Девушка тяжело вздохнула. Отпираться дальше не было смысла.
– Чего вы хотите? Денег? – спросила она, подняв на него глаза.
Денис вздохнул:
– Нет. Вообще-то я рассчитывал хотя бы на «Прости, я больше так не буду», но нет так нет.
Когда Вероника хотела что-то сказать, он остановил ее жестом:
– Уже поздно – не утруждайте себя.
Он был зол – просто в ярости – Вероника знала это наверняка. Денис говорил спокойно, но это, скорее всего, было затишье перед бурей. И своим поведением Вероника делала только хуже. Она не привыкла извиняться, чувствовать себя виноватой. Даже когда в спорах она понимала, что была не права, всегда стояла на своем до конца. Защите она предпочитала нападение, и гордость не позволяла ей поступать иначе.
На этот раз она была в проигрыше. Во всех отношениях. Денис пока молчал, видимо, ожидая, пока она провалится сквозь землю со стыда. А она смотрела ему в глаза – красивые зеленые глаза, которые, наверное, погубили многих девушек. Погубят и ее, только совсем по другой причине. Его чувства, конечно, можно понять. Даже если он не получил серьезных травм, ему, конечно, было очень больно: как от падения – она впервые обратила внимание на не вполне зажившие ссадины на руках – так и от того, что виновники происшествия скрылись, даже не оказав ему помощи.
Как бы то ни было, Вероника не привыкла плыть по течению и сдаваться без боя.
– Я была за рулем, – произнесла она чуть хриплым от волнения голосом. – Брат в кои-то веки дал мне повести, а я отвлеклась и не заметила, что светофор загорелся красным. Мне очень жаль, что так вышло. Я страшно испугалась…
– И пустилась наутек, – закончил за нее Денис. – Ясно. И теперь, дорогая Вероника, вас, наверное, интересует, написал ли я заявление в полицию. Нет, не написал. Но все еще могу.
– Вам не следует этого делать.
– Это что, угроза? – он презрительно скривил рот и нахмурил брови.
– Нет, – поспешно ответила Вероника. – Но если вы это сделаете, то потом вам будет стыдно.
– Да ну?
– Вы не знаете всех обстоятельств.
– Просветите меня, – он сложил руки на груди.
– Вы вряд ли мне поверите, но я могу предоставить доказательства. При следующей встрече.
– А вы не сбежите из города? – он говорил полушутя-полусерьезно.
Вероника отрицательно покачала головой.
– Думаю, что нет, – согласился Денис. – Очень досадно было бы бросать работу в компании с таким креативным названием. Разве что они откроют филиалы: «Четвертая половина» и «Пятая половина».
Глава 8
Мотив
– У меня есть для тебя кое-что интересное! – бросил старший лейтенант Евгений Смольянинов своему товарищу, догоняя его в коридоре полиции.
– Какая-то информация по фотороботу? – отозвался Дмитрий, поспешно пожимая сослуживцу руку.
– Фотороботу? На мой взгляд, твой рисунок заслуживает более изысканного наименования.
– Давай уже ближе к делу! – раздраженно заметил Мельников.
Тот был на взводе и, как начинал понимать теперь Евгений, в этом состоянии он пребывал уже не первый день.
Дмитрий открыл ключом дверь кабинета, с облегчением осознавая, что никто из их товарищей по службе еще не появился.
– Да, кое-что есть, – с нарочитой небрежностью ответил Евгений, – но прежде я должен знать, в чем дело.
– Что. Ты. Узнал? – Мельников тяжело дышал, словно от быстрого бега, глаза его горели огнем.
Несмотря на свой неформальный стиль, старший лейтенант Евгений Смольянинов не имел обыкновения выказывать неповиновения старшему по званию, каким теперь и являлся для него собеседник, но Дмитрий Мельников был для него не только сослуживцем, но и другом. Другом, чье странное поведение в последнее время внушало ему большие опасения.
– Довольно! – огрызнулся Евгений. – Не обращайся со мной как с мальчишкой. В последнее время ты сам не свой, и это стали замечать даже посторонние люди. Теперь же ты даешь мне собственноручно нарисованный портрет девушки и просишь, чтобы я внес ее в список пропавших без вести, на что, – он сделал на этом слове ударение, – у меня нет никаких прав, поскольку никто не заявлял об ее исчезновении, и отказываешься дать какие-либо разъяснения.
Вдохнув, Мельников подумал, что при всем его уме и профессионализме, Евгению Смольянинову совсем не место в правоохранительных структурах. Ему следовало работать там, где пригодилось бы его умение изъясняться длинно и правильно, где его идеализм был бы уместен, и ему не пришлось бы выполнять не всегда разумные распоряжения старших по званию.
– Послушай, Жень, если я расскажу, ты мне все равно не поверишь.
– Попробуй сделать так, чтобы это звучало убедительно, – Смольянинов скрестил руки на груди и приготовился слушать.
– Больше месяца назад мне стали сниться странные сны. Такие реальные, все четко, как по-настоящему, и утром я мог вспомнить каждую деталь. А потом я понял, что все это случается на самом деле – не обязательно в тот же день.
– Вещие сны?
– Да, – согласился Дмитрий, и, обиженный скептицизмом в глазах друга, продолжал с жаром:
– Как я, по-твоему, догадался, где находится склад наркотиков? Почему я выиграл все до одного наши с тобой пари? Зачем я три дня кряду заставлял тебя носить бронежилет?
– Да, кто бы мог подумать, что у обкурившегося чудика окажется ствол? – пробормотал Евгений, машинально касаясь рукой груди в районе сердца, где все еще оставался синяк. А больше ничего странного с тобой не происходит?
– Странного? – изумился Мельников. – В смысле, не вижу ли я зеленых человечков и не продал ли я душу дьяволу? Нет, определенно нет, – ответил он, в глубине души довольный серьезностью, с которой был задан вопрос.
– Так что насчет девушки, которую ты рисуешь? Ты ее тоже… видел?
– Да. Она в опасности.
– Что с ней произойдет?
– Ее убьют… Это молодой мужчина. Высокий, светлые волосы, лет двадцати пяти.
– Почему ты не нарисовал его портрет? Это значительно упростило бы ситуацию.
– Понимаешь… Я пытался, но… Как бы тебе объяснить… – Мельников задумчиво почесал затылок. – Я видел одну и ту же ситуацию, но сны были не одинаковыми.
Евгений недоуменно повел плечами.
– Ну, это как смотреть новости по разным каналам. Я видел с разных позиций и в основном, так сказать, был спиной к преступнику. Я хорошо видел девушку, а парня – в лучшем случае мельком и в профиль.
– Что еще ты видел? Какие-то детали? Ты же знаешь, в таких случаях может помочь все что угодно…
– В таких случаях? – изумился Дмитрий. – У тебя было много таких случаев? Я вообще поражен, что ты мне веришь.
– Конечно, я тебе верю. Ты мой друг, – просто ответил Евгений. – Это все и впрямь чертовски странно. Но раз уж это дело жизни и смерти, то я, пожалуй, рискну оказаться наивным дураком, – ухмыльнулся он. – И все же?
– Это произошло в квартире. Не знаю, какой этаж, но, по-моему, довольно высоко. Они стояли у окна, и видно было соседние дома. Но я этого места никогда не видел, да и ничего примечательного там не было. На тумбочке стояли часы. Они показывали десять минут пятого. Девушка была одета в белое платье, но, наверное, не свадебное. На нем был черный костюм и белая рубашка. Будто они только что вернулись с какого-то мероприятия. Он держал в руках нож, перепачканный кровью, а на ее груди расплывалось багровое пятно. На лице девушки было удивление – она не ожидала удара. Но знаешь что, – продолжал Мельников, довольно потирая руки, – сегодня, только сегодня, я увидел его лицо. Это выражение ни с чем не спутаешь. Так смотрит убийца. Сейчас нарисую.
– Ладно, погоди. Послушай, что я узнал. Вчера, ближе к вечеру, позвонила одна неравнодушная бабуля, весьма озабоченная своим гражданским долгом, и рассказала любопытную историю. Она узнала девушку с «фоторобота» – видела ее несколько дней назад.
Конец ознакомительного фрагмента.
