Олег Бугаев лежал в каюте и едва слышно шептал: «Боже мой! Боже мой!» Это была первая буря в жизни этого сугубо сухопутного человека, и встретил он ее отнюдь не по-геройски. Так пещерные люди смело шли на мамонта, но дико боялись раскатов грома.
Буря усилилась, и стало совсем невесело. Доклады на мостик следовали один за другим. Яков Николаевич нервно потел.
— Николаевич, забился фильтр охлаждающего насоса. Возможно, придется остановить главный двигатель. Резервную систему охлаждения я не нашел, — по связи сообщил Вадик.
— Недоучка, — зло пробурчал Брумбель.
— Николаич, во втором трюме течь, — едва зайдя на мостик, сказал весь мокрый Андрей.
— Николаич, на носовом брашпиле цепь майнается. Видимо, стопор оборвался, — доложил боцман.
«И за что мне такое?!» — горестно подумал Брумбель. Но надо было действовать.
— По всей видимости, это все подстроили греки, чтобы утопить судно и получить страховку. Нам надо садиться в спасательные шлюпки и покидать судно, — неуверенно проговорил Николаич.
— Шо?!! — Славик выпучил глаза и сорвался в крик: — Да як же так?
У боцмана были на борту центнеры добра, и расставаться с ним никак не входило в его планы.
— А что делать?
— Будем спасать судно, — уверенно сказал Мелкий, — утонет судно — утонет наша зарплата.
— Хорошо, — сказал Брумбель, — объявляй, Андрей, общесудовую тревогу.
Через минуту весь экипаж был на мостике.
— Боцман с Балалайкиным идут на бак выбирать стравившийся якорь и заводят дополнительные стопора. Андрей и Бугаев идут во второй трюм и устанавливают на месте течи цементный ящик, — Николаич заглянул в справочник по аварийным ситуациям и дополнил: — Если не удастся, то с помощью мата и струбцины устранить течь.
Николаича несколько озадачило слово «мат», но справочникам он привык верить.
— А с насосом что делать?
Николаич достал еще один справочник и через минуту ответил:
— Я сейчас разверну судно носом на волну. Ты остановишь «главный» и как можно быстрее очистишь фильтр.
Обстановка была напряженная, и уговаривать кого-либо не было необходимости. Все работали слаженно и четко. Хотя и делали подобное в первый раз. Видимо, чувство самосохранения неплохо помогает в таких ситуациях.
К утру ветер стих и волны улеглись. Течь удалось ликвидировать, якорь был надежно закреплен, главный двигатель работал без перегрева. Народ, усталый, но довольный, повалился спать.
«Что там еще впереди?» — грустно думал Николаич, глядя на горизонт и с нежностью вспоминая свой рабочий стол, заваленный личными делами, и казавшийся сейчас таким родным, мышиного цвета, сейф.
Глава 14
На обед Витя Крошкин приготовил флотский борщ и отварной язык с горошком.
Олег Скала, съев предложенные блюда с ловкостью голодной собаки, пошел на камбуз за добавкой.
Мелкий не преминул заметить:
— Чем такого бугая кормить, лучше его в Сингапуре в цирк сдать — пусть там гири таскает.
Замечание Андрея не прошло мимо ушей Скалы. Расправившись с добавкой, он отловил Мелкого на палубе и, слегка прижав к надстройке, спросил:
— Что ты там про цирк говорил?
— В цирк тебя надо побыстрее сдать. А то ты всю силу на судне потеряешь.
— Это еще почему?
— Так ты же сельский житель. На земле жил. А тут до земли далеко, верст пять будет, это если вниз. Вот и потеряешь все свою силу, дубина.
Олег отвесил Мелкому такого «леща», что тот кубарем скатился по трапу на главную палубу, словно моток шерсти у задремавшей бабушки.
«Ну ладно, гад. Ты первый начал», — зло подумал Андрей. План мести вынашивал недолго. Вечером, когда народ смотрел по «видаку» фильм в кают-компании, он пробрался на бот-дек, где стояли гири Скалы. Мелкий протянул электросварку и приварил гири к палубе. Потом, убрав держак и провода, подкрасил палубу в месте сварки и, довольный, пошел спать.
Развязка наступила утром. Ничего не подозревающий Олег поднялся на бот-дек, слегка размялся и взялся за гири. Привычным движением он дернул их на себя, и они остались на месте.
«От земли оторвался — силу теряешь!» — прошумели в его голове слова Мелкого.
— Нет, не может быть! — взревел Скала и вновь дернул гири. Те остались неподвижны.
Олег попытался поднять хотя бы одну гирю. Он схватил ее двумя руками и дернул изо всех сил. Он чуть не порвал мышцы, но железяка осталась на месте.
— Нет, нет, я смогу! Я — сильный! — кричал Скала, не прекращая попыток справиться с металлом.
Когда пот уже залил его лицо, он услышал вполне жизнерадостный смех. Подняв голову, он увидел на крыле мостика Ниточкина. Тот заливисто смеялся, дрожа всем своим щуплым телом.
Олег всё понял. С ловкостью бурого медведя он взлетел на мостик и поймал Мелкого. Схватив того за ногу, он, несмотря на крики капитана, вытащил Андрея на крыло и опустил за борт. Мелкий, вися на значительной высоте над морем, еще и головой вниз, присутствия духа не потерял:
— Поставь меня назад, горилла!
— Будешь еще, гаденыш?
Николаич подбежал к Скале и в самое его ухо закричал:
— Если с Ниточкиным что-нибудь случиться, то я вызову полицию.
— Где ты здесь участок видишь? — в пылу орал Скала.
— На вертолетах прилетят. В тюрьме будешь сидеть!
В тюрьму Олег не хотел. Мелкий, как только оказался на палубе, стукнул ногой по коленке Олега и убежал.
Ночью Скала спал беспокойно. И, надо сказать, не зря. Мстительный Мелкий протянул в его каюту шланг и слабым напором наполнил ее водой под самый коменс. Потом надел спасательный жилет, включил свет, подскочил к спящему Олегу и, тряся его, дико заорал:
— Проснись, проснись! Мы тонем! Тонем! Спасайся!
Скала вскочил, словно ужаленный. Увидев Мелкого в спасательном жилете, ощутив ногами воду и поняв смысл криков, он среагировал моментально и вовсе не так, как ожидал Андрей. Олег точно и сильно заехал Мелкому в нос, сорвал с него жилет и побежал к спасательной шлюпке.
Идущий с вахты в каюту Вадик, увидев бегущего в спасательном жилете Олега, тут же сообщил об этом на мостик. Николаич, еще полностью не отошедший от приключений первой ночи в море, объявил общесудовую тревогу.
В рулевую рубку вполз окровавленный Мелкий.
— Пираты! — закричал по трансляции капитан, — судно атаковано пиратами!
Позже он так и не сможет объяснить, почему он так решил в тот момент.
Славик Хохол, услышав сигнал тревоги, стал грузить в шлюпку свои пожитки. Лысый, вооружившись кухонными ножами, забаррикадировался на камбузе. Судовые продукты нелегко достались бы пиратам, если бы, конечно, эти морские разбойники на самом деле были. Балалайкин сидел в каюте и готовил речь для пиратов с просьбой оставить его на постоянное место жительства на их пиратском острове.
К утру всё успокоилось как-то само собой. Выпив валерьянки, Николаич собрал экипаж в кают-компании. После продолжительного вступления, посвященного морскому братству, он сказал:
— Виноватых искать я не буду, поскольку наказывать кого-либо бессмысленно: все поддались панике и творили Бог весть что. Подойдите ко мне, Ниточкин и Бугаев. Пожмите друг другу руки. Вот так. Теперь знайте: если кто-то кого-то еще раз зацепит, спишу обоих. Всё. Разойтись по рабочим местам.
Николаич наивно полагал, что развязка истории непростых взаимоотношений Скалы и Мелкого уже наступила. Но не тут-то было!
Бугаев почему-то решил, что последний ход в этой партии должен остаться за ним. В неожиданных союзниках у него оказался Вадик. Либо вечная вражда механиков и штурманов так нашла свой выход, либо по каким-то еще причинам, но гораздый на выдумку Сочинцев предложил Олегу такой план, от которого трудно было отказаться.
Суть его состояла в следующем. Поздней ночью Скала становится на самой оконечности бака лицом к надстройке. На голове у него укрепляется покрашенная белой краской лампочка, в руках он держит красную и зеленую лампочки. Питание от батареек, прикрепленных за спиной. Стоящий ночью вахту Андрей, как знал Вадик, выставлял точку на радаре и дремал в кресле, лишь изредка подходя к иллюминатору и осматривая акваторию. На это и был расчет. То есть, когда он в очередной раз взглянет вперед, то увидит двигающееся прямо на него судно, сигнальные огни которого имитировал Олег.
Как планировали Вадим с Олегом, так оно, в принципе, и получилось. За одним существенным исключением. В эту роковую ночь на вахту заступил Николаич. У него была бессонница, и он отпустил Мелкого спать.
О дальнейших событиях Яков Николаевич вспоминал позднее лишь будучи сильно пьян.
Заполнив судовой журнал и сверив курс с компасом, он, напевая строчки из романса, подошел к иллюминатору. То, что он увидел, повергло его в шок. Прямо на «Океанскую надежду» в кромешной тьме двигалось неизвестное судно! До столкновения оставалось несколько кабельтов. Почему судно не высвечивалось на радаре — в тот момент Николаич не подумал. Рванув штурвал со скоростью, вовсе не свойственной его пятидесятипятилетнему возрасту, он резко заложил его на правый борт.
