– Да, – лишь ответил я.
А она, как всегда, обрушила, обвинив меня во всех смертях, и все время повторяла, что я – большая ошибка ее дочери, и если бы она тогда… Что она имела в виду, я не мог понять, так как она не говорила прямо, а ходила вдоль да около. Я слушал, не проронив ни слова, да и говорить с ней не о чем. Из всего, что она говорила, я понял, что через час она будет здесь. Сейчас в эту минуту мне было все равно, приедет она или нет. Я готов был к ее оскорблениям. Пустая квартира потихонечку наполнялась людьми. Сначала пришла тетя Маша, соседка следом, за ней еще одна, потом появилась вечно ворчащая бабушка.
Как и обещали, к обеду тело матери привезли из морга. Выделенных денег с маминой работы, которые принесла тетя Шура, хватило лишь на перевозку и оплату места на кладбище. Хорошо в остальном бабушка помогла, я ей был за это очень благодарен.
Наутро следующего дня мы уже стояли возле раскопанной могилы под сильным проливным дождем. Пришло не так много народу: пара соседок, бабушка, тетя Шура и еще пара человек с работы. Ни Димыч, ни Громила, и даже Леха не пришли.
Все произошло так быстро. Я пришел в себя из-за сильных порывов ветра, сорвавшего с меня дождевик, стоя на коленях на могиле матери. Вокруг не было ни души. Достав из кармана куртки небольшую свечку и установив ее возле небольшой фотки, где улыбалась мама, я попытался зажечь дрожащими руками фитиль. Но ничего не выходило, либо порывы ветра тушили спички, либо дождь.
Но я продолжал пытаться, и вскоре получилось. Кто-то подойдя и присев рядом, накрыл своими руками свечку, и я зажег ее.
– Спасибо, – прохрипел я и повернулся, чтобы посмотреть, кто это.
Но никого рядом не было. Просидев еще полчаса, я пообещал матери навещать ее каждый день после занятий. Проведя по фотке ладонью, чтобы вытереть капли дождя, я, встав, направился к выходу из кладбища.
Я блуждал долго и не помню, как забрел в небольшую кофейню, где почти никого не было. Сидя в самом дальнем углу, я все еще не мог поверить в то, что матери больше нет. Виня себя в том, что она из-за меня оставалась на работе вечерами, чтобы помочь оплачивать учебу в колледже.
Из всего, что больше всего осело в моей памяти во время похорон матери, это то, как шел сильный дождь, то, как я стоял на коленях, вокруг уже никого не было, так как сильный дождь и холодный ветер разогнал всех. И я пытался на могиле матери зажечь фитиль на небольшой свечке, которую принес собой. Но никак не мог.
Но вскоре мне удалось. Кто-то, наверное, увидел, что я мучаюсь, сжалился и, присев рядом, накрыл свечку своими ладонями. Только я поднял голову, чтобы поблагодарить, удивился, рядом никого не было. Кто это мог быть, я не знал, но обещал себе, что если когда-нибудь ее встречу, то обязательно поблагодарю. Я знал одно – это была девушка, так как нежный аромат ее духов с запахом полевых цветов все еще обитал вокруг.
Заказав уже пятую чашку горячего кофе, так как все еще не мог согреться, я пытался зацепиться за любую нитку, чтобы понять причину тех событий, которые произошли в моей семье. Несчастный случай с отцом, который произошел год назад в шахте. Теперь смерть матери, которая задохнулась при пожаре, который произошел непонятно по какой причине. Конечно, ей удалось спасти детей, но самой спастись не удалось.
Глава четвертая
До боли знакомый силуэт
Было уже темно. Время на часах было 00:00, когда я вышел из закрывавшегося кафе, в котором просидел почти пять часов. Я шел, но куда, сам не знал. Домой уже не хотелось, да и меня там уже никто и не ждал, кроме ворчащей бабушки. Перед глазами мелькали отрывки из воспоминаний, где нас было трое, и мы весело проводили время, каждый раз на выходные выбираясь из города и устраивая пикник.
Сжимая в руке семейное фото, я все продолжал идти, пока ноги не привели меня к той небольшой поляне за городом, где мы отдыхали от городской суеты. Пройдя ее, я дошел до густо разросшейся дикой вишни, которая росла у самого края оврага, из глубины которого доносилось журчанье небольшой быстро текущей речушки. Я знал, что здесь мне станет лучше, и боль утраты здесь ослабнет.
После смерти отца я приходил сюда, именно здесь мне становилось легче. Стоя у самого оврага и слушая журчанье, я иногда в его журчанье слышал голоса родителей. Будто они отошли или спустились вниз, чтобы набрать воду в канистру, для того чтобы потушить небольшой костер. Неожиданно все вокруг затихло, будто кто-то выключил звук. Не дуновение ветерка, не журчание ручейка, а лишь вновь знакомый удушливый запах обитал вокруг.
Значит – я сразу понял, в чем дело. Он здесь. Обернувшись, я вновь увидел его стоящим недалеко от меня. Как всегда облаченного в потрепанные джинсы и превратившуюся в лохмотья олимпийку.
– Ну же, – прохрипел я, с трудом вдохнув этот мертвый и с каждым вдохом пронизывающий до боли леденящий воздух.
– Ну же, что замер? – я понимал, что если он здесь, значит пришла моя очередь, ведь больше никого из родных не осталось. Значит, он пришел за мной, забыв о бабушке, и вот мы, как в моих снах, стоим рядом. Но я не прошу помощи, а жду того момента, когда он наконец-то заберет мою душу. Это было все, что я сейчас желал. Закрыв глаза, я приготовился, нужно немного потерпеть, и я вновь увижу своих родителей.
Чувствуя, как его холодная рука сжимается у меня на шее, я медленно погружался в некое оцепенение, и тело наполняло обжигающая боль, будто его пилят или разрывают на части, но душа не сдавалась. Я чувствовал, как она борется. От этого боль становилась еще мучительней, и я чувствовал, как меня засасывает во тьму, чувствовал, как мои ноги оторвались от земли.
– Наконец-то, – промелькнуло у меня в подсознании,
но вновь все вокруг ожило, и подул холодный ветер. Я открыл глаза, не понимая, что произошло, меня окутывал плотный туман.
– Я что, умер? – произнес я.
– -Хи-хи, – услышал я неподалеку от себя чей-то похожий на звон колокольчиков голосок.
– Кто здесь?
– Хи-хи, – вновь услышал я где-то там, впереди, в тумане. Встав, я двинулся в ту сторону. Ничего не было видно, один сплошной туман.
– Хи-хи-хи, – вновь раздалось теперь сзади.
– Кто здесь? – прохрипел я, и вновь тишина. Повернувшись, я двинулся в ту сторону, откуда вновь донесся звонкий смех.
Пытаясь разглядеть, кому принадлежала тень, которая проскользнула мимо меня, шагая сквозь пелену тумана (вокруг нечего не было видно) и постоянно оглядываясь, я, наткнувшись о большой камень, рухнул на замерзшую траву. Я чувствовал, что кто-то склонился надо мной, и чье-то теплое дыхание согревало меня.
Очнулся я под старой вишней, оттого что начал мерзнуть, да и туман давно рассеялся. Встав и отряхнувшись, я огляделся и, потирая ладони, направился домой. «Шесть утра», – посмотрел я на часы. Не мог понять, что произошло. Если смерть не забрала, то я все равно мог умереть, замерзнув, так как пролежал всю ночь на морозе.
Значит, кто-то помог мне не замерзнуть, и тут я вспомнил тот звонкий смех и чье то теплое дыхание. Может, мне почудилось. «Но тогда нет», – подумал я и вошел в квартиру, закрыв за собой дверь.
Простояв час под горячим душем, я вскоре согрелся и,
укутавшись в махровый халат, зашел на кухню, чтобы сделать себе кофе, по пути перемотав автоответчик на телефоне. Но никто не звонил и тем более не оставлял сообщение. Странно, обычно вся кассета была переполнена сообщениями. Иногда из-за этого мне попадало от матери, что она никак не может дозвониться или попросту оставить сообщение. Присев на стул и взяв мобильник, который лежал на столе, я позвонил Лехе. Вначале шли гудки, но потом он сбросил. «Наверное, занят», – подумал я и позвонил Костику, но и он молчал. Мобильник Громилы вовсе был недоступен. Оставался Димыч. Найдя его номер в журнале, я нажал на вызов.
– Да, – ответил он
– Здорова, Димыч, ты не знаешь, почему все недоступны?
– Здорова, Дэн, не знаю, может заняты.
– Но чем?
– Прости, Дэн, но я не знаю, я позвоню позже, мне нужно бежать, ну ты знаешь, – ответил он и сбросил.
Странно, что с ними такое. Не пришли на похороны, не звонят и даже не берут трубки. Ладно, может потом позвонят, надеялся я и, допив кофе, вышел в гостиную и рухнул на диван.
Ни в этот день, ни в последующие ни один из них так и не позвонил. Я решил вновь позвонить им, но вновь тишина. Не понимая, что все-таки произошло, я пошел к Лехе, не подозревая, что меня там ждет. Дойдя до его дома и зайдя в открытый подъезд, я быстро поднялся на третий этаж и позвонил. Дверь открыла его мама.
– Здравствуйте, тетя Эниса, – улыбнулся я ей, – а Леша дома?
– Нет его, и не будет, и забудь сюда дорогу, от тебя жди одни неприятности, – прокричала она, захлопнув передо мной дверь. Что это с ней, она всегда была добра ко мне. Может, что то стряслось, зная Леху, который вечно во что-нибудь вляпывался, или его мама узнала о наших гуляньях после матча. «Ладно, – подумал я, – он все равно выйдет на улицу, и я узнаю у него, в чем дело». С остальными все повторилось точно так же. Двери открывали матери и, обрушивая на меня шквал оскорблений, не дав мне сказать ни слова, тут же захлопывали дверь.
