— Ну а Джорджия Мартин? Что ты о ней думаешь?
— Не знаю, Шелл. Пока не знаю. Посмотрим.
— Может быть, если она убила Нарду, кому-то это здорово не понравилось. Отомстили. Сподвижники или последователи. Похоже, что она сначала убила его, а потом пришла ко мне, чтобы состряпать фиктивное алиби.
Но я и сам, если честно, не сильно верил в то, что говорил.
— Может, и так, — пробормотал Сэм, — не исключено. Но можно предложить и еще с полсотни версий.
— Ты прав. Сейчас пойду к ее родственникам. Ненавижу подобные объяснения.
— Это не обязательно.
— К черту «не обязательно».
Фил Сэмсон поднялся и перегнулся ко мне через стол. Я смотрел, как дымит его сигара.
— Забудь, Шелл, плюнь на это. Ты не виноват. Убрать человека с дороги ничего не стоит. Есть тысяча способов, и не мне это тебе объяснять. Так что не казни себя. Ты просто там оказался. Случайно, вот и все.
— Ты прав, Сэм. Извини. Спасибо.
Я пожал его большую пятерню и вышел.
Корнелл Мартин, отец Джорджии, был немного ниже шести футов, но сейчас, после того как я сообщил ему о случившемся, он сразу сжался и усох и выглядел, по крайней мере, лет на десять старше своих шестидесяти. Он безвольно сидел в большом кожаном кресле у себя в кабинете. Его дом, очень большой дом, располагался на Ван-Несс-авеню; это примерно полмили к востоку от вилширского «Кантри-клуба». Мистер Мартин поводил по щеке тонкими пальцами, потом поднял голову и устало посмотрел на меня:
— Я очень ценю, мистер Скотт, ваш визит сюда и ваше искреннее участие в моем горе. Простите, что хозяин из меня сейчас никудышный, но это страшно. Я никак не приду в себя.
Вместо ответа я достал из кармана конверт с пятью сотенными бумажками:
— Мистер Мартин, когда ваша дочь пришла сегодня ко мне, то заплатила вот это. Предварительный гонорар. Я… я не могу принять эти деньги.
— Нет уж, бросьте. — Он резко осадил меня, и его морщинистое лицо стало на мгновение жестким и суровым. Он был тверд и резок, с мягким характером миллион не заработаешь. Миллион и такое имение. — Об этом и не вспоминайте. Вас наняли для расследования. К сожалению — и вашей вины здесь нет — моя дочь убита. Но вы, я полагаю, собираетесь это расследование продолжить.
— Вы это полагаете совершенно правильно, мистер Мартин. Я собираюсь во что бы то ни стало…
— Ваши услуги будут хорошо мной оплачены, мистер Скотт. И я хочу, если в чем только возникнет надобность…
На этот раз не дал договорить я:
— Никакой оплаты. Я все сделаю сам. И обещаю, что все, что в моих силах, я сделаю. Кто бы виновен ни был, я найду его…
Я хотел еще продолжать, но старик рассердился:
— Замолчите сейчас же! — Он сидел, руки на коленях, и смотрел мне в глаза. — Вы должны меня понять. Я уже сказал, что ценю ваше участие в моем деле, однако я являюсь тем лицом, кто больше всего заинтересован в справедливом возмездии. Я знаю, чего хочу, какие шаги следует предпринять. Я заплачу вам. А вы сделаете все, что возможно. Мне не важно, как вы это сделаете, в одиночку или вместе с властями, но тот — или те, — кто несет ответственность за смерть Джорджии, а также за исчезновение моей другой дочери — Трэйси, должны быть найдены и уничтожены. Полностью уничтожены!
Его слова несколько отрезвили меня и вернули к действительности. То, из-за чего Джорджия обратилась за помощью и что все еще оставалось не сделанным, а именно пропавшая Трэйси, за последние несколько часов почти вылетело у меня из головы. По-моему, я уже даже начинал сомневаться, существует Трэйси или нет.
— Да-да, вернемся к младшей сестре. Сколько времени, мистер Мартин, прошло с тех пор, как она исчезла?
— Это произошло вчера. Не знаю точно, в котором часу она ушла из дома, но не раньше чем после обеда. К ночи она не вернулась. И хотя прежде такого никогда не случалось, я все равно не видел особого повода для беспокойства. Пока вы не пришли… — Ему было трудно говорить, поэтому он сделал небольшую паузу. — Она должна быть найдена, мистер Скотт. Я — вдовец. Джорджия и Трэйси — вся моя семья.
— Мне очень неприятно, мистер Мартин, беспокоить вас сейчас своими вопросами, но хотя бы что-то, что может помочь делу, понимаете… тогда бы я смог работать быстрее.
— О-о, как бы я хотел сообщить вам это «что-то». Впрочем, постойте. Есть одна вещь. В последнее время Джорджия заметно нервничала. Стала раздражительной и какой-то неспокойной. Буквально последние несколько недель. И еще кое-что. Обе девочки имели собственные счета в банке. На личные нужды, знаете. И вот когда Джорджия… э-э… изменилась, я занялся и проверил их расходы. Трэйси, конечно, тоже тратила деньги, но у нее это было в разумных пределах. Одежда, косметика и все такое прочее. Но Джорджия снимала суммы куда более значительные. Мне это показалось ненормальным. Вот и все.
Я кивнул:
— Спасибо за помощь.
— Естественно, что я предположил шантаж. Джорджии, правда, ничего не говорил, обе мои дочери приучены самостоятельно принимать решения и не бояться жизненных трудностей. Так ничего и не сказал… А может быть, следовало сказать. — Корнелл Мартин скорее рассуждал про себя, чем беседовал со мной. — Теперь действительно все.
Я поднялся. Отпуская меня, он спросил:
— Оружие у вас есть? Мне кажется, у вас должно быть оружие.
— Конечно, сэр.
— Взглянуть не позволите?
Я вытащил из кобуры «кольт-спешл» и протянул старику. Двухдюймовый ствол, специальный спусковой механизм, дающий усилие на палец в один фунт, — пушка что надо, я слежу за ним.
Старик осмотрел его, щелкнул барабаном:
— Хороший револьвер. Но неужели у вас обычно только один патрон в барабане?
— Нет, конечно. Остальные я сегодня использовал. Сегодня вечером. По той машине, которая…
— Что? По машине?
— Да, мне кажется, что в машину я попал. В машину или в кого-нибудь, кто в ней сидел. А может, и промазал.
— Разрешите дать вам совет, мистер Скотт. Зарядите эту штуку.
— Непременно.
— Револьвер отличный. Если что, стреляйте не раздумывая. До свидания.
К мистеру Корнеллу Мартину я приехал на такси, потому что мой «кадиллак» стоял там, где я его оставил, когда забирал Джорджию. «Да-а, — снова подумал я, — не сравнишь с тем, что был у нее. Мой — сорок первого года выпуска, тоже с откидывающимся верхом и „целых“ сто пятьдесят лошадей; по тем временам, когда я его покупал, это еще кое-что значило, а сейчас… И еще цвет. Один остряк недоброжелатель обозвал мою старушку „сморщенной желтой канарейкой“. Да-да, я знаю, для сыщика вещь чересчур заметная. Но мне нравится. Да и, в конце концов, я езжу на нем не только по делам».
В общем, я забрал «кадиллак», вернулся к бульвару Сансет и остановился у аптеки на Вестерн. Надо было срочно позвонить в отдел по расследованию убийств Сэмсону.
— Привет, Сэм, это Шелл. Разнюхал что-нибудь?
— По делу Мартинов?
— Да.
— Конечно. Мы тут навели справки о Нарде.
— Он был уже совсем холодный?
— Прохладный, я бы так сказал. По отношению к нам. В развевающихся одеяниях и с полотенцем на голове. Но прыгал и скакал, как сама жизнь.
Я так и замер с трубкой у рта. Секунд, наверное, пять прошло.
— Ты хочешь сказать, что он не мертв? Джорджия его не прикончила?
— Если даже и прикончила, то он уже успел вернуться с того света. О-о, каким он был вежливым, ты не представляешь. Любезно согласился ответить и про мисс Мартин. Сказал, что девушку, конечно, знает, в этом сомневаться не приходится, интересовалась якобы каким-то Верховным Планом или что-то вроде того. Связано с тайными ритуалами. И больше о ней ни слова. Ума, говорит, не приложу, кому могло понадобиться ее убивать.
— Скользкий тип.
— И это ты мне говоришь?
— Послушай, Сэм. Я так думаю, что сам туда наведаюсь. Где он обитает?
— Но, Шелл, можно все испортить.
— Ты меня знаешь.
— В том-то и дело, что слишком хорошо знаю. Ну ладно, есть одна наводка. Каждое утро, за полчаса до восхода солнца, он проводит службу. Поклоняются появляющемуся светилу. Все это организуется на задворках их, как они называют, храма; адрес у тебя есть. А по воскресеньям с утра, говорят, такое шоу, что маму родную забудешь. Перевоспитают любого. Сходи проверь на себе.
— Это мы посмотрим. Я разговаривал с отцом Джорджии. Он начал замечать неладное еще до того, как все произошло. Дочка сорила деньгами, тратила по-крупному. Папочка заподозрил шантаж. По его словам, конечно, похоже на то, но как это нам увязать? Не просматривается никакой логики.
— Хорошо, действуй. Если кто-то и впрямь присосался к девчонке, мы это узнаем. Я поручил дело Филипсу и Ролинсу. Парни надежные, справятся. А какие-нибудь мысли есть относительно того, кто мог выкачивать деньги?
— Ни одной. Все, Сэм, пока.
Я посмотрел на часы: одиннадцать тридцать. Суббота никак не кончалась. Еще четыре-пять часов, и пора к заутрене.
