Мама говорит, что наверху одиноко, и я начинаю понимать смысл этих слов.
Её друзья начали отдаляться по мере того, как она поднималась по карьерной лестнице, утверждаясь как самая красивая женщина-политик, которая действительно может соперничать с мужчинами. Какое-то время назад журналист спросил её, использовала ли она свою красоту, чтобы получить то, что она хочет, и она сказала свою знаменитую фразу: «Я пришла сюда, чтобы поговорить об очень серьёзно и неотложной проблеме, и это государственное жильё. Я могу поделиться своими мыслями, или мне придётся сидеть и уклоняться от комментариев по поводу моего лица, прежде чем я смогу сделать это?»
Это принесло ей огромную популярность в социальных сетях и среди женских ассоциаций.
– Спасибо, Дерек. – Я бросаю взгляд на водителя отца через окно, как только он высаживает меня после школы у дома Хелен. – Не забудь выпить чай, который я тебе дала. Я сделала это сама.
– Я бы не пропустил этого. – Он ухмыляется, обнажая ровные белые зуба. Ему под тридцать, и он много помогает папе в работе. – Веселитесь, мисс Куинс.
– Это Сильвер.
Я машу ему рукой, когда машина исчезает за углом. Папочка сказал, что заберёт меня позже, даже когда я ответила ему, что могу пойти домой пешком.
Экономка Изабель впускает меня с широкой улыбкой на лице. Она единственная, кому Хелен позволяет помогать, и она приходит только два раза в неделю. Изабель жестом показывает, что Хелен на кухне.
Я прикладываю палец к губам и на цыпочках прохожу туда, бросая рюкзак на диван.
Проводить время с Хелен – одно из самых ярких событий моей недели. Папочка стал больше заниматься партией с тех пор, как стал государственным секретарём. Я участвую в его встречах, но у него едва хватает времени для меня – или для себя. И меня убивает видеть его таким одиноким и стареющим с каждым днём.
Тем не менее, я провожу большую часть своего времени с мамой, и это вряд ли весело.
Когда я с Хелен, мы разговариваем и печём – ну или, скорее, она печёт. Я продолжаю чертовски лажать с этим. И всё же Хелен никогда не отказывается от меня и продолжает учить.
Мы вместе медитируем, и она всё ещё причёсывает меня и говорит, что я идеальная дочь, которой у неё никогда не было. Может быть, то, что я слышу эти слова, которые моя собственная мать редко говорит мне, и заставляет меня возвращаться сюда.
Это, конечно, не из-за её сына-придурка.
Я ненавижу Коула Нэша.
Я презираю его от всего своего сердца.
Он поднялся на новый уровень от того, чтобы дёргать меня за волосы и насмехаться надо мной, до того, чтобы играть в игры. Он очень любит их, я имею в виду игры. И веру в то, что он имеет власть над кем-то.
И он тоже становится популярным – он и другой придурок, Эйден. И я не знаю, что девчонки находят в них. Они оба мерзкие.
Ксандер и Ронан обоснованно популярны. Как минимум, они очаровательны.
О, подождите-ка. Все считают Коула тоже очаровательным. Он улыбается им и предлагает помощь с домашним заданием, как будто он принц из их любимых сказок.
Идиоты.
Они не знают, что для Коула всё – это игра. Если он ведёт себя с ними хорошо, то обычно это происходит из-за того, что они с Эйденом спорят о том, кто чью благосклонность получит.
И пока Эйден размышляет, Коул завораживает себя этим. Всё зависит от того, кто же победит, но также важен сам процесс.
Коул преуспевает в играх, и он играет в них уже много лет. Ему нравится думать, что каждый человек – это фигура на его шахматной доске и что он может управлять их судьбой.
Эйдену нравится играть королём, который выходит победителем, но Коул стремится быть игроком, который контролирует не только короля, но каждую фигуру на доске.
В основном мы избегаем друг друга. Чем больше вижу его истинное «я», тем больше он видит моё. И я ненавижу это.
Мы можем целыми днями не разговаривать друг с другом, даже когда Хелен или папочка рядом. И тогда он появляется из ниоткуда и провоцирует меня – или бросает мне вызов. Это может быть также просто, как тест по биологии, или конкурс для пианистов, или даже кто дальше задерживает дыхание под водой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И я поднимаюсь вверх в каждом из них.
Я дочь Себастьяна Куинса и Синтии Дэвис, и я такая же упёртая, как и мои родители. Никто не обойдёт меня.
Никто.
Хотя обычно он выигрывает и смеётся надо мной. Клянусь, он продолжает быть первым в классе только для того, чтобы позлить меня и называть Мисс Номер Два. Иногда даже Эйден выталкивает меня со второго места просто для того, чтобы доказать, что он это может.
Они оба огромные придурки.
Сейчас у них тренировка по футболу, а это значит, что я могу спокойно проводить время с его матерью.
Ну неужели у неё не может быть другого сына? Ронан или Ксандер подошли бы. Чёрт возьми, даже Леви, двоюродный брат Эйдена, был бы лучше.
Это должен быть тот, кого я ненавижу больше всех.
Тот, кто заставляет меня чувствовать себя фальшивкой всякий раз, когда он смотрит в мою сторону в школе.
Хелен стоит перед холодильником, повернувшись ко мне спиной. На ней шикарные брюки и отглаженная рубашка. Её светло-каштановые волосы собраны в аккуратный пучок, который подчёркивает её мягкие скулы и увеличивает размер её карих глаз.
Хелен – автор бестселлеров о криминальных триллерах, поэтому она обычно не наряжается дома. Она делает это только тогда, когда ей необходимо встретиться со своим агентом, ну или что-то в этом роде.
Я подкрадываюсь к ней сзади и закрываю ей обзор руками.
– Угадай кто?
Она мурлыкает.
– Красивая девочка с детскими голубыми глазками и самыми блестящими золотистыми волосами, которая носит розовое?
Я смеюсь, убирая руку.
– Школьная форма, Хелен. Цвета запрещены, но, эй, мои часы розовые.
Она оборачивается и обнимает меня. От неё пахнет клубникой и весной. Если бы мне пришлось выбирать, что именно я люблю в Хелен больше всего, это, без всяких сомнений, было бы то, как она обнимается. Она будто поглощает тебя и насыщает своим теплом.
Папочка редко обнимает меня тех пор, как мама сказала ему, что из-за него я останусь маленькой девочкой. Мама тоже редко это делает, так что Хелен, по сути, мой единственный источник.
Она отстраняется.
– Ты готова к выпечке?
– Разве у тебя не было сжатых сроков?
– Я закончила раньше. Так что мы испечём все торты.
– Все?
Она кивает.
– Мы можем сделать торт «Сникерс»?
– Ты и этот шоколад. – Она подавляет тихий смешок. – Да, мы можем это сделать.
– Да! Ты лучшая. – Я целую её в щёку, и она снова смеётся.
Мы с Хелен приступаем к работе, и, как всегда, я её су-шеф. У неё есть свой способ смешивать ингредиенты, который поможет ей стать шеф-поваром, если она когда-нибудь подумает о смене карьеры.
– Ты прекрасно выглядишь, Хелен, – говорю я ей, пока мы смешиваем яйца с маслом.
У неё появляется тёплая улыбка.
– Да?
– Конечно да. Если ты пойдёшь туда, то вернёшься с десятью мужчинами.
– Сильвер! Где ты слышала такие вещи, милая?
– Девочки в школе.
– Вау. Дети в наши дни просто непредсказуемы.
– Я серьёзно, Хелен. Ты всё ещё молода и красива. О, и богата. Мама говорит, что это самое главное.
Глаза Хелен опустились вниз.
– Не во всех случаях, дорогая.
С тех пор, как шесть лет назад умер её муж, Хелен посвятила свою жизнь сыну-придурку и своей работе. Она стала автором бестселлеров и сделала себе имя, но я чувствую, как она одинока.
Как папочка.
Ох. Как папочка.
В голову закрадывается озорная идея. Я могу сказать папе, чтобы он заехал за мной пораньше, а потом притвориться спящей, чтобы он мог провести немного времени с Хелен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Некоторое время назад я бросила попытки наладить отношения между ним и мамой. Всё, что они делают, это ссорятся, так что, может быть, для них обоих будет лучше встретиться с другими людьми.
Я начинаю действовать ещё до того, как успеваю подумать об этом. Я пишу папе, а когда он не отвечает, пишу Дереку, чтобы он передал папе сообщение.
