С мужем Дмитрием (справа) и Владимиром Финогеевым. 1984 г. На приеме в Посольстве СССР в Дели
Начав носить сари в Индии, я и потом, в зрелой жизни, одевалась, кутаясь в шали, чтобы один конец сзади волочился почти до земли
Видимо, в этот момент муж впервые увидел меня в сари
Я его понимала, конечно. Но ощущение было, что мы пришли к гадалке, а не в обычную лавку сари, каких на той улице были десятки. Почему мы зашли тогда к нему? Почему открыли ничем не примечательную замызганную дверь с нарисованной улыбающейся девушкой в красном сари? Зашли и увидели сикхского божка посреди этого красочного великолепия, будто радуга случайно выплеснулась вокруг старика, совершенно при этом его не задев. Он так и сидел, в белом, не то кителе, не то пиджаке, посреди ярких шелковых тряпок, чуть пахнувших пылью. Прямая спина, улыбающийся взгляд, спокойные несуетливые руки, благородство во всем. Он даже не пытался нам продать свои сари, просто рассказывал, в каких именно нас видит.
Бирюзовый мне, конечно, нравился. Просто как цвет. Я не пыталась даже понять, почему, не связывала его ни с какими морями, психологией и самоощущением. Цвет – в ряду многих других. А тут – скрытая сила и смысл: творчество и неординарность.
– Бирюзовый – очень щедрый цвет. Я бы добавил в рисунок чуть серебра, сдержанного блеска, который будет медленно струиться по бирюзе, в виде мелких точек, скажем, которые все вместе будут означать большую любовь. Ведь все большое вырастает из маленького, из точки, так? А край расшить «бутой», посмотрите.
Он показал нам шаль, расшитую «огурцами», восточным рисунком, похожим на каплю.
– Бута – мудрый символ! Это движение, развитие, энергия. Вам это сейчас необходимо.
Он вдруг встал со своего постамента и сделал два шага в сторону холодных цветов. Провел рукой по голубизне и ловким движением вытащил отрез, как и хотел, бирюзовый, в серебряную точку неимоверной красоты, именно такой, какой описывал. Подошел ко мне: «Встаньте», – попросил. Оказался немного ниже ростом. Он взмахнул тканью и мгновенно обернул меня всю, будто собирался взвалить на плечо и убежать. Ткани было много. Спланировав, она легла вокруг ног водной пеной, как старик и обещал. Красиво. Он задрапировал меня мастерски и развернул лицом к маме.
– Какая красота! – только и выдохнула она. – Изумительно! Берем!
– Ваши глаза стали еще голубей, диди, – сказал мне продавец, складывая сари.
Мне и правда не хотелось больше ничего примерять. Бирюза меня подчинила тогда на всю жизнь. Так странно: правильное место и время, нужные слова – и ты понимаешь, что просто не можешь без этого жить дальше. И что вы думаете? Бирюзовые кофты, шали и платки в моем шкафу, коллекция старинных и современных украшений из бирюзы, которые я только и ношу, бирюзовые фарфоровые статуэтки, даже кашпо под цветы и мое маленькое колечко из крохотных бирюзовых шариков, которое вообще никогда не снимаю, – результат той давней случайной встречи на делийском рынке. Бирюза впиталась в меня, подчинила и вселила уверенность в себе. Видимо, я в это поверила, но и самоубеждения мне было вполне достаточно, ведь так?
Сари я себе сшила сразу. По-настоящему, по-индийски, как положено. Уж больно захотелось срочно начать развиваться, как обещал сикх, хотя вру, просто материал был удивительной красоты. Наш дхоби порекомендовал какого-то своего родственника, портного, много лет обшивающего его околоделийский городок. Я согласилась, тот приехал. Милый худющий старикан, состоящий из одних морщин. Зато глаза его были молодыми и веселыми. Он развернул мою неземную бирюзу – восемь метров морской воды в солнечный день – и шумно стал цокать языком.
– Какой выбор, диди, какой волшебный выбор! Это ваш цвет! И шелк хорошего качества, хлопок бы не так лежал и форму бы не удержал. – Он говорил с сильным акцентом, подыскивая английские слова. Потом приложил ткань ко мне.
– Вам сделать европейский вариант сари?
– А как это? – спросила я.
– Почти так же, только складки зашиваются. Или хотите, я научу вас носить сари так, как подобает?
– Да, интересно.
Мне всегда было любопытно узнать, как происходит это изменение – женщина, надевшая сари, восемь метров шелка, вдруг превращается в богиню. Осанка становится величественной, меняется поступь, взгляд, улыбка. Старичок завязал у меня на талии веревочку и стал как-то хитро собирать длинную материю, наматывая на пальцы широкие складки. Потом засунул складки спереди за пояс, а остальную, несобранную ткань обернул вокруг меня в виде юбки. Длинный конец с красивой каймой перекинул через плечо. Потом взял мерки, чтобы скроить чоли – кофточку с коротким рукавом из того же материала. Сказал, что уже завтра все будет готово. Я таких темпов не ожидала. Но назавтра он пришел вместе с нашим дхоби – они действительно были очень похожи: обтянутые коричневой кожей морщинистые скелеты, оба в дхоти – ткани, обернутой между ног наподобие штанов, в повязках на седых головах. Портной торжественно, на двух вытянутых руках и с уважительным поклоном, преподнес мне сверток из плотной темной бумаги, где лежало готовое сари. Я развернула и снова восхитилась шикарным цветом. Одеяние состояло из трех частей: чоли, шайя – нижняя юбка, простая прямая, в пол, и – само сари. Надела. Сразу почувствовала себя другой. Там, в зеркале, в бирюзовой пене, было мое индийское отражение, реинкарнация, одна из прошлых моих жизней, где мне тоже было хорошо. Убрала длинные волосы в пучок, набросила расшитый край сари на голову. Не хватало только бинди, той самой красной точки на месте третьего глаза меж бровей – символа замужества и процветания. Еще раз посмотрела на себя, вдруг решила разуться и надеть на ноги тяжелые серебряные браслеты со множеством мелких колокольчиков, которые купила совсем недавно. Слегка топнула, негромко, магически, и, как в сказке, вдруг все собралось, сложилось, срослось. Я увидела в отражении уже не себя, а настоящую индианку – глаза густо подведены сурьмой, красная, как мишень, точка на лбу, блестящие темные волосы, бирюза обволакивающим коконом, сомкнутые в знак благодарности ладони. Открыла дверь и вышла к одинаковым старикам, которые ждали.
– О-о-о, имя ваше теперь Кор, несравненная, – это значит принцесса. – Оба заулыбались, задвигали головами и прижали руки к сердцу, как родные деды, увидев любимую внучку после долгой разлуки. И что-то заворковали на своем, видимо ласковое и доброе, мне непонятное, заобсуждали, зарадовались. Стали говорить мне на хинди, забыв, что я сама другого роду-племени. А я ходила по комнате, мерно позвякивая десятками круглых, с перчинку, колокольчиков с чуть глухим и слегка хриплым звоном, радуясь такому музыкальному во мне изменению. Старики уже давно ушли, а я весь остаток дня так и проходила в драгоценной бирюзе в сопровождении серебряного перезвона.
А потом – когда я по совету сикха обросла уже бирюзовыми украшениями, предметиками и одеждой – все это вместе с сари сгорело в переделкинском пожаре. Видимо, холодной и спокойной моей бирюзе не хватило огня, страсти и шафрана. Коллекция начала собираться снова, но того сказочного сари больше не будет никогда, никудышная из него птица-феникс, не возродилось оно из огня.
Италия
Рим, Флоренция, Сиенна, озеро Комо, Милан, Сардиния…
Много ездила по Италии, хотя попала туда уже совсем взрослой, повидавшей и трудно удивляемой. Но вот удивилась, и неоднократно. Небо удивило особой высотой и прозрачностью, синевой нереальной, а каждое облачко – как произведение искусства! Пейзажи красоты изумительной с хорошо поставленным светом, особенно перед закатом. Сразу видно, Мастер ставил. Все думала, почему именно в Италии такая эссенция из гениев? Посмотрела на небо и поняла, видимо, это оно так влияет на свет и тени, и природу, и обычных людей, что нельзя пройти мимо, что хочется запомнить, написать, оставить именно этот момент, именно эти облака, именно этот потрясающе освещенный пейзаж. Может, такие невероятные краски, запахи и виды концентрируют в простом человеке особо замешанные эмоции, заставляют как-то по-другому взглянуть вокруг, и из обычного рождается гениальное? Может, постоянный трепет, когда день ото дня видишь перед собой красоту, будоражит какой-то участок мозга, отвечающий за прекрасное (ведь должен быть такой, правда?), и мозг дает сигнал – бери краски, кисти и рисуй, только отстань и не трепещи! Смешно, но мы же ничего про гениальность не знаем. Что за земля такая, Италия, где, помимо винограда и оливок, вырастают Леонардо и Боттичелли, Микеланджело и Челлини? А Вивальди, Пуччини, Верди, Паганини, Россини? Чем они вдохновлялись, что слышали, как писали музыку? Что за красота такая природная, которая удивительно влияет на людей, на их душу, чувства, умения и мысли?
Даже кухня там особая, не замкнутая, как во многих странах мира, а всеобщая – пиццеобразная и спагетти-зависимая. В общем, красота творит чудеса!
