— ХЕЛЕН, Я НИ С КЕМ НЕ ВСТРЕЧАЮСЬ, эй! Никому не нужны советы от той, что упустила свой единственный шанс с... — я замолкаю и тру виски. — Хелен, ты знаешь, что у меня небольшая проблема.
— Что ты не можешь писать?
Я вздрагиваю.
Больно это слышать, ведь двадцать с чем-то лет, создание историй было всем, чего я хотела.
— Вперед, — Хелен указывает на дверь. — Напиши мне что-нибудь о том, как одеваться на первое свидание.
— Хелен... — вместо этого я делаю несколько шагов вперед. — Хелен, мы это обсуждали. Помнишь? Как сильно я хочу писать о проблемах этого мира, Чикаго. Хочу писать о незащищенных категориях населения, о насилии на улицах, и хотя ты обещала мне эту возможность, пока не дала ничего. На самом деле, последнее время моя колонка «Под пристальным взглядом» только и рассказывает о том, как быть одинокой и ходить на свидания в большом городе. У меня нет парня и нет свиданий. Я не заинтересована в них, особенно после того, что случилось. Я надеялась, что ты дашь мне материал, который поможет мне вдохновиться... Я бы вернулась в колею. Я правда уверена, что справилась бы, — упрашиваю я ее.
— Мы не можем постоянно писать о том, чего хотим сами, мы должны думать о других, о наших читателях, — напоминает она мне. — Верные читатели, которые следили за тобой на протяжении всей карьеры заинтересованы в советах по свиданиям от тебя. Ты встречалась с весьма заметным и популярным мужчиной, не выбрасывай этот жизненный опыт. Другие возможности еще появятся, Рейчел. Мы только стали на ноги. Мне нужен от тебя более надежный материал, прежде чем мы снова сменим курс твоего повествования.
— Не лучше ли рискнуть сейчас, попытаться подняться на новый уровень?
— Нет. Владельцы не желают рисковать сейчас, когда все только начало налаживаться. Так что я прошу тебя. Давай отложим разговоры о беспорядках на пару недель. Можешь сделать это ради меня?
Заставляя себя кивнуть, я сжимаю губы и уходя, оборачиваюсь. Стараюсь не поддаваться гневу и чувству поражения, но стоит выйти и услышать клацанья клавиатур, понаблюдать за коллегами, работающими над своими историями, некоторые со скучающими лицами, некоторые со счастливыми, полностью поглощенными, как у меня появляется писательский зуд. И писать мне хочется о чем-то, что волнует меня саму, чтобы эти эмоции так же отражались на моем лице.
— Эй. Ты, да, ты. Златовласка с шикарным телом, но угрюмым личиком, — Валентайн окликает меня, когда я прохожу мимо его кабинки.
— Ну, спасибо, — отвечаю.
Он указывает мне на свой компьютер, и я подхожу, останавливаясь за его спиной и наклоняюсь, чтобы посмотреть на экран.
А там Сент.
Видео, на котором в каждом его мельчайшем движении заметна сила. Я таю, услышав, как он отвечает на вопросы в своего рода интервью на тему нефтяных цен в штате. Дурацкие, дурацкие трясущиеся коленки.
Мы смотрим видео пару минут, потом Валентайн произносит:
— Твой бывший.
Он не мой бывший, думаю я печально, мечтая, чтобы хоть на мгновение мне хватило храбрости носить это звание.
— Он, правда, умеет захватить все внимание. Он выступает с речью на этой неделе в Маккормик Плэйс. Подумываю попросить Хелен разрешить мне пойти туда. Разве что ты захочешь? — Вэл смотрит на меня через плечо, обернувшись.
Я огорчено качаю головой. Затем пожимаю плечами. Затем киваю.
— Я бы хотела, но не могу.
Валентайн опускает глаза, думаю, он вспомнил о всех тех гневных письмах, что приходили после публикации статьи Виктории.
— Тебе надо чаще выходить. Хочешь на этих выходных пойти в клуб со мной и моим нынешним?
— На этих выходных у меня ночевка. Но ты продолжай отрываться за нас обоих. Я найду способ выкупить тебя из тюрьмы.
Он смеется, пока я возвращаюсь к себе за стол. Я намерена работать, несмотря на этот ступор. Хочу создать идеальную статью о свиданиях, ту, что поможет любой девчонке, вроде меня, встретить и привлечь парня, которого она захочет.
Вздыхая, я открываю окно браузера и ищу форумы, где обсуждают свидания. Хочу найти, что больше всего беспокоит девушек, которые идут на первое свидание новичков, но, не успев подумать, уже открываю другую вкладку. Кликаю на ссылку на пресс-конференцию. Вставляю наушники, включаю звук и смотрю на Сента на видео.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он стоит за подиумом, возведенном на улице. На заднем плане стоят люди, все стулья заняты. В основном, бизнесменами. Хотя я замечаю рядом нескольких фанаток, следующих за ним по пятам.
Ветер слегка ерошит его волосы. Голос в динамиках звучит низким и глубоким. Хоть и звук идет через компьютер, а не лично, на коже все равно появляются мурашки. Дурацкая, дурацкая кожа.
Камера берет крупный план, я смотрю на его глаза, удерживающие контакт с аудиторией, и чувствую дрожь. Даже при разговоре со всеми этими незнакомцами его глаза излучают больше тепла, чем холодная настороженность, с которой он смотрел на меня вчера.
Я думаю о том пылающем огне в его глазах, который появлялся, когда он снимал с меня свою рубашку, сжигая меня до угольков к тому времени, как я лежала обнаженная, ждущая его прикосновений.
А еще о дразнящих искорках, источающих надежду, когда он смотрел на меня, продолжая просить и просить меня, терпеливо и настойчиво, стать его девушкой.
Ненавижу, что я больше никогда не буду его «малышкой».
Весь день заглядываю в почту... но от него ничего.
В результате, для своей статьи о свиданиях я написала всего пару предложений. Валентайн и Сэнди идут в ближайшую кафешку за сэндвичами, и, когда мы пересекаем холл здания, Валентайн зовет:
— Пойдем, Рейчел.
— Думаю, я просто... — я качаю головой. — Пойду, попытаюсь поработать дома.
— Глупости, — отвечает он, когда мы выходим на улицу.
Сэнди останавливает его.
— Пусти ее домой, Вэл.
— Я волнуюсь за эту девчонку. Она последнее время постоянно грустит.
— Не переживай за меня, у меня все отлично, — заверяю я их, махая такси. — Увидимся завтра, ребята.
ГЛАВА 5
Друзья
Валентайн не единственный «волнующийся». Мои подруги тоже. И позже тем вечером они настаивают на Девичнике.
Уинн была непреклонна, настаивая на том, чтобы мы обсудили вопрос с работой. Предполагаю, что Джина рассказала ей о предложении от Малкольма, раз никто больше не знает о моем писательском застое. Даже мои подруги. Мне просто совсем не нравится быть такой беспомощной после того, как все случилось. Я стараюсь вернуться к нормальному состоянию, хоть уже и не понимаю, каково это.
Немногое, что еще меня поддерживает — вот эти встречи за бокалом с Уинн и Джиной в течение недели. Мы сидим за высоким столиком у окна. Здесь удобно.
И все равно, я как ненормальная, постоянно обновляю почту.
— Не знаю, с чего ты решила, что он так скоро захочет с тобой поговорить о том, что случилось, прошло всего четыре недели, а произошедшее было... что ж, могут вообще уйти годы, — говорит Уинн.
— Вау, Уинн, — ворчу я.
— Что, я стараюсь быть честной, Рейчел!
Я отодвигаю в сторону бокал с коктейлем. В голове всплывает образ его руки, тянущейся к моему колену под столом...
Игривые зеленые глаза, дразнящие меня, пока я не в силах больше выносить...
Я люблю своих подруг, мы всю жизнь были вместе. Они зовут мою маму «Мамой», знают обо мне все, но сейчас, пока Уинн просит рассказать все о той работе и Джина вводит ее в курс событий, я молча потягиваю коктейль, стараясь не выдавать, насколько мне на самом деле грустно. Мои друзья знают обо мне все, но, в то же время, ничего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Они не знают, что, пока я тут сижу, вспоминаю все случаи, когда Малкольм дразнил меня из-за моего страха выйти из зоны комфорта. Посмеивался, призывая выйти из коробки, говорил, что подхватит меня. А что теперь?
— Не важно, почему он выждал четыре недели, — прерываю я их спор на тему того, почему ему потребовалось столько времени, чтобы связаться со мной. — Я просто хочу, чтобы он поговорил со мной. Хочу узнать, обидела ли я его и смогу ли все исправить. Хочу шанс объясниться, попросить прощения.
