вопросу?
– По квартирному, – брякнула я.
– Это очевидно. А конкретнее? У меня и без вас есть дела. – Оказалось, что вежливость моей собеседницы имеет границы.
– Я хочу сдать квартиру.
– Нет проблем. Присядьте, я вызову эксперта. И дайте паспорт.
Я села. Все-таки, они действительно очень востребованы. Такая суета, столько всего. Обалдеть! Вот бы куда попасть работать, неожиданно пришло мне в голову. Но дальнейший разговор с красивой девушкой-экспертом в красивом кабинете показал, что это – идея из разряда утопических. Тут наверняка требовалось какое-то специфическое квартирно-юридическое образование. Девушка поведала мне о множестве подводных камней, готовых меня утопить, если я вздумаю заниматься сдачей квартиры самостоятельно. Главное, она сказала:
