Планета, словно дикий конь встала на дыбы и сбросила наездника, бесцеремонно взобравшегося на неё и объявившего себя её хозяином. Однако люди не привыкли так легко отступать, слишком уж высоки были ставки. В силу вступил второй план колонизации, или, как её называли в Цитадели — Вторая Эра. В космическом корабле, что привез на планету колонистов, всё ещё теплилась жизнь. Миллионы половых клеток землян со всех уголков планеты всех рас. Так началась Вторая Эра колонизации. Цитадели, что воздвиглась на северном полюсе планеты, не были страшны, ни бури, ни землетрясения, ни радиация, ни мутировавшие микроорганизмы, ни ставшие агрессивными роботы и андроиды. Главные андроиды-инженеры Цитадели методично, жизнь за жизнью возрождали человеческий род. Так оживала сама Цитадель, а человек был клеточкой этого организма, строго выполняющий отведенную ему роль.
Если вдруг эта живая единичка в скором времени не могла справляться со своей работой, или даже заболевала, то ей приходилось обращаться за помощью к главным управляющим андроидам и усовершенствоваться. В основном замена требовалась нервной системе и некоторых желез. Так люди понемногу начали разделяться в цитадели на «настоящих людей», которые ничего не изменяли в своём организме, и «киборгов», органы которых с той или иной степени были заменены на синтетические искусственные системы. Первым жилось тяжелее остальных, ведь им приходилось уживаться в чуждой для человеческой природы Цитадели. К таким относились и Ялио с Мио Рейн. Их дружба зародилась в далеком детстве, когда новое поколение детей разделяли по профессиям в стадиум из интерната. Ялио обучалась на летчика от Центра авиации, Мио на химика-биолога от Центра операторов Цитадели.
Стадиум — самый трудный период жизни обитателя Цитадели. Очень большое количество информации и навыков нужно усвоить. Особенно тяжело было Мио. В возрасте десяти лет она потеряла сознание от переутомления, почти у порога своей стадиумной ячейки. Прийдя в себя, маленькая Мио обнаружила, что лежит на кровати. Рядом с собой она увидела незнакомую девочку. Та сидела на полу возле её кровати, увлеченная игрой на своем ПИН-СКАУ. У этой девочки на лице был большой шрам, рассекающий губы с левой стороны, свежий порез над правым глазом, который она получила не более двух дней назад, а на левой щеке зиял сине-фиолетовый синяк. По черной форме с синими полосками Мио поняла, что эта девочка из будущих авиаторов-добытчиков.
— Привет. — тихо сказала незнакомка, заметив, что Мио пришла в себя. — Ты сознание потеряла. Я не знаю, где ты живешь, поэтому отнесла тебя к себе. Ты час почти целый в отключке пролежала. Как себя чувствуешь?
У Мио кружилась голова, к горлу подступила тошнота, и во всём теле была ужасная слабость, но она уже настолько привыкла к этому состоянию, что на вопрос Ялио ответила:
— Спасибо, я в порядке. — и попыталась встать. Но таинственная спасительница встала и слегка, видимо, по меркам её самой, толкнула Мио в плечо и та снова повалилась повалилась на кровать. Не почувствовав ни малейшего сопротивления, девочка с укором посмотрела прямо в глаза Мио, от чего той вдруг стало стыдно.
— Так дело не пойдет. — сказала девочка и достала из кармана какой-то сверток. Сломав пополам содержимое, она достала оттуда твердый коричневый батончик. Одну половинку оставила себе, а вторую сунула прямо в рот Мио. — Ешь. У тебя совсем сил нет.
Ели этот странный батончик они в полном молчании. На вкус он был сладкий, но не приторный. Во рту он таял и становился вязким, поэтому приходилось подолгу пережевывать кусок.
Мио украдкой взглянула на свою спасительницу, та уставилась в одну точку на полу и думала о чем-то своем. Они были совершенно не похожи. Мио была очень хрупкой, бледнокожей девочкой с черными как сама чернота волосами и глазами, и с очень тонкими чертами лица. Ялио же фигурой больше напоминала мальчишку, хоть под ученической курткой уже и обозначилась грудь. У неё была смуглая кожа, пухлые губы и копна вьющихся крупными локонами темных волос, подстриженных чуть ниже плеч. Большие карие глаза смотрели как-то слишком сурово для столь нежного возраста.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда девочка справилась со своим кусочком батончика, она сняла с ремня свою фляжку и, сделав из неё несколько глотков, дала Мио. Напиток разнес по её телу приятное тепло. Надо сказать, голова Мио значительно прояснилась после этой небольшой трапезы. Она совсем разомлела, довольно улыбнувшись.
— Так-то лучше. Пойдем, скоро уже отбой. Я провожу тебя до твоей ячейки, а то вдруг ещё раз в обморок грохнешься. — протянула ей руку девочка, чтобы помочь подняться.
— Спасибо тебе большое. — поблагодарила её Мио, как вдруг почувствовала, что в её глазах собираются слёзы.
— Не плачь, всё хорошо. — подмигнула ей спасительница, заметив как пара слезинок скатились по щекам девочки. — Дай-ка ещё тебе витаминок дам.
— А меня Мио зовут. — сказала Мио и протянула руку в ответ.
— А я Ялио. — сказала девочка. Так началась их дружба.
Уже много лет прошло с тех пор, а они все так же остались верными подругами, много раз спасавшими и поддерживающими друг друга даже после окончания стадиума.
В то время Ялио определили работать вторым пилотом на судно, добывающий урановую руду, от энергии которой жила Цитадель. Мио доверили работу в лаборатории по синтезу ферментов.
Ялио была невероятно рада тому, что теперь работает на добытчике, да ещё и вторым пилотом, в обязанности которого входила лишь роль помощника первому пилоту. Да и капитан попался весьма недоверчивый, предпочитал всё делать сам, что было только на руку Ялио. Так что ей оставалось лишь беззаботно порхать как во время рейса, так и после него.
Но со временем эти крылья стали тяжелой ношей. Мио стала замечать, что в глазах Ялио появилась серость вместо былого живого огонька, плечи ссутулились, а улыбка почти перестала появляться на её губах. Как-то раз Мио хотела расспросить свою подругу о том, что её так подавило, но она лишь отмахивалась и говорила, что всё в порядке. Пытаясь разговорить её, Мио натыкалась лишь на холодную стену полнейшего безразличия.
— Может уже скажешь мне, в чем дело? — не выдержала однажды Мио, когда в очередной раз напоролась на апатичный взгляд Ялио после последней экспедиции.
— Ерунда. — отмахнулась от неё Ялио.
— Ага, вижу. — уперла руки в бока Мио. — Из-за ерунды в такое состояние как у тебя не впадают.
— Я устала. — опустила голову Ялио, и лицо её скрыла копна кудрей.
— От чего? — спросила Мио. — Сама же говорила, что работа после стадиума просто ерунда, а в стадиуме ты никогда в таком состоянии не была.
Ялио подняла на Мио глаза, полные слез. Сердце Мио облилось кровью, она ещё никогда не видела слез Ялио. Там что-то серьезное.
— Я устала. — повторив, хныкнула девушка. — Я устала от того, что мне приходится там терпеть раз за разом. Я не знала, что киборгам нельзя показывать своих чувств. Им это только на забаву. Все равно что дать оружие и сказать — на, стреляй, убивай как хочешь.
— Ялио, ты что… — ахнула Мио. — Ты влюбилась в киборга?
— Да. — всхлипнула Ялио. — Это было так тупо. Но он не похож на железяку. Я сначала считала, что это обычный человек. Знала бы ты, какие он мне пытки устраивает на службе.
— Представляю. — сочувствующе пробормотала Мио. — Они такие, любят заманивать людей в ловушку, а потом глумиться. Бесчувственные железки, причем независимо от пола. Считают, что так они подтверждают таким образом, что выше нас на целую ступень эволюции. Ненавижу их… Поэтому всегда спрашиваю у парней первым делом паспорт модификаций.
— Я хочу уйти оттуда, но это практически невозможно. — Ялио смахнула слезы под глазами. — Перевод практически неосуществим, а работать там дальше рядом с ним… Меня надолго не хватит. Это плохо кончится.
— Да уж, это проблема. — поджала губы Мио. — Но я тебе могу кое-что предложить, чтобы тебе стало легче. Есть у меня один препарат.
Через день Мио принесла обещанный препарат и заправила его в ПИН-СКАУ подруги. Голова Ялио наконец прояснилась и она впервые за долгое время улыбнулась.
