Инспектор достал из того же кармана шариковую ручку и стал перелистывать свои бумаги.
– А, вот, – продолжил он, разгладил необходимый листок, и зачитал:
– Громова Екатерина Андреевна, 1973 года рождения, разведена, образование высшее медицинское, дочь Громова Полина Сергеевна, 1995 года рождения… Это вы?
– Да, это я, – немного взволнованно ответила девушка, посмотрела на дочку и продолжила:
– Мы.
– Ну и отлично. Вот здесь распишитесь… Хорошо.
– А что случилось?
– Вакцина! Они всё-таки её нашли. Вам предстоит явиться в шестой лечебный инфекционный лагерь, там в седьмой палате вам сделают уколы, после чего направят в соседний город на обследование и временное проживание. Ничего страшного, скоро вас отпустят, когда очистят город, и вы сможете вернуться к жизни. Вместе с дочкой. Это её рисунки?
Катерина сидела неподвижно, глядя в одну точку на столе, не до конца осознавая происходящее.
– А? Да… её рисунки…
– Замечательные рисунки, – почему-то голос инспектора стал задумчивым, и последние слова он медленно повторил по слогам:
– За-ме-ча-тель-ны-е рисунки… Можно посмотреть?
Девушка всё ещё сидела неподвижно, силясь до конца вникнуть в полученную информацию, и мужчина придвинул к себе исчерканные Полиной листы бумаги.
Он несколько минут рассматривал их молча, затем встал, подошёл к детской кроватке, присел возле неё и надолго уставил свой взгляд на девочку.
“Всё кончилось!” – мысли молодой мамы неслись вспять, – “Не будет больше холодного тумана, мрачных кварталов, шатающихся волосатых животных, морщинистых старух, милицейских погонь, осыпающихся потолков больницы и спящих медсестёр… Всему этому конец! Навсегда!”
Инспектор поднял голову, встал, внимательно посмотрел на девушку и подошёл к ней.
– Позвольте, что это у вас…
Катерина посмотрела сначала на незнакомца, а затем на свои руки, которыми в раздумьях, сидя за столом, обхватила голову. Руки были перевязаны окровавленными бинтами, которые девушке просто некогда было сменить днём – она легла спать прямо в них от усталости.
– Это язвы? – голос Инспектора изобразил удивление.
– А… да. Немного. Они не беспокоят. Теперь их вылечат.
– Хм.
Катерина удивлённо посмотрела на мужчину.
– Что?
– Разве я не сказал? Вакцина. Она предназначена только для здоровых людей, зараженных она вылечить не может. Она только предотвращает заболевание.
Девушка побледнела. Инспектор снова посмотрел на детскую кроватку.
– Видимо, вашу дочку тоже сначала надо обследовать. Наверняка инфекция перенеслась и на неё. Как долго вы болеете?
– Что с нами будет?
– Лично вас поселят в изоляционном лагере. Дочь заберём в любом случае, а там видно будет.
Катерина соскользнула со стула и осела на пол: “Да. Действительно. Всё закончено”. Её мутило. Столь резкие перепады эмоций не под силу были ослабленному организму. Голова кружилась, она начала терять сознание… и растянулась на полу.
Очнувшись, девушка медленно поднялась, села на стул и посмотрела вокруг – чёткая картинка перед её взором никак не могла сформироваться. На что бы она не обратила внимание – оно тут же норовило изменить свою форму. Заварочный чайник на столе долго раздумывал, какая форма носика ему больше подойдёт в этот поздний час. Стопка маленьких блюдец постоянно меняла их количество – то ей достаточно было трёх штук, то вдруг их становилось пять, а то и вовсе десять. А, нет, всё-таки три… Сахарница с красивым крупным алым цветком на боку почему-то переоделась и стала кружкой сразу с двумя ручками, и цветков тоже стало два, только уже синих не таких красивых. Катерина постаралась сконцентрироваться и пристально всмотрелась в сахарницу, поскольку её трансформация была уж совсем необычной. Да, так и есть, вот одна ручка, вот вторая. Это кружка. Картина уже не расплывалась, очертания предметов приняли какой-то свой осмысленный вид, но сама девушка чувствовала себя как во сне. Но разве во сне можно знать, что ты спишь? Такого с ней никогда не было. Она протёрла глаза, несколько раз закрыла их и открыла. “Сплю ли я?” – задала себе вопрос молодая мама. О, всё. Сахарница встала на место. Блюдец было три, носик у чайника был привычный и родной. Но внимание Катерины привлёк небольшой розовый слоник, стоящий справа на краю стола, шевелящий ушами и внимательно разглядывающий хозяйку квартиры. Странно, раньше девушка его не замечала, ведь она столько лет жила в этом доме… Наверное, потому, что он маленький и жил под плинтусом, а сейчас вылез оттуда. Ну и ладно. Один из листков бумаги, на которых рисовала цветными карандашами Полина, приподнялся и из под него выполз такой же миниатюрный синий крокодильчик. Они обменялись со слоником взглядами и слоник вежливо обратился к маме девочки:
– Ты что, нас раньше не видела?
– Не-е-ет… – помотала головой Катерина, – точно не видела!
– Ну как же, вспомни! Нас же рисовала Полина! Ты столько раз нас подолгу разглядывала!
Девушка опешила. Рисунки дочки мало походили на двух этих милых животных и на вон ту зелёную птичку рядом с ними тоже.
– А, ну да… конечно… сейчас узнала. Просто у меня очень кружится голова. Я не понимаю, что со мной…
– Это от шока, я должен перед вами извиниться, – мужской голос за спиной стал для неё явной неожиданностью.
Катерина обернулась и вспомнила об Инспекторе, который совсем недавно постучался в её квартиру. Вспомнила она и обо всём, что он ей рассказал – о вакцине, о лагере… и о Полине. Полина не может быть больше с ней и тоже вероятна заражена.
Крокодильчик испуганно забрался обратно под листок, слоник медленно перешёл на сторону сахарницы, а птичка вспорхнула в воздух и улетела в сторону балкона. Инспектор проводил её взглядом.
– Пожалуй, открою, а то разобьётся о стекло, – незнакомец встал, подошёл к балконной двери и открыл её. Но птичка не вылетела на улицу, а мягко приземлилась на подоконник и невозмутимо стала чистить себе пёрышки.
– Какие славные рисунки у вашей девочки! Правда?
– Правда… Инспектор! Скажите, что же мне теперь делать? Почему я такая несчастная? За что мне всё это, разве я заслужила?
Мужчина поморщился. Этого он не любил.
– А чем вы такая особенная? – Инспектор наклонился к девушке и пристально посмотрел в её растерянные зелёные глаза, – да вас миллионы! Миллионы жалующихся, просящих, умоляющих, требующих, взывающих к “справедливости”. Да какое вы понятие все имеете о справедливости? Какой мерой вы отмеряете долги, сравниваете, оцениваете себя, других людей и происходящие события? Вот почему именно так, а не по-другому? Я вам открою секрет. Вы – иждивенцы! Вам всё дали, вас содержат, учат, помогают, вознаграждают, а вы ничего не хотите давать в ответ. Каждый день вам дарят уйму ценной информации, практических и теоретических уроков – так вы даже брать их не хотите! Мало того, просите, молите, вам дают, а вы отвергаете: “Нет, я совсем не это просила! Дайте мне лучше вот то!” Право же, я больше люблю собак.
Катерина посмотрела на незнакомца удивлёнными глазами. Статный серьёзный мужчина, которому она открывала дверь, совершенно преобразился. Ей в лицо смотрела быкообразная голова с налитыми красными глазами и едва улавливаемыми размытыми человеческими чертами. На теле инспектора, увеличившимся во все стороны, был надет потёртый кожаный камзол, а подпоясывавший его широкий ремень имел огромную золотую пряжку с изображением перевёрнутой пятиконечной звезды. С ремня свисала длинная старинная шпага с витой позолоченной рукоятью и острым набалдашником в виде хвоста гремучей змеи. За спиной Инспектора вздымался короткий чёрный плащ, подбитый красным бархатом. Девушка удивилась, как она сразу не заметила у ночного посетителя ни шпагу, ни плащ, но в тоже время Катерину постоянно преследовало неотступное чувство, что именно так всё и должно было быть, потому что уже было.
– У меня что, совсем нет шансов выжить?
– Решайте сами. В лепрозории тоже люди живут, – усмехнулся Инспектор.
Девушка встала. От балконной двери дунуло ночной прохладой, и ей захотелось глотнуть свежего воздуха. Направившись к балкону, она взглянула на детскую кроватку. Полина была крепко укутана и сладко спала, вот только… Тут маме стало совсем плохо. Из под маленького жёлтого одеяльца свисала не тонкая и нежная ручонка маленькой девочки, а какая-то мохнатая обезьянья лапка со скрюченными пальцами. “Всё! И Полине конец!” – подумала она.
– Идите сюда, – позвал мужчина Катерину к открытому балкону, – смотрите!
Она вышла вместе с Инспектором на балкон и посмотрела туда, куда он показывал. Вниз.
– Тот, кто дал вам жизнь, дал вам и возможность выбора. Это ваше право, и никто не в силах у вас его отнять. Даже Он. Решайте сами, есть ли смысл тянуть дальше своё жалкое существование, или.... Или начать всё заново.
На асфальте играли отблески керосиновых огней с нижних этажей, приводя его в сказочное движение, и казалось, что он манит девушку к себе, обещая покой и награду. Тут же внизу образовался огненный водоворот, закружился, создав глубокую тёмную воронку, и Катерину потянуло вниз.
