– Я слышала, как ты говорила “Чарли”, – сказала она. – Это был папуля? Ты с папулей говорила?
Джейн опустилась на одно колено и протянула к Со-фи руки.
– Нет, солнышко. Папы нет. Я просто разговаривала кое с кем другим о твоем папе. Спрашивала, не помогут ли они нам отыскать гав.
– А, – отозвалась Софи, входя в тетушкины объятия. – Я по нему скучаю.
– Я знаю, милая, – сказала Джейн. Щекой она прижалась к девочкиной голове и ощутила, как сердце у нее рвется на части уже в третий раз за этот день. Проморгалась от слез и поцеловала Софи в макушку. – Но если моей подводке для глаз пиздец, ты опять отправишься к себе на перестой.
– Иди сюда, – произнесла Кэсси, опускаясь на корточки. – Иди к доброй мамочке. Поедим мороженого.
А в буддистском центре “Три драгоценности” мясоед Боб посмотрел на смолкший телефон, потом на Чарли.
– Подопытные зверьки? Грубовато.
Беличий Народец согласно закивал. Грубовато и впрямь.
– Джейн – очень травмированная личность, – ответил Чарли, пожимая плечами в знак извинения.
Боб оглядел Беличий Народец во всем блеске их нарядов и сумбуре запчастей.
– Будем под крыльцом, если понадобимся, – произнес он и потрюхал прочь из столовой. Беличий Народец потянулся за ним. Те, у кого имелись губы, обиженно дулись.
Когда последний удалился из комнаты, Чарли взглянул на Одри:
– Что-то происходит.
– Это явно.
– Я нужен моей дочери.
– Да понятно.
– Нужно найти ее собак.
– Тоже понятно.
– Но ей нельзя меня видеть таким.
– Могу сшить тебе новый наряд, – сказала Одри.
– Мне нужно тело.
– Я боялась, что ты это скажешь.
– Что-то происходит, – повторил Чарли. – Мне нужно поговорить с кем-то в деле.
Майк Салливэн проработал маляром на мосту Золотые Ворота уже двенадцать лет, когда встретился со своим первым прыгуном.
– Отойдите – или прыгну, – сказал пацан.
Пацаном он вообще-то не был. Судя по виду – ровесник Майка, чуть за тридцать, но цеплялся за поручень так, что казался очень неуверенным в себе и каким-то невзрослым. Кроме того, на нем был золотистый кардиган на пару размеров меньше нужного. Будто одевала его бабушка. Впотьмах.
Майк и раньше бывал на мосту, когда на него выходили прыгуны. Кого-нибудь упускали в среднем раз в две недели, и он даже видел, но что еще страшнее – слышал, как пара их ударялась о воду; но все они обычно прыгали через пешеходные перила на уровне дороги, а не отсюда, с вершины пилона. Это у Майка была такая первая встреча лицом к лицу, и он изо всех сил пытался вспо-мнить, чему их учили на семинаре.
– Постойте, – сказал Майк. – Давайте все обсудим.
– Я не желаю ничего обсуждать. Особенно с вами. Вы вообще кто – маляр?
– Ну да, – сразу ощетинившись, ответил Майк. Это хорошая работа. Оранжево, часто холодно – но все равно же хорошо.
– Я не желаю ничего обсуждать с человеком, который красит мост в оранжевый цвет. Все время, снова и снова. Что такого вы можете сказать, что подарило бы мне надежду? Вы должны стоять по эту сторону перил вместе со мной.
– Тогда ладно. Может, стоит позвонить на какую-нибудь горячую линию?
– У меня нет телефона.
Ну кто станет выходить сейчас на улицу без телефона? Да этот парень совсем какой-то лох. Но все равно, если удастся подобраться поближе, возможно, Майк сумеет его схватить. Перетащить обратно через перила. Он отстегнул страховочный трос слева, прицепил его к вертикальной стойке, затем отстегнул и правый трос и сделал с ним то же самое. У всех было по два страховочных троса с большими карабинами из нержавейки на концах, чтобы работник всегда оставался прицеплен к мосту.
Теперь от него до вершины пилона оставалось несколько последних шагов. Он бы мог пройти вверх по ванте и добраться до парня в дурацком свитере. В его бригаде один маляр перегнулся через пешеходное ограждение и поймал одну прыгунью, втащил ее обратно за шиворот. Парковая служба вручила ему медаль.
– Можете с моего позвонить, – предложил Майк. Он похлопал по мобильнику в чехле, что был пристегнут к его поясу.
– Не трогайте рацию, – сказал чувак в свитере.
Ремонтная бригада пользовалась рациями для оперативной связи, и Майку бы следовало сообщить о прыгуне прежде, чем вступать с ним в беседу, но он шел вверх по ванте более-менее на автопилоте, не особенно озираясь, и не заметил пацана, пока не добрался почти доверху.
– Нет-нет, это просто телефон, – сказал Майк. Он снял с руки рабочую кожаную перчатку и вынул мобильник из холщового чехла. – Смотрите, у меня даже номер уже есть. – Он очень надеялся, что номер у него действительно есть. Однажды утром после смены начальство заставило всех ввести номера горячих линий по самоубийству в телефоны, но случилось это два года назад. Майк не был уверен, что номер у него в аппаратике сохранился.
Сохранился. Он нажал на кнопку вызова.
– Держись, браток. Подержись еще чуточку.
– Не лезь, – сказал чувак в свитере. Одной рукой он отпустил поручень и подался вперед.
В сотнях футов под ними пешеходы озирали залив, прогуливались, показывали пальцами, фотографировали. А еще в сотнях футов ниже под мостом проплывал контейнеровоз длиной в два футбольных поля.
– Погоди! – сказал Майк.
– Чего еще?
– Э-э… больно же. Вам про такое не рассказывают. Отсюда до воды семьсот пятьдесят футов. Поверьте мне, я про это каждый день думаю. О воду ударяетесь со скоростью семьсот пятьдесят миль в час, но это не всегда вас убивает. Вы всё чувствуете. Больно, как в преисподней. Остаетесь весь переломанный – в очень холодной воде. В смысле, я не уверен, но…
– Кризисный центр, это Лили. Как вас зовут?
Майк воздел палец, чтобы пацан секундочку обождал.
– Я Майк. Извините, меня должны были соединить с горячей линией для самоубийц.
– Ага, это мы. Только мы так не называемся, потому что вгоняет в уныние. Чем могу помочь?
– Я не ради себя звоню, я от имени парня, которому нужно помочь. Он тут за перилами на мосту Золотые Ворота.
– Моя специализация, – сказала Лили. – Давайте ему трубку.
– Не лезьте, – промолвил крохотный чувак в сви-тере. Он снова разжал одну руку. Майк заметил, что руки у пацана уже побагровели. День стоял погожий, но на такой высоте, на ветру все равно было холодно, а если держаться за холодную сталь – и того хуже. Все парни у Майка в бригаде под робы надевали длинное теплое белье и носили перчатки даже в самые теплые дни.
– Как его звать? – спросила Лили.
– Как вас звать? – спросил Майк у чувака в свитере.
– Джефф с двумя “ф”, – ответил свитер.
– Джефф с двумя “ф”, – повторил Майк в трубку.
– Передайте ему, что про два “ф” людям говорить необязательно, – сказала Лили.
– Она говорит, что про два “ф” людям говорить необязательно, – передал Майк.
– Нет, обязательно. Нет, обязательно. Нет, обязательно, – отозвался Джефф с двумя “ф”.
– Два “ф” ему важны, – сообщил Майк Лили.
– Он симпотный?
– Простите?
– Какой он с виду? Симпотный?
– Не знаю. Ну, парень такой? С моста прыгнуть собирается.
– Опишите его.
– Не знаю. Лет тридцати, наверное. В очках. Каштановые волосы.
– Чистенький?
Майк пригляделся.
– Ага. На глаз.
– По голосу приятный.
– Она говорит, вы по голосу приятный, – передал Майк Джеффу.
– Скажите ему, что если он спустится, мы с ним можем встретиться, поболтать о его бедах, и я ему отсосу.
– Правда?
– Главное – вывести его из кризиса, Майк. Снять его с моста.
– Ладно, – ответил Майк. А Джеффу сказал: – Так, Джефф, вот тут Лили говорит, что если спуститесь, вы с нею можете встретиться вдвоем и поболтать о ваших бедах.
– Хватит уже с меня болтовни, – произнес Джефф.
– И остальное ему передайте, – сказала Лили. – Вторая часть обычно и скрепляет сделку.
– Она говорит, что сделает вам минет.
– Что? – не понял Джефф.
