И больше я ничего не помню. Меня одолел сон.
Утром выпала роса, и мне стало холодно. Это меня и разбудило. Тогда я встала, очистила волосы от травы и мха и продолжила свой путь, отдыхая время от времени. Когда я оказалась на возвышенности, откуда были видны поля и деревни, я решила: «В первой же деревне, куда приду, я попрошу себе работу. Если не получу там, пойду дальше, в другую деревню».
И вот я встретила вас и по вашей просьбе осталась с вами.
Вот и все!
5. Жребий
– А теперь, – сказала девочка, вставая, – вы ведь пойдете со мной, не правда ли? Вы обещали мне помочь пристроиться.
– Да, не беспокойся, – дружно ответили дети.
– Пойдем со мной! – сказал один. – Мой отец возьмет тебя в пастушки.
– Мой дядя, хозяин кабачка, давно уже ищет девочку в прислуги, – перебил другой.
– А моя двоюродная сестра – метельщица, она научит тебя своему ремеслу, – добавил третий.
– Нет, – сказал Пьер, – самое лучшее для тебя пойти со мной; моя мать очень добрая женщина, ты увидишь. Она прачка, занимается стиркой белья; она и тебе даст работу.
– Ты думаешь, – возразил один из старших мальчиков, – что она может своими маленькими ручками стирать белье?
– Маленькой девочке больше подходит прясть, чем пасти баранов или прислуживать в трактире…
Короче говоря, Пьер, похоже, переоценивал свое влияние: не только его слова, даже его намерение возбудили живейший протест в кругу товарищей. Но и между ними начались разногласия, так как каждый считал себя вправе покровительствовать гостье.
А гостья, послушав их спор, сказала:
– Да перестаньте же, наконец!
– А вот он говорит…
– А вот он утверждает…
– Вот шуму-то! – со смехом воскликнула девочка. – Хотите, я вам посоветую, как выбрать, с кем мне пойти?
– Да! Конечно!
– Киньте жребий.
– Правда! Вот это умно.
– И я даже сама приготовлю соломинки. Сколько вас?
Они стали считать друг друга, но Мари уже успела сделать это раньше и стала собирать соломинки.
Пьер озабоченно смотрел на нее: ему казалось, что находка, которой он так радовался, ускользает из его рук.
– Погодите, не смотрите! – сказала девочка, поворачиваясь к ребятам спиной и пряча в руке соломинки, подготовленные для жребия.
– Готово, давайте! – позвала она мальчиков, протягивая им зажатые в кулачке соломинки. – Самая длинная выигрывает.
– Да, да, мы согласны!
Розыгрыш начался.
Тот, кто вытаскивал довольно длинную соломинку, радостно кричал:
– Я выиграл! – а потом понимал, что его соломинка не самая длинная, и огорченно отходил в сторону.
А кому попадалась короткая, вздыхал:
– Счастье сегодня не на моей стороне!
Но пока в руках Мари оставались соломинки, ничего еще не было известно. Когда подошел Пьер, у нее осталась одна только соломинка; рука мальчика тряслась от волнения, тем более что он заметил на лице девочки лукавую усмешку, которая, как ему показалось, говорила: «Как я довольна, что он не выиграет!»
Мари позвала мальчиков, протягивая им зажатые в кулачке соломинки.
Наконец он с унылым видом взялся за кончик соломинки; но по мере того, как он тянул, маленькая ручка раскрылась и глазам его представилась длинная-предлинная соломинка… Самая длинная!
– Я выиграл! – воскликнул он с непритворной радостью, размахивая над головой символом своей победы. Только теперь он понял, что ошибся: улыбка девочки говорила, как она рада, что случай благоприятствовал Пьеру и его жребий оказался счастливым. Но был ли это просто случай? Некоторые из ребят подумали, что плутовка нарочно устроила так, чтобы Пьеру попалась счастливая соломинка.
Как бы там ни было, но Пьер выиграл, а товарищи любили его настолько, что подавили в себе зависть и подозрения; все примирились с его удачей, и никто не собирался оспаривать его права.
– Пойдем! – сказал он девочке, взяв ее за руку.
Он положил свою руку под густые золотистые волосы, покрывавшие ее плечи, и пошел рядом с Мари, гордо выпрямившись, весело и нежно поглядывая на нее и как будто говоря глазами всем и каждому: «Эта девочка под моей защитой; полюбуйтесь, какая она милая! И если б вы знали, как я доволен!»
Его радость произвела на мальчиков впечатление. Никому из них не пришло в голову равняться с ним. Они следовали за Пьером и Мари в некотором отдалении, но до их слуха изредка долетали слова, с которыми Пьер обращался к девочке. Он говорил ей:
– Ты увидишь, она будет тебя очень любить!.. Нет, тебе не надо будет больше бояться злых людей!.. А если этот Грибью осмелится хотя бы косо посмотреть на тебя, я ему задам!
И видно было, как благосклонно принимала девочка его слова.
6. Тщетная надежда
Они пришли в деревню и увидели за первым поворотом улицы собрание женщин, которые что-то шили, штопали, вязали и при этом болтали и сплетничали, сидя в тени дома, под зеленым навесом беседки.
Это было как раз место, где жил Пьер, и его мать вполне могла оказаться в кружке женщин. Он поискал ее глазами, но не нашел. Пьер все еще держал руку девочки. Испуганная любопытными взглядами, обращенными на нее, Мари хотела остановиться.
– Пойдем, – сказал Пьер, – моей матери здесь нет; пойдем к нам домой.
Но кумушки хором стали расспрашивать детей, кто эта девочка с густыми волосами, как они ее нашли и откуда привели…
Тогда Пьер остановился, потому что не хотел, чтобы за него ответил кто-либо из товарищей. И надо было слышать его ответ! С какими трогательными подробностями рассказал он историю девочки, несмотря на то, что слышал ее всего один раз! Какой интерес сумел он вызвать своим рассказом!
– Бедное дитя! Милая девочка! Такая маленькая и так много уже испытала! – слышалось то здесь, то там, пока он рассказывал.
И сразу несколько женщин поднялись, притянули к себе малютку и, целуя, глядели на нее с горячим сочувствием, любуясь ее скромным видом и поглаживая ее чудесные волосы.
Пьер сиял от удовольствия: ему удалось пробудить столько сочувствия к своей новой подруге.
Когда он приближался к концу своего рассказа, кто-то за его спиной произнес:
– Возьми ее, отец, прошу тебя.
Но Пьер не обратил на это внимания.
Как только он умолк, раздался голос мужчины с толстым и красным лицом, на руку которого опиралась некрасивая девочка лет пятнадцати, точная копия отца; роскошь ее костюма только выдавала плохой вкус.
– В общем, – сказал он, – это бедное дитя, которое нуждается в убежище. Я ее беру к себе. Пойдем, девочка, у меня ты не будешь терпеть недостатка ни в чем.
Пьер живо обернулся к толстяку, неожиданное предложение которого было принято всеми присутствующими в высшей степени благосклонно.
– К вам, господин Гюро? – произнес Пьер, снова взяв девочку за руку. – К вам? О нет! Она будет жить у нас.
– Как это у вас! – с презрением ответил толстяк. – Вот еще новость!
– Да, – подтвердил мальчик, – мы уже так условились.
– Условились, условились! А есть ли у тебя разрешение матери? Мне кажется, в первую очередь надо бы с ней посоветоваться.
– О, я уверен…
– Да вот и она сама идет, – прервал мальчика господин Гюро. – Мы и спросим ее мнение. Идите сюда поскорее, – прибавил он, обращаясь к матери Пьера.
И добрая женщина ускорила шаги с явным намерением угодить ему.
– Порадуйтесь славным выдумкам вашего Пьера. Здесь появилась маленькая, покинутая девочка, которая ищет где бы ей пристроиться. Я предлагаю взять ее к себе, и представьте, он хочет мне в этом помешать! Он намеревается взять ее к вам, как будто бы у вас, – толстяк произнес эти слова с ударением, бросив на вдову многозначительный взгляд, – и без этой девочки мало забот, мало хлопот. Объясните же ему, что он не знает, что говорит.
– Господин Гюро прав, – покраснев, ответила, или, вернее, пробормотала мать маленького защитника, – ты только слушался твоего доброго сердца, милый Пьер. Но, увы, мы бедны, очень бедны, мы и так нуждаемся, а тут еще прибавится лишняя забота!.. Боже мой! Я охотно сделала бы это, – продолжала вдова, нежно глядя на девочку, – но мы не можем, нет, никак не можем…
Все это бедная вдова произнесла взволнованным голосом, посреди мертвого молчания. Пьер с расстроенным видом выпустил руку маленькой Мари и беспомощно опустил руки.
– Так и надо! Я так и думал! – сказал господин Гюро, жестом подзывая к себе девочку. – Пойдем, мы с Жюли будем сострадательны к тебе.
– Но я не ищу сострадания, – с почтительным достоинством рискнула ответить девочка, – я ищу работу.
– Работу, – повторил господин Гюро, – мамаша Бюрель не сможет дать тебе работу, но у нас…
И обращаясь к дочери, стоявшей рядом с ним, он спросил:
– Не правда ли, Жюли?
– Да, отец, – ответила та. – Ты хоть немного умеешь шить, милая?
– Немного… – ответила Мари. Она не могла сказать нет, потому что Пьер рассказал все, что касалось ее пребывания у кузины Мариетты.
