Анфиса подошла к Герману, уперла кулачки в бедра, наклонилась к нему и сделала строгое лицо:
– Ну?! И что же дальше?
– А я-то сразу чего?..
Анфиса глубоко вздохнула, развернулась спиной к Герману, огляделась:
– Так и будем тут сидеть?
– А что делать? – Лена пожала плечами.
– Ты что-то предлагаешь, Анфис? – спросил Герман, отложив в сторону очки.
– Может, все-таки сходим вниз? – Анфиса оглянулась через плечо, отступила к столу так, чтобы не оказаться у Германа на коленях, села, вскрикнула: – Ай! Блин, – она возмущенно посмотрела на соседа по столу. – Балда!
– А что я-то?
Анфиса подняла искривленные очки, оставшиеся без одного стеклышка. Левая дужка поболталась чуть-чуть и тоже отвалилась.
– Это что? – грозно спросила она.
– Ну, твоя голова всегда в ответе…
– Тьфу на тебя. Как ты их носить-то будешь теперь?
– А что я-то? – повторил Герман. – Они же женские.
– Да? Это кому мы так удружили?
Герман задумчиво огляделся, пытаясь припомнить, кто из девчонок мог быть в очках. Снежка отпадает. Яна? Аналогично. Анфиса носит, но темные. Может быть, Света?
– Свет! – крикнул Герман, забирая очки у Снежаны и поднимая их над головой. – Не твое случайно?
Та подошла поближе, взяла искореженные очки в руки и недолго думая нацепила на нос. Сощурилась, придерживая одной рукой и изображая из себя строгую учительницу.
– А к доске у нас идет… Герман Волин!..
– Никуда Герман Волин не идет. Герману и тут хорошо.
Он потянул носом воздух и недовольно покосился на Анечку, которая безмятежно красила ногти черным лаком.
Никем не замеченная, Яна выскользнула из класса. Надо было как-то сосредоточиться, но среди всей этой пустопорожней болтовни это было, мягко говоря, непросто. Она брела, ведя указательным пальцем правой руки по стенке. Что-то не так. Что-то они все упускают из виду. Что-то очень… важное? В том-то и дело, что важное. Она наткнулась на косяк дверь соседнего кабинета, нашла ручку, подергала. Заперто, естественно.
Когда она потеряла глаза? Недавно, кажется. И все равно, у Яны вдруг возникло такое ощущение, что эти свои стеклянные шарики она носит буквально с рождения.
Еще одна дверь. Девушка машинально нажала на ручку, дверь открылась – и откуда-то изнутри вдруг раздался тихий смешок.
– Кто здесь? – спросила Яна.
– До пенсии еще тридцать лет… или пятьдесят? – пробормотал знакомый голос.
– Сережа?
– Ладно, согласен. Пусть будет сорок.
– Сережа, ты?
Еще один смешок. Истерический.
– Надо же, не дотянул какие-то жалкие сорок лет… В масштабах истории – даже человеческой… что это в масштабах истории, а?
– Сереж?
– Не мешай… Не видишь, разговариваем.
Яна скрипнула зубами.
– Не вижу! Ты что, заблудился?
– А что? Не хочу, – ответил Сергей слабеющим голосом.
– Не дури. Пойдем. Ты где?
– Хочу играть, – сказал он едва слышно. – Уходи. Поздно уже…
– Говори со мной! – крикнула Яна. – Сережа, говори, слышишь?
Ответа не было. Яна прислушалась, осторожно шагнула вперед – и тут же ударилась ногой о парту. Ощупала столешницу. Парта стояла поперек прохода. Яна со злостью толкнула ее, та немного сдвинулась и врезалась еще во что-то.
– Что за шутки?!
Черт возьми, ну неужели все-таки шутки? И до того, как они с Тимуром смотрели в окно, она тоже…
Они с Тимуром смотрели!.. Яна горько рассмеялась. Надо же. «Смотрели». Вот бы ей и сейчас тоже «посмотреть», где тут этот дурень прячется. Присесть, заглянуть под стол… Надо же ему было так кабинетом промахнуться. Они же наверняка шумят на всю школу.
Тимур выскочил из класса, сжав кулаки. Ну вот зачем ей было сбегать? И, главное, как? Ни одна скотина не заметила! Он метнулся было прямо, но тут же вернулся и сунул голову в женский туалет.
– Яна! Ян! Ты тут?
Тишина. Со злостью грохнул дверью, посмотрел вдоль коридора в сторону лестницы – и сдавленно выругался. Дверь кабинета русского языка была чуть приоткрыта. Подбежав к ней, он понял, что Яна – или кто-то другой, но тоже с женским голосом, – наверняка там, внутри.
Распахнул дверь, рявкнул:
– Янка, черт тебя дери! Ты чем тут занимаешься?
Девушка вяло бродила по лабиринту, которым для нее стал класс из-за не пойми кем и как расставленных столов. Она повернула в его сторону лицо и улыбнулась:
– Черт, пожалуй, не надо. Пойди сюда.
Тимур обогнул пару парт, перескочил третью и встал перед Яной.
– Ну?
– Сядь, пожалуйста, на пол. Вот здесь.
Парень опешил.
– На фига?
– Я прошу.
Он вздохну. Послушно сел и глянул снизу вверх.
– А теперь, – продолжила Яна, – посмотри, нет ли кого под столами.
– С ума сошла, – пробурчал Тимур, ползая на карачках. – Теперь я у нее собачка…
Яна наклонилась, неловко погладила его по спине.
– Хороший, хоро-оший… Ну что?
– Да нет там ничего. Или я не понимаю, что искать.
– Человека одного.
– Нету. – Он встал и отряхнул руки. – Человека – нет.
– Точно?
– Да. Пойдем к остальным…
– Зачем? – Яна подалась к нему, обнимая за шею. – Может, ну их?
Тимур не привык обниматься с незрячими девушками. Бессмысленно-пристальный взгляд холодных зеленых глаз, направленный сквозь него, сбивал с толку и нервировал: казалось, Яна смотрит на кого-то за его плечом. Но тут она закрыла глаза, встала на цыпочки и прошептала:
– В следующий раз надо будет надеть туфли на шпильке…
Лена заглянула в открытую дверь кабинета и зажала рот рукой, чтоб не вскрикнуть.
– Там? – шепотом спросила Снежана, видя такую реакцию подруги.
Лена молча кивнула и отступила, стараясь не цокнуть каблучком, чтоб дать Снежане возможность оценить происходящее.
Среди стоящих как попало парт спиной к двери торчал Тимур. Штаны его были приспущены, открывая наблюдателю заросшие ягодицы; он взрыкивал, запрокидывал голову и ритмично дергал правой рукой где-то на уровне паха.
Снежана отшатнулась.
– Скажем, что не видели, – еле слышно сказала она и добавила, помедлив: – Каждый расслабляется по-своему.
– Девчонки! Эхэй!..
Обе вскрикнули. Пьяный Герман сообразил подкрасться незаметно, а вот выяснять отношения сразу начал командирским голосом.
– Вы куда подевались? И нечего на меня шикать, блин! Почему кабинет открыт? – Он заглянул внутрь и охнул.
В ответ раздался жуткий рев. Тимур, раскидав во все стороны парты, мешавшиеся на пути, вылетел из кабинета, сшиб Германа с ног и влетел в мужской туалет.
Снежана опомнилась первой.
– Гера! Живой?
– Попал под хоровод, – ошеломленно сказал тот, приподнимаясь на локтях. – Что это было?
– Лучше тебе не знать.
Лена заглянула в класс – и снова закрыла рот рукой. С размаху. Сделала несколько шагов назад, не в силах оторваться от открывшегося зрелища.
– Ну что там еще? – тяжело вздохнула Снежана, спросила Германа: – Сам встанешь? – после чего, не дожидаясь ответа, поднялась и заглянула в класс.
На столе – том самом, перед которым стоял Тимур, – темнела лужа чего-то красного.
– Яна, – тихо сказала Снежана. – Как же так…
Она тихонько притворила дверь, развернулась и залепила поднявшемуся на ноги Герману пощечину.
– Зачем пришел?! Сказано же было – не разбредаться? Ты их одних оставил, ты!.. – Она осеклась и сказала совсем другим тоном: – Ударь-ка меня.
– Чего? – Герман отнял руку от горевшей щеки и уставился на Снежану. – Зачем?
– Надо. Как я тебя. Давай.
Герман невольно оглядел пустой коридор, размахнулся – но ударил едва-едва. Снежана осторожно погладила багровый след от своей оплеухи на физиономии Германа и вздохнула:
– Нежный ты. Не так надо было. Сильнее, – она прислонилась к двери спиной, сунула руки в карманы и скрестила ноги. – Что происходит, Гер?
– Не понял…
– Я тебя сейчас, вот только что, в чем обвинила?
– Что я оставил их одних…
– Кого?
– Тимура и Яну.
– Где?
– В классе. – Герман указал подбородком на дверь за Снежаниной спиной. – Слушай, я не понимаю…
Снежана молча повернула голову влево. Герман посмотрел туда же.
Оттуда Цой снова затянул про то, что электричка снова везет его туда, куда он не хочет.
– Так где ты оставил их одних? – тихо спросила Снежана. – И кого?
Тимур бежал куда-то вперед, не разбирая дороги. Разобрать ее, впрочем, было в любом случае мудрено – освещение в тоннеле отсутствовало, а фонарик он уже успел расколотить о башку подвернувшегося под руку мента.
– Стой! – рявкнул знакомый голос с непривычными интонациями.
Тимур не отвечал. Ему было не до того.
– Стой, стрелять буду! – и обладатель голоса и, как выяснилось, ствола бабахнул предупредительным.
Пуля по-бабски стервозно взвизгнула, срикошетив от бетонного потолка. Надо же… Андрюха же говорил, что ствола при нем нет.
