– Ты веришь в случайность?
Элиза посмотрела ему в глаза:
– Мои родители… опаздывали на этот рейс! Мама перепутала день и спохватилась за два часа до вылета… Они выехали на такси… В последний момент! Их не хотели пускать в самолет… но они упросили… А ЕСЛИ бы они опоздали?!
Она опустила взгляда на собственные запыленные сандалии: – Или родители Даниэллы… Ну КАК можно утонуть в неглубоком оросительном канале?!
Море менялось на глазах; господин попечитель снял с самшитового куста застрявшее в листьях птичье перо. Подбросил над головой – ветер схватил добычу и понес в парк. Перо вертелось, танцевало на лету.
– Смотри как этим пером будто бы играют многие силы. Хотя сила на самом деле только одна – ветер. Нет разницы для мироздания, так повернется перо или эдак, ляжет в траву или застрянет в кустах.
– Нет разницы? – медленно повторила Элиза. – Для кого?
Господин попечитель наклонил голову, заглядывая ей в глаза:
– Для нас с тобой – нет. Для пера… Но ты совсем замерзла. Идем отсюда.
В парке ветер был слабее. Чуть покачивались розовые метелочки деревьев, едва шелестели пальмы – и все.
– Никакой разницы, – сказала Элиза. – Двадцать шестого или двадцать четвертого… Дуглас или Дутакис… Рейс одиннадцать ноль пять или… любой другой рейс…
– Замолчи! – он схватил ее за плечо и развернул к себе.
Со стороны это выглядело так, словно скверная девчонка вывела из себя доброго дядю попечителя.
– Я права? – спросила она.
– Ты фантазерка, – улыбнулся он. – Ты ошибаешься…
– Это девочки ошибаются, говорят не то. Вы говорите, как было. Они говорят, как стало…
Он выпустил ее плечо и посмотрел почти с ужасом.
– Может, я и фантазерка, но эта акация… Я ведь ЗНАЮ, что она передвинулась! ПОСЛЕ того, как вы поиграли с Даниэллой.
Некоторое время оба молчали. Попечитель заговорил первым. – А как ты себе это представляешь? – спросил он вкрадчиво. – Всякий раз, когда кто-то из девочек «ошибается», в мире происходит малюсенькое изменение? Переезжают деревья, уменьшаются клумбы… Меняются судьбы. И люди ничего не видят?
– Я не знаю, – шепотом ответила Элиза. – Может быть они думают, что так и было? Двадцать лет назад избрали этого Дугласа, а дерево растет, где и росло.
– Ты умная девочка, – задумчиво сказал попечитель. – Вот и объясни мне, почему ТЫ видишь изменения, а другие – нет?
Элиза опустила голову. Скоро ужин. Воспитанницы играют, кто-то плещется в бассейне, кто сидит за рукоделием. А она действительно сумасшедшая. Надо же, такое придумать… Она готова была извиниться, но то, что услышала, заставило ее похолодеть.
– Существует другое объяснение, совсем простое, – тихо сказал господин попечитель. – Ты видишь изменения не только потому, что ты наблюдательна. Просто ОСОЗНАТЬ изменения можно только на Троне. Подумай об этом, Элиза…
Из-за поворота высыпала ватага младших девчонок – они услышали голос господина попечителя и теперь спешили окружить его, подставляя макушки под четырехпалую ладонь.
* * *
Даниэлла потрясенно щелкала языком. Элиза тренировалась молча и самоотверженно. С момента, когда серый вертолет взмыл над островом, для нее не осталось ни сна ни покоя – она стучала мячиком о стену.
– Я… знаю… пять… названий… рейсов!..
Последнее слово она произносила неслышно. Иногда – одними губами. Иногда – в уме.
Она завязывала себе глаза и до хрипоты считала удары. Она училась игре так быстро, что даже старшие девчонки удивленно переглядывались, наблюдая за ней. А видеть ее с мячом можно было всюду: в столовой и в холле, в классе и в парке: раз… два… три… четыре… пять…
Она перестала читать. Госпожа Кормилица силой загоняла ее на пляж. Перед рассветом, едва небо начинало светлеть, Элиза в ночной сорочке выходила с мячиком в лоджию – Даниэлла ныла, натягивая подушку на голову. Элиза не слышала ее нытья; в рассветных сумерках ей мерещился пристальный взгляд темно-серых глаз.
Она сумасшедшая? Ее это не заботило. У нее появилась надежда, настолько безумная, что стоило попытаться…
* * *
Весь месяц Элиза спала лишь несколько часов в сутки – уже и не тренируясь, потому что владела мячом лучше всех. Она бродила по парку, стояла над обрывом и меряла шагами дорожки – считала с упорством маньяка.
На пляже Элиза топила мячик, а потом отпускала. И он вырывался из моря, как ракета…
Звук винта заставил ее подскочить на кровати. Сколько раз, услышав во сне этот звук, она вскакивала – а над парком царила тишина…
Она заправила ночную сорочку в спортивные штаны и выбежала из комнаты.
…Он поднимался в толпе радостных говорливых наставниц. Их взгляды остановились на Элизе. И брови наставниц сдвинулись, а госпожа Кормилица всплеснула руками:
– Воспитанница!.. В таком виде!
Элизе было все равно.
ОН смотрел на нее. И взгляд его был понимающий.
* * *
– Ты – это ОН, Повелитель Мира?!
– Какой ты все-таки ребенок… Миром очень трудно повелевать. Все равно что ездить на стоколесном велосипеде…
Она держала его за руку. Давно она не касалась вот так никого из взрослых; ей чужда была глупая ласковость, с которой приютские дети льнут ко всякому, кто их не бьет.
– Я… отдам все на свете. Только…
– Девочка, ты неправильно поняла. Это не игра в солдатики, когда «убиваешь» и «оживляешь» по своей прихоти. Скорее, это шахматы. Каждая фигура ходит в положенное время и по жестким правилам. Конечно, это грубая аналогия… Ты знаешь, что такое «аналогия»?
Она прижалась губами к его руке.
– Прекрати! Ты взрослая девочка и должна понять – законы суровы, но на то они и законы. Нельзя, например, чтобы после очередной Игры твоя любимая акация свалилась в море. Или, представь, когда ведешь парусник руль должен быть в согласии с парусами, иначе твое судно перевернется.
– Одиннадцать ноль пять, – сказала она шепотом. – Может так случиться, что какое-то другое изменение – выборы, землетрясение, чья-то встреча изменит и МОЮ случайность тоже? Самолет не упадет? Или они все-таки опоздают?!
– Во время каждой игры существует вероятность, что система пойдет вразнос и мир скатится в тартарары. Очень трудно учесть все факторы. Иначе мы играли бы чаще и… смелее.
Голос его изменился. Стал тише и глуше, и Элизе померещилось вдруг, что господин попечитель старше, много старше, чем ей казалось вначале.
– А ЗАЧЕМ вам все это? – спросила она, замирая от собственной дерзости. – У вас ведь и так все есть! Вы богаты, у вас есть Трон. Вы хотите исправить определенное событие? Или просто лепите мир из глины на свой вкус?
– Ты слишком умна для тринадцати лет…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
