Илья, помедлив пару секунд, отправился следом. И снова – ничего. Похоже, у режиссёра, снимавшего эту сцену, недоставало денег на спецэффекты.
– А здесь – жара! – крикнул Паша и начал сбрасывать ветровку. – Наверное, и купаться уже можно. Ща проверю!
– А в озере крокодилы, – угрюмо заметил нахохлившийся Витя, – например. Жопы вам всем пооткусывают.
Зря он это сказал. Побледневшая Натаха одним прыжком преодолела барьер и, оказавшись по ту сторону, побежала следом за своим парнем, успевшим добраться до песчаного пляжа. Паша пытался сбросить джинсы, а Ната бешено грозила ему кулаком.
– Мы же ненадолго, – бормотала Галя, с видом нашкодившего котёнка, – я даже звонить не буду. Полчасика – и мы назад.
Выдав ещё пару фраз в том же духе, маленькая засранка опёрлась о плечо угрюмого Вити и с жизнерадостным визгом перепрыгнула золотистый обруч. Потом, продолжая верещать, пулей рванула к остальной компании, выясняющей отношения на берегу водоёма.
– Мы отстаём, – прошептала Оля, и вдруг, совершенно неожиданно, поцеловала меня. Да так, что отдыхают любые французы с их извращениями. Слаб человек. Тем более страдающий от неразделённого чувства.
– Ну, вы, блин, даёте! – выдохнул Витька, который в конце концов обратил внимание на мелодраму за спиной. – Вы бы хоть при Илюхе таким не занимались. Ему и без того хреново.
– А кому сейчас легко, – отозвалась Ольга и рассмеялась. – Учить тебя ещё надо: навык целования абсолютно не прокачан. Идём.
Чёрт. Совершено странное ощущение. Я продолжал любить Марину, и моя душа рвалась на части при мысли о том, чем она сейчас скорее всего занимается, но с другой стороны… Рядом была красивая девушка, которая желала быть со мной. И я, чёрт меня побери, почти любил её. Но при этом совесть неутомимым хомяком грызла меня, напоминая, кто именно безответно влюблён в Ольгу. Мой лучший друг. Пока ещё…
А тут ещё и диковинные дырки в пространстве, ведущие непонятно куда. И на всё это накладывается неустанно усиливающаяся эйфория.
Когда мы, взявшись за руки, перебрались через золотой барьер, у меня возникло странное ощущение. Казалось, достаточно посильнее оттолкнуться ногами от земли, и я полечу к высокому фиолетовому небу. Кстати, немного странная окраска для небосвода. Куда это мы попали?
Около озера продолжалось чёрти что. Паша, в одних семейных трусах, понурив голову, выслушивал всевозможные эпитеты в свой адрес, мгновенно соглашаясь с каждым. В это же время Галя, закатив штаны до колена, бегала по мелководью, поднимая фонтаны брызг и разрывая воздух воплями восторженного поросёнка. Илья, с угрюмо-сосредоточенным видом, сидел на буром валуне, торчащем из воды, и блинчиками запускал маленькие плоские камешки.
Я оглянулся: Витёк стоял за светящимся ободом и смотрел на него так, словно тот был злобной собакой, оскалившей зубы. Потом поднял голову и уставился на нас с Олей. Девушка легко сжала мои пальцы, напоминая о своём существовании. Это возбуждало. Марина так никогда не делала.
– Иди, – сказал я, – скажи, пусть ведут себя по-человечески; мало ли, куда нас занесло.
– Ну, если ты так говоришь, – насмешливо прошелестела Ольга, и её тонкие пальчики неуловимой водой вытекли наружу. – Не задерживайся, пропустишь всё веселье.
Я подошёл к пространственной дыре и вопросительно взглянул на своего товарища по другую сторону. Странный у него был вид. Странный и смешной, как у нахохлившегося воробья. Я рассмеялся, и Витька недовольно дёрнул щекой.
– Вы все рехнулись, – нервно бросил он. – Такое ощущение, будто вам досталась атомная бомба, а вы на радостях бросились её разбирать. Ах, как весело! Ах, как забавно! А давайте ещё парочку проводков перережем – вдруг бабахнет!
– Может, хватит? – поинтересовался я. – Это не бомба, всего-навсего прокол в пространстве. Телепортация, слышал такое?
– Чего уж там, – Витька и не думал сдаваться, – конечно, слышал. Каждый день, мля, только и вижу, что дырки в воздухе. Я же говорю: с ума посходили. А если эта фигня возьмёт и захлопнется, что тогда?
– Делов-то! – я махнул рукой. – Откроем снова. Больно, конечно, но не смертельно.
– Выбирайтесь-ка вы оттуда, попьём пивка и пойдём на днюху.
– Сдаётся мне, – медленно протянул я и непроизвольно коснулся кулона на груди, – никто нас там не ждёт. По крайней мере, сейчас. Поэтому уж лучше вы – к нам. Идёшь? Или: жим-жим?
В глазах у Вити появилось тоскливое выражение. Словно он понимал: всё будет плохо, очень плохо, но не мог повернуть назад. Парень медленно опёрся обеими руками о золотистый обод и попробовал на податливость. Тот, естественно, никак не отреагировал. Похоже, мы проделали постоянный лаз в лето. Класс! Будем продавать билеты.
Тем временем Витёк опасливо перенёс одну ногу, потом – другую, и осторожно спрыгнул рядом со мной.
– Бабах! – рявкнул я, заставив его вздрогнуть и обернуться.
Дыра оставалась неизменной, демонстрируя весенний пейзаж с полуголыми деревьями и ослепительно-зелёной травой. Забавный контраст: здесь – жара, а из отверстия веет прохладой.
– Идиот психованный! – взревел Витя. – Я чуть не обосрался от твоих бабахов!
– Ну, прости, – миролюбиво сказал я. – В качестве компенсации на сегодняшнем торжестве оставляю именинницу в твоём полном распоряжении.
– Ха! И ещё раз ха! – он наклонился и набрал в ладонь серебристый песок. – Запах странный… Шутки он шутит. Смотри, чтобы тебе Илюха физию не начистил. Ох, чую, будет сегодня ещё та веселуха!
– Вы идёте? – крикнула Галька, продолжая взметать фонтаны брызг. – Водичка тёпленькая! Будем купаться!
Я рассмеялся: давешняя эйфория не торопилась меня покидать, отчего окружающий мир казался позолоченным и гладким. О-очень странное ощущение, но мне нравилось. Я медленно сбросил обувь с носками и пошёл к озеру, загребая песок пальцами. Ух ты, как хорошо!
Паша, продолжая внимательно слушать Наташкины нотации, умудрился мелкими шажочками забрести по пояс в искрящуюся воду. Его подруга преследовала беглеца, подворачивая полы юбки по ходу погони. Похоже, вода понравилась и ей, потому как накал проповедей мало-помалу сходил на нет.
Галя в конце концов тоже угомонилась и села на камень рядом с Илюхой. Видимо, решив развеселить парня, девушка брызгала водой на его мрачную физиономию. Илья морщился, но не всерьёз, и исподтишка плескал на обидчицу. Ну ладно, может, его и попустит, со временем. Не хватало ещё одного клина во всех наших отношениях.
Источник раздора расположилась на песке у самой воды и загорала, подставляя солнцу аппетитный животик. Единственная нерасстёгнутая пуговица блузки кокетливо прикрывала часть бюстгальтера, позволяя беспрепятственно любоваться всем остальным. Закрытый глаз приоткрылся, подмигнул мне и вновь захлопнулся. Потом изящная ладошка несколько раз хлопнула, взметая песчинки. Хм, намёк понят.
Я сбросил рубашку, раздумывая, не последовать ли примеру Паши, но решил воздержаться. Всё же у меня нет таких роскошных труселей!
– Хорошо, – пробормотала Оля, дождавшись того момента, когда я лёг рядом, и положила голову на мой живот, – а так – ещё лучше. Как думаешь: где мы сейчас?
– Не могу знать, – отрапортовал я, роняя голову на колючее ложе и, прищурившись, уставился в бездонное небо, – но определённо южнее родных пенат. Тут вроде как лето.
– И воздух, воздух, – сонно причмокнула Оля, – словно всё вокруг из гладкого золота.
– Хм, – задумался я в некотором замешательстве, – думаешь, всё дело в воздухе?
Ольга мурлыкнула и провернулась ужом, разместив голову на моей груди. Волосы рассыпались, и я неторопливо пропустил их сквозь пальцы. Слепящий свет здорово пошутил с окраской, превратив девушку в блондинку.
– От тебя здорово пахнет, – сказал я, и она рассмеялась:
– Чудо, а не комплимент! Скажи ещё: ты такая приятная на ощупь!
– Ты – такая приятная, на ощупь, – я провёл пальцем по её шее, против своей воли размышляя о Марине. Как она сейчас… Болело, но уже совсем не сильно. Словно костёр, пылавший внутри, начал гаснуть, превращаясь в угли, а те мало-помалу покрывались сизой плёнкой золы. Пусть так и будет. Я слишком устал от этой непрерывной тупой боли в груди. – Хочется тебя облизать, а ещё лучше – укусить!
– Ух ты, – она подняла голову и сверкнула глазами, – мой лев!
Рядом, со всей удалью не по возрасту располневшего тела, обрушилась мокрая туша, обдав нас настоящим фонтаном песочно-водяных брызг. Ольга поморщилась, но промолчала: видимо, идиллическое настроение, охватившее её, не допускало скандальных начинаний. Впрочем, нашлось кому объявить выговор расшалившемуся бегемоту.
– Паша, ты – настоящее животное! – юбка Наташи была подоткнута почти до пояса, и ничто не мешало оценить чуть полноватые, но тем не менее весьма красивые ноги. – И ты вторгаешься в личное пространство. А ну, пошёл вон!
