Жена плачет и собирает ему в портфель белье, зубную щетку, мыло и сигареты. Он целует и гладит детей, она в дверях припадает истово к его груди, потом падает на постель, кусает подушку и все плачет.
А он, значит, топает сдаваться в милицию.
10. НЕ МЕШКАЙ У ЦЕЛИ: ИДИ КУДА ШЕЛ
В тюрьму кто же торопится. Поэтому сделал он остановку у пивного ларька, принял душевно пару кружечек, покурил, любуясь на белый свет, зеленую листву, твердь земную и женщин, по этой тверди прелести свои несущие, – хорошо-то как, Господи!.. – и построил маршрут таким образом, чтоб пройти мимо следующего пивного ларька. А от того ларька, добавив, наметил зигзаг в сторону рюмочной. И в рюмочной той, сквозь табачный туман и сивушную радугу, и мужицкий неторопливый гомон (прощай, свобода! я любил тебя) увидел того друга-подвахтенного. Тот тоже в первое утро вылез прогуляться по улицам, душу опохмелить.
По рюмочке: – За благополучный приход!
– А знаешь, – прощается, – я ведь сдаваться иду.
– Кому сдаваться?..
– Ну кому… В милицию.
– Куда?!
– Гм. Вообще-то, наверно, в прокуратуру надо.
– Зачем?!
– С повинной.
– Как это?..
– За повинную, – объясняет, – скидку дают. А по первой судимости могут срок сократить. На треть.
– Т-ты чо – гребанулся?!
– А может, и больше, чем на треть…
– Погоди-ка, – советует друг, – я еще возьму. Тебе мозги поправить необходимо. Ты себя чувствуешь как?
– Да я б, – вздыхает, – в общем, и не пошел бы: жена настояла.
– Ты – жене рассказал?!
– Как же такое скрыть… мы ведь в любви живем; она верит мне.
– Так это она тебе по любви насоветовала в тюрягу идти?!
– Тебе не понять… тут в душе дело… ты любил вообще?..
Другу плохо. Друг берет еще. Погоди, говорит, шлепнем. Куда спешить. Успеешь. И всячески ему вправляет мозги: убеждает. Но этот чем больше пьет, тем больше мрачнеет: твердеет; и цель в его сознании становится все неотклонимее. На автопилот мужик стал.
И ложится на курс: уходит. А друг бросается к автомату – звонить третьему: «Срочно! спускайся вниз! поговорить надо!» – «Что за спех?..» «Он в прокуратуру пошел!» – «Кто? Чего?» – «Сознаваться!!!»
Тот ссыпается на улицу, они срочно соображают: как? чего? что делать? – высвистывают боцмана. Боцман: «Трах твою в пять!!!» Втроем бегут к артельщику! Первое утро, все дома, все с похмелья, соображается плохо: в команде начинается паника!
Решают: перехватить, напоить до отклюка – и в канал сбросить: кранты. Другие возражают: а жена-то? ведь тоже теперь знает! Горячие головы кричат – и жену следом! А вдруг она уже кому-то рассказала? Кричат: зубы гадам спилить напильником, чтоб все выложили, кому уже растрепали! Самые спокойные возражают: давайте с доктором посоветуемся, он человек умный, образованный, он сообразит.
Доктор: ох; он же всех заложит! Там же все размотают; все сядем.
А наш бедолага движется себе неторопливо зигзагообразным маршрутом от пивной до рюмочной и до следующего ларька, и уже под конец рабочего дня добирается до прокуратуры – в геройском настроении, готовый принять вину и пострадать.
И из прокурорской приемной навстречу ему вываливается половина команды и, тыча в него пальцами, орет:
– Вот он!
– Мерзавец!
– Убийца!
– Держите, уйдет!
Это, значит, пока он пил и страдал, гурьба верных друзей опередила его и хором выложила прокурору: свершил он зло один и втайне, но они бдительно прознали, однако до родного порта молчали из патриотизма. Дабы предотвратить международный скандал и соблюсти репутацию советского морфлота: не позволим запятнать флаг пароходства! Скрепя души, горевшие праведным гневом: чесались руки за борт гада спустить – но самосуд осуждается советским законом, а закон для них свят. Потому наказали злодею сразу по прибытии на Родину идти в прокуратуру и чистосердечно сознаваться. Да… но так он молил попрощаться с семьей, что снизошли они мягкосердечно (виноваты!..) и дали ему сутки на прощание и сборы: а утром сдаваться и каяться. Однако доверяй, но проверяй: пришли проконтролировать, как честные и сознательные граждане, хотя и излишне гуманные: ну как передумает, скроется, или еще чего по злобе и страху выкинет, оговорит всех!
Прокурор выпучил глаза на это массовое помешательство и поинтересовался, не приходили ли они в Мировом Океане случайно районы испытания империалистами неконвенционного психического оружия? а несвежей туземной пищей случайно не питались?
Артельщик обиделся, доктор головой покачал.
А как они вообще это узнали? А после визита полиции заподозрили, сопоставили, прижали гада к стенке и раскололи! Ага… А почему капитана не поставили в известность? А потому что имеют понимание о флотской чести: капитан обязан выполнять долг и сообщать всем инстанциям по команде, а они его уважают и хотели оставить не при чем. Это – флот!
О Господи твою мать, говорит прокурор.
А, вот он, пришел!!! Хватайте!!!
А он, действительно, держится очень благородно в пьяном остекленении и все берет на себя одного. Он пострадать пришел. И плохо все понимает. И со всеми соглашается.
11. ПСИХ
Прокурор звонит капитану. Капитан принимает валокордин, приезжает, дает показания, и его на «скорой» увозят с приступом в больницу. Прочие валят в ближайший кабак успокоить нервы и подумать о будущем. А виновника, с трудом подписавшего признание, придерживают в предвариловке. И у прокурора начинается дикая головная боль: что делать дальше?
Дело международного масштаба. Убийство иностранного гражданина. Честь флота и державы. Не напороть бы горячки.
Он звонит горпрокурору, тот звонит в областную прокуратуру, оттуда в Управление пароходства, оказываются задетыми МИД и Министерство морфлота СССР, и эта эпидемия головной боли распространяется все шире. И никому совершенно это ЧП не нужно! Все сходятся на одном: черт бы драл этого идиота вместе с его женой, совестью и всеми потрохами! уж лучше сидел бы себе тихо!.. Мало ему убийства, так ему теперь нужен еще и скандал.
Но уже поздно! Знает куча народа, бумаги официально зарегистрированы и пошли в ход – закрутилась машина!..
А пока суд да дело – всей команде закрыли визы, впредь до выяснения полной картины. Помполита исключили из партии и списали с флота; причем эту кару вся команда как раз восприняла со злорадным удовлетворением: вот тебе-то так и надо, дармоед, приставлен воспитывать – так воспитывай, не допускай убийства на вверенном тебе судне!
Доктор перешел работать в районную поликлинику участковым врачом, отплавался, эскулап. Отлил матросику спирту на доллар!.. Зло одно от этих долларов. Особенно когда рублей не хватает.
А у капитана оказался инфаркт, и он после больницы торчал печально дома, глядя в окно, как ржавеет под дождиком неотремонтированный «форд»…
Само же судно отогнали в плановый ремонт, с глаз долой, благо по тому плану ремонт уж лет пять как полагался. И в пароходстве подумывали, не переименовать ли его на всякий случай: нет у нас вообще такого парохода о чем вы говорите? не понимаем. Там, кстати, впервые заинтересовались: а кто она, собственно, была такая, эта Вера Артюхова? да и была ли еще…
А тот наш знай долдонит: да, совершил убийство, и желаю понести наказание и искупить вину. Да может тебе почудилось? Нет – запросите полицию того порта. Да мало ли кто там утоп! Нет – вяжите меня, это я убил! Хоть ты с ним тресни.
И принимается в конце концов простое и здравое решение, которое всех должно устроить и разрядить ситуацию. Назначается психиатрическая экспертиза, и признают его добрые психиатры душевнобольным. Ослабла психика моряка от монотонной работы в замкнутом пространстве. Отсутствие земли и женщин, жаркий климат – ну и помрачился слегка. Разновидность миниально-депрессивного психоза. На него, значит, надавил нечуткий коллектив – и он предпринял самооговор. Что вы видите на этой картинке? Ну: шизофренические фантазии.
Вызывают жену: он у вас убить может? Говорит: ни в жисть бы не подумала. А фантазировать может? Да, говорит, он у меня романтик, о душе любил рассуждать. А-а, о душе? вот видите? типичная шизофрения.
И дело прекратили, а его законопатили в психушку. И стали лечить. Он орет: я убил!! Ему бах аминазина – и ходит тихий-тихий, только слюни пускает. А, тихий, депрессия? бах ему инсулиновый шок, чтоб прыгал веселее.
Что вы думаете? Через несколько месяцев действительно вылечили. Стал он соображать, наконец, что к чему. Да: ничего не было. Да: придумал. Конечно: был болен; понимаю. А теперь лучше. Почти здоров. Да, выйти хочу, но сначала надо до конца вылечиться. Загляденье, а не больной, любо-дорого поглядеть.
12. КАРЬЕРА ПРАВЕДНИКА
Дома он поплакал у жены на груди и выпил водочки, чтоб полегчало. Утром еще поплакал, и потом опять выпил.
Так и повелось: утром плачет, вечером пьет. Неделю пьет, месяц пьет. А утром плачет.
