Кристофер Мур
Подержанные души
Christopher Moore
Secondhand Souls
© 2015 by Christopher Moore
© Максим Немцов, перевод, 2020
© Андрей Бондаренко, оформление, 2020
© “Фантом Пресс”, издание, 2020
* * *
Памяти Кита Боуэна
Пролог
Выдержки из “Большущей-пребольшущей книги Смерти”, первое издание
1. Поздравляем, вы избраны исполнять обязанности Смерти. Это грязная работа, но кто-то должен ее делать. Ваша задача – изымать у мертвых и умирающих сосуды души и провожать их до следующего тела. Если не справитесь, мир окутает Тьма и воцарится Хаос.
2. Некоторое время назад Люминатус, сиречь Великая Смерть, который допрежь поддерживал равновесие между светом и тьмой, прекратил быть. С тех пор Силы Тьмы пытаются восстать из-под низу.
Вы – единственное, что стоит между ними и уничтожением коллективной души человечества. Постарайтесь не облажаться.
3. Дабы сдерживать Силы Тьмы, вам понадобится простой карандаш № 2 и ежедневник, предпочтительно – без картинок с котятами. Держите это под рукой, когда спите.
4. Вам будут поступать имена и цифры. Цифра – за столько дней вам следует изъять сосуд души. Не опаздывайте. Сосуды опознаются по алому сиянию.
5. Не рассказывайте никому о своей работе, не то Силы Тьмы и т. д. и т. п.
6. При выполнении вами обязанностей Смерти люди могут вас не видеть, поэтому будьте осторожны, переходя через дорогу. Вы не бессмертны.
7. Не ищите себе подобных. Не колеблитесь при исполнении своих обязанностей, не то Силы Тьмы уничтожат вас и все, что вам дорого.
8. Вы не причиняете смерть, вы не предотвращаете смерть, вы слуга Судьбы, а не ее агент. Держитесь скромнее.
9. Ни при каких обстоятельствах не упускайте сосуд души, не то он попадет в лапы тех, кто из-под низу, а это плохо.
Часть первая
Не бойсяВсе перед тобой умерлиОстаться ты не сможешьКак дитя не может навеки остаться в утробеОставь позади все, что ты знаешьВсе, что ты любишьОставь позади смерть и страданиеВот что такое Смерть.“Книга жития и умирания” (“Тибетская книга мертвых”)[1]
1. День мертвых
В Сан-Франциско стоял прохладный, спокойный ноябрьский денек, и Альфонс Ривера, жилистый смуглый человек пятидесяти лет, сидел за прилавком своего книжного магазина и листал “Большущую-пребольшущую книгу Смерти”. Над дверью звякнул старомодный колокольчик, и Ривера поднял голову. В магазин ввалился Император Сан-Франциско – не человеческая фигура, но громадная косматая грозовая туча, за ним – его верные псы Фуфел и Лазарь. Топали лапами и скакали они с пылом и рвением, а затем заметались по всей лавке, точно агенты Секретной службы, зачищающие локацию на тот случай, если где-то среди стеллажей затаился – коварный террорист – или мясистая пицца.
– Имена должно записывать, инспектор, – провозгласил Император, – дабы не забылись они.
Ривера не встревожился, но рука его по привычке упала на бедро, где прежде размещался табельный пистолет. Двадцать пять лет на службе в полиции – привычка вросла в него, однако пистолет теперь заперт в сейфе в подсобке. Под прилавком Ривера держал электрошокер, и за год, миновавший после открытия лавки, с места его сдвигали только для того, чтобы стереть пыль.
– Чьи имена?
– Да имена мертвых, конечно же, – ответил Император. – Мне нужен гроссбух.
Ривера встал с табурета и возложил свои очки для чтения на прилавок рядом с книгой. В следующий миг бостонский терьер Фуфел и золотистый ретривер Лазарь оказались за прилавком с ним рядом, и первый встал на задние лапы. Его полные надежды выпученные глаза возвелись горе́ во славу богов подачки – к их пантеону он вполне желал причислить и Риверу, но не задарма.
– У меня для вас ничего нет, – сказал Ривера, ощущая при этом, что ему как будто бы следовало догадаться и запастись угощением. – Вам, ребята, тут вообще быть не полагается. Собакам вход воспрещен. – Он показал на дверь, где висела соответствующая табличка, что не только смотрела лицом на улицу, но и существовала на таком языке, на котором Фуфел не читал, а не читал он ни на одном.
Лазарь, усевшись позади своего напарника и мирно сопя, отвел взгляд, чтобы не усугублять смущения Риверы.
– Заткнись, – молвил Ривера ретриверу. – Я знаю, что он не умеет читать. Пускай поверит мне на слово – на табличке именно так и написано.
– Инспектор? – Император огладил себе бороду и взялся за отвороты замызганного драпового пальто, тем самым изготовившись предложить содействие нуждающемуся горожанину. – Вам наверняка известно, что Лазарь также не умеет разговаривать.
– Это пока, – ответил Ривера. – Но у него такой вид, словно ему есть что сказать. – И бывший легавый вздохнул, протянул руку и почесал Фуфела между ушей.
Фуфел дозволил, вновь опустился на все четыре конечности и фыркнул. “Ты мог бы стать великим, – подумал он, – героем мог бы стать, а теперь мне придется вынюхать целую милю забористых какашек, лишь бы изгнать из носа этот запах твоего недомыслия… ох, как это приятно. Ох, приятно. Теперь ты мой новый лучший друг”.
– Инспектор?
– Я больше не инспектор, Ваша Милость.
– Однако же “инспектор” есть то звание, кое вы заслужили беспорочной службой своей, и ныне ваше оно присно.
– Присно, – с улыбкой повторил Ривера. Выспренняя манера Императора выражаться всегда его развлекала – напоминала о каких-то временах поблагороднее, повоспитанней, пусть жить в них ему и не довелось. – Я не возражаю, конечно, чтобы титул следовал за мной, просто я надеялся, что все странности останутся у меня на старой работе.
– Странности?
– Наверняка помните. Вы там были. Твари под улицами, Торговцы Смертью, адские псы, Чарли Ашер – даже не знаете, какой сегодня день, и понимаете…
– Вторник, – сказал Император. – Хороший человек Чарли Ашер, храбрый. Положил свою жизнь за народ града сего. Его нам долго будет не хватать. Но, опасаюсь я, странности на сем не прекратились.
– Нет, не прекратились, – произнес Ривера с авторитетом бо́льшим, нежели сам он в себе ощущал. Проходите, не задерживайтесь. Проходим, не задерживаемся. То, что сегодня Dia de los Muertos, День мертвых, и без того нервировало его так, что пришлось залезть в ящик стола и достать оттуда “Большущую-пребольшущую книгу Смерти”, но придавать весомости новым напоминаниям об этом он не согласен. “Признавая кошмар, даешь ему силу”, – говорил ему кто-то. Возможно, та жутковатая девочка-гот, что раньше работала у Чарли Ашера. – Вы сказали, вам нужен гроссбух?
– Записывать имена мертвых, да. Мне они явились минувшей ночью, целыми сотнями, и велели записывать их имена, дабы их не забыли.
– Во сне? – Ривере слушать не хотелось. Нисколько. Год прошел с тех пор, как все это случилось, как к нему прибыла “Большущая книга”, призвала его к действию, а он от призыва уклонился. Вот и ладно.
– Минувшей ночью мы покоились в дреме подле уборных Яхт-клуба имени святого Франциска, – сказал Император. – Мертвые пришли по воде – подплыли, словно туман. Они были вполне настойчивы.
– Они таковы, это да, – согласился Ривера. Император был сбрендившим стариком – милым, добрым и искренним полоумным. К несчастью, в прошлом многие его безумные бредни оказывались правдой – тут-то и залегал ужас, который Ривера уже начинал ощущать у себя в груди.
