Каким желанно-чистосердечным и обращенным только к нему одному послышался сбоку ее смех. Как неотвратимо быстро и долго приближалась и наконец ударила куда-то между глаз утоптанная, твердая земля. Инстинктивно выставив руки и почувствовав ожог в ладонях и коленях, Андрей услышал хруст в районе подбородка и задохнулся. Тут же открыв глаза, фыркнул и первое, что увидел на коричневой земле, - два бело-розовых кусочка, потом ее тающую улыбку и в глазах испуг. Сообразив, что кровь на лице и бог знает что, не оглядываясь, помчался домой, по дороге выплевывая остальные зубы - выбил четыре штуки. Что сидеть дома - все видела. Умылся и вышел, но старался рта не открывать. За весь вечер Таня ни разу не вспомнила о его злополучном полете. "Если бы знала, как через их забор, - подумал, - вот где позор-то".
Серыми летними сумерками Таня и Андрей медленно шли по дорожке вдоль корявых и теплых, постоянно шелушащихся невысоких сосен от его калитки к ее участку. Остановились. Таня просунула руку в прорезь, непривычно долго шарила там, наконец щеколда звякнула, и тети-Пашина калитка - сколько ходили к ним за молоком - сама стала медленно открываться во двор. Таня обернулась и, улыбнувшись, неожиданно по-взрослому сказала:
- До свадьбы заживет.
Как и каждый вечер до этого, был готов услышать "до свидания". А такдо чьей свадьбы, с кем? Вспомнил поход на дачу генерала, смех над ними. Не его ли с ней? Это еще посмотрим!
- Я тоже, - продолжала Таня, - раз так шмякнулась, что выбила два передних зуба. Пока зубы молочные, Андрюша, это не страшно. Еще вырастут.
К стыду своему, он не знал, что это такое молочные зубы. С натянутой улыбкой, думая, что это какое-нибудь оскорбление типа "молоко на губах не обсохло", Андрей поинтересовался: что это такое - "молочные зубы"? Спокойно объяснила, что эти зубы, - движение подбородком вперед, - которые у него есть сейчас, скоро выпадут и на их месте вырастут коренные, вот те надо беречь и не выбивать. Не поверил ни одному ее слову и с того вечера больше к ней не подходил. Хотя Андрей очень хотел, чтобы она была его родной сестрой или какой-нибудь другой родственницей, чтобы она жила вместе с ними, а что дальше, не думал - не знал.
Скоро Таня уехала. Наступили холода, качели сняли и больше не вешали никогда.
Глава 6. Шлюзование
Краснодеревщик
С отцом стоят на площади перед Северным речным вокзалом. Она пуста и кажется очень большой еще и потому, что из-за вокзала выглядывает ширь Химкинского водохранилища.
- Купим мороженого? - Отец покупает два "Ленинградских".
Им нужно найти эллинги общества "Динамо" и там столяра-краснодеревщика. Сколько лет отцу тогда было? Около тридцати. Он только что приобрел небольшой катер с обводами глиссера, фамилия первого владельца Збусин. Устроили за небольшие деньги "по знакомству" сослуживцы отца. Это был первый судостроительный опыт рукастого и изобретательного Збусина. Катер имел пять метров в длину и, наверное, метра два в ширину. Они, новые владельцы, назвали лодку "Вега". Резиновый трафарет, по которому ежегодно подновлялось название, до сих пор хранится на даче. Первый блин конструктора-самоучки вышел, естественно, комом: корма у посудины висела над водой - и даже навесив на транец мотор, рассовав по боковым отсекам канистры с бензином, не удалось ее выправить: если смотреть сбоку, казалось, что лодка нацелена уйти под воду. По совету прежних владельцев отцу надо было сделать небольшую пластическую операцию катеру - надстроить нос на необходимую высоту, а чтобы это не бросалось в глаза, свести фальшбортом на нет линию этой надстройки к корме.
Мастера они нашли в большом темном сарае, где лежали лодки и весла, висели моторы и паруса, и открытая маленькая дверь, врезанная в высоченные, громадные ворота, так мало пропускала дневного света, что сарай от этого казался еще больше и темнее. Человек в синем халате что-то делал и прежде, чем говорить с ними, попросил обождать. Они какое-то время терпеливо наблюдали, как столяр вклеивал осторожно, словно нехотя, как бы споря, какую-то деревяшку, спор его с вклейкой был какой-то ненастойчивый, мягкий, будто имел дело с ребенком, а не с неодушевленным предметом. Наконец, вроде бы удовлетворившись, победив в этом споре, мастер отер руки о халат, куда-то сходил, вернулся и, посматривая на свою работу, стал слушать пришедшего к нему молодого мужчину с сыном.
Отец хотел, чтобы лодка была лучше, красивей. Инженерное усовершенствование необходимо, чтобы лодку не заливало встречной волной. Столяр в синем халате стоял среди лакированных длинных и узких лодок, он долго выяснял у отца, что тот хочет, что им надо, да есть ли материал, да как это лучше сделать. На троллейбусе поехали смотреть их лодку. Еще раз они с отцом приезжали на водно-моторную базу, когда столяр сделал половину работы. Постоянное общение с хрупкими гоночными байдарками приучило его к аккуратности. Андрей был поражен тем, что мастер сделал. Он поставил на старой плоской палубе бака на крашеный равентух выгнутый каркас для нового верха. Мастер уже видел некую оболочку по этим шпангоутам, как преобразуется вся их лодка, как она увеличится, посолиднеет, в обводах появится больше стремительности и завершенности. Тогда же были сделаны деревянные стойки для тента над всем кокпитом. Они легко и быстро крепились по бортам в пазах, и на них наваливался синий тент. Материал для тента достала двоюродная сестра его мамы - тетя Люся, она работала на авиационном заводе. Она же нашла портниху, которая сшила из синего дерматина надежную крышу для их ковчега.
Наша лодка... Андрей входил на нее, и его ноги проваливались в щели деревянной решетки - сланей. Под ними между шпангоутами плещется красная ржавая вода, а его многолетняя бессменная функция - вычерпывать воду из-под сланей. Отец дает ему консервную банку - у них еще ничего-ничего нет, зато потом появится столько всего, что сейчас трудно предположить. Андрей сидит на боковой банке-рундуке, черпает холодную и грязную воду и, не глядя, выплескивает ее за борт, черпает и выплескивает. Вроде все. Андрей укладывает слани на место, притоптывает, чтобы легли плотно, и выбирается на новый, выгнутый бак. День солнечный, тень от лодки на мутновато-желтой воде резкая, Андрей видит собственную скорченную фигуру на самом носу лодки. Лодка чуть покачивается на слабой волне, и если он вдруг неловко повернется, то плюхнется в воду, но это не страшно, плавать он умеет...
Канистра бензина
Первый поход на "Веге" был омрачен неприятным обстоятельством. Уже заканчивалось укладывание всего, что брали с собой участники похода провизия и одежда в первую очередь, и того, что необходимо отцу в дороге. Андрей был приставлен к молодому и беспокойному сеттеру Чоку, чтобы не мешали взрослым. Проблема в дороге - бензин. Мотор хоть и был неприхотлив и требовал что-то уж совсем немного горючего на сто километров (это был ЛМР-6), но и оно когда-то закончится. Заправка планировалась "у самосвалов" на больших мостах, под которыми им придется проплывать. А когда цивилизация кончится - к чему, собственно, все и стремились, - то у водителей грузовиков в деревнях.
Незадолго до отхода отец Андрея решил наполнить бензином пустую канистру. Вышли с псом к шоссе. Отец поставил канистру и стал голосовать, Андрей сидел под кустом, держал на поводке веселого и беспокойного, еще совсем молодого шалопая Чока (охотничье ружье также находилось на борту катера), который все рвался к хозяину. Неожиданно пес с такой силой устремился в сторону своего любимца, что Андрей упал на бок и тот протащил его по траве несколько метров. Единственным желанием было, чтобы он не сорвался с поводка, по шоссе с ревом неслись машины. И тут Андрей почувствовал боль в правом боку.
- Папа, - закричал он, понимая, что с псом может и не справиться,- Чок не слушается!
Отец, оставив канистру на обочине, сбежал под откос, поднял худенького сына в черных трусиках и сандалях на босу ногу и увидел, что весь его правый бок в крови. В траве лежала разбитая банка. Никита Владимирович хлестнул пса, привязал его к кусту, подхватил сына и побежал в медпункт на спортивной базе ВМФ. Там в темном, прохладном помещении Андрея перебинтовали, но, когда он вышел на улицу - был жаркий, солнечный день, - все стало как-то не так, его познабливало, а вокруг все почему-то посерело. Прибежала мать, пошли на причал. Был в полной уверенности, что сейчас они все поедут, - ведь под майкой была намотана не одна пачка бинта. Хотя женщина в медпунктелюбопытно-озабоченное лицо на фоне потолка - и говорила что-то о швах, которые она не сможет поставить, потому что у нее нет для этого никаких материалов, отец уговаривал ее сделать это, так как срывается отъезд, назначенный на сегодня.
Андрей спросил:
- Скоро мы едем?
- Наверное, скоро, - не понял его Никита Владимирович.
- А где я сяду?
- Нигде, малыш, - Никита Владимирович вернулся в реальность и пожал плечами. - Тебя сшивать надо. Ты же слышал, что говорила сестра.
