Ага. А потом я полысею и буду сидеть в одних трусах над своей Прелестью.
— Спасибо! — я схватила свой блокнот и направилась навстречу своей буре, даже не утруждаясь закрывать за собой распахнутые двери. Я хотела почувствовать каждую жгучую каплю этого дождя, каждый порыв ветра и услышать каждый раскат оглушительного грома.
Никогда в жизни я не была так взволнована. Никогда.
***
Я знала, что была не единственной, кто контактировал с Маком в нашем Центре. Ведь оплата его пребывания здесь включала в себя трехразовое питание, а еще были уборщики и санитары, меняющие постельное белье, полотенца, выносящие мусор и просто убирающие его палату. Но, когда я подошла к двери и услышала за ней тихий женский голос, это поразило меня, а, точнее сказать, просто взбесило…
Он — мой!
Я мысленно осадила себя за столь неадекватную реакцию и прижала ладонь к своему рту.
Что со мной творится?
Я никогда раньше никого не ревновала. Вообще никогда.
Встряхнувшись, я собрала волю в кулак и протянула руку к двери, но ее вместо меня открыли с другой стороны, и из палаты вышла очень худая блондинка в обтягивающих красных штанах. Она остановилась почти в паре сантиметров от моего лица и вздохнула.
— Кто вы? — спросила я, потому что она не работала в Центре, и на ее одежде не было значка посетителя.
Девушка посмотрела на меня, будто бы я была жвачкой, которая прилипла к ее полосатым туфлям. Обойдя меня, она даже не потрудилась ответить.
— Извините, но я задала вам вопрос! — когда я произносила эти слова, я почувствовала, что просто киплю от ненависти. Но чувствовала я это не из-за того, что она только что проигнорировала меня.
— Правильно. Не стоит останавливаться, дорогая, — прорычала я, желая снять с нее ее белокурый скальп, пока она шла по коридору.
Тпру! Это уже слишком!
Я мысленно одернула себя, сделала несколько мелких вдохов, повернула ручку двери и вошла в тесную темную комнату двенадцать на двенадцать. Бежевые занавески в которой были плотно зашторены, дверь в ванную комнату была закрыта, отчего создавалось ощущение того, что мы находимся в какой-то пещере. Как и ожидалось, угрожающая фигура Мака сидела в кресле в углу палаты. Он был настолько неподвижен, что его можно было принять за статую.
— Кто это был? — спросила я.
— Подруга. И, прежде чем ты спросишь, я избавлю тебя от этой надобности и скажу, что я трахал ее раньше. Теперь нет. И в надежде, что это изменится, она оказывает мне услугу.
Слово «трахал» мгновенно вызвало в моей голове картинки, на которых обнаженный Мак скользил между моими бедрами. Его голая твердая задница покачивалась в такт его движениям, а мышцы на спине напрягались при каждом его толчке, доводящим меня до экстаза.
Я сглотнула образовавшийся в моем горле ком.
— Что ж… приятно знать… — я не стала озвучивать то, что вертелось на моем языке. — Полагаю, она не из тех людей, от кого ты скрываешься здесь? — Ведь он уже упоминал, что «они» разыскивают его.
— Нет.
Я ждала, что он скажет мне что-то еще, но он молчал, а мне нужно было решить, что мне на самом деле сейчас важно. Приоритетом, конечно, было заставить Мака осознать, почему он находится здесь, осознать, что он нуждается в помощи и хочет, чтобы ему помогли.
— Итак, ты готов начать? — спросила я.
— На самом деле я передумал.
— В смысле?
— В том смысле, в котором ты это услышала.
— Но ты…
— Минута слабости, — окрестил он наше соглашение. — Не вижу смысла в том, чтобы рассказывать незнакомке то, что со мной происходит.
Блядь! Почему тут так темно? Мне хотелось, чтобы он увидел раздражение, наполняющее мои глаза.
— Тогда почему ты согласился на мои условия?
— Я подумывал тебя склеить. Последний трах с привлекательной женщиной, пока я еще жив, — он пожал плечами. — Кто может меня в этом обвинить? Ты выглядишь так, как будто нуждаешься в этом, а я был один слишком долго.
Я даже не могла найти слова для ответа на его шокирующее заявление, но местечко между моих ног заныло, ведь мое тело знало, что я должна просто согласиться с ним. Но я понимала, что это не тот мужчина, который способен положить конец моей сексуальной засухе. Прежде всего, у него были проблемы с головой, и он был моим пациентом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Приму твое молчание за положительный ответ, — сказал вдруг он.
В ответ я лишь покачала головой:
— Что бы ты ни делал, это не сработает, — категорически отрезала я. — Я встречала людей гораздо хуже.
— Гораздо? — Мак слегка наклонился вперед. — Расскажи.
Обычно я ни с кем не обсуждала моих пациентов, но мне было нужно, чтобы этот пациент раскрылся, а это означало, что я должна первой сделать шаг навстречу.
— Однажды я лечила человека, ожидающего суда за убийство. Ганнибал при сравнении с ним больше смахивает на котенка.
Мак усмехнулся:
— Так что, он пытался съесть твою печень?
— Нет. Он угрожал мне тем, что найдет мою мать, изнасилует, а потом съест ее печень. Также он любезно предложил мне снять данное мероприятие на видео и прислать мне копию.
Это произошло со мной где-то год назад. В связи с тем, что я не паниковала и никак не реагировала на его угрозы, это только злило безумца. Да и к тому же во время наших бесед он был связан.
— И этот человек… — произнес Мак тоном, полным дерзости, будто он не поверил мне, — что с ним стало?
— После трех наших встреч он был опознан в полиции как подозреваемый в еще одном убийстве. Теперь он отбывает пожизненное заключение.
— Кого он убил?
Я сложила руки на груди:
— Он изнасиловал мать своей бывшей девушки, а потом убил ее. Парень был явно недоволен тем, что его бросили, и решил, что это хороший способ донести эту мысль до своей бывшей подруги.
Мак больше не смеялся.
— Так ты говоришь, что тот мужик тебя не пугал, а соответственно и я тебя не пугаю?
— Ты планируешь съесть какие-нибудь части моего тела? — спросила я.
Он замолчал. Слишком надолго, по моему мнению, потому что мой мозг уже проигрывал для себя яркие порнографические картинки на тему: «Какую часть его тела мне хотелось бы попробовать на вкус».
Ну, здорово! Тед, сосредоточься!
— Я не поклонник печени, — наконец ответил Мак.
Я пожала плечами:
— Значит, и переживать не о чем! — Я отодвинула стул, стоящий рядом с дверью, от стены, и, приняв удобную позу, положила себе на колени принесенный с собой блокнот. — Я очень хороший слушатель, Мак.
— А я сказал, что мне это не интересно! — рявкнул он твердым голосом, вызывая во мне дрожь.
Я знала, что не должна наслаждаться его обществом, но все получалось наоборот. Я будто бы попала в клетку ко льву, и все мои чувства и инстинкты были обострены до предела.
Меня снова мучили тишиной.
Вот черт!
— Все в порядке. Я понимаю. — Я встала со стула и направилась к двери. — Твои документы будут готовы в течение часа.
— Я никуда не уйду, — спокойно заявил Мак.
— Мы заключили сделку, а ты ее нарушил. Поэтому ты покинешь этот Центр, и у меня в штате есть два огромных санитара, которые со мной согласятся. А если ты попытаешься причинить кому-либо хоть какой-то маломальский вред, то твоим следующим пристанищем станет тюрьма, или Окружная психушка, где тебя как следует успокоят, потому что здесь мы не пичкаем своих пациентов лекарствами насильно. Мы здесь просто разговариваем!
То, что я могу его куда-то отправить, конечно, было полной чушью, потому что я никогда бы с ним так не поступила. Вообще никогда. Я просто чувствовала, что нужна ему.
Я изо всех сил сдерживала рвущийся наружу смех над самой собой. Ведь я не боялась находиться в одной палате с человеком, заявившим, что я умру от какого-то проклятия. Напротив, я боялась никогда больше его не увидеть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— С этими ультиматумами ты ведешь плохую игру, женщина, — произнес он с отголоском смеха в голосе, а я уже взялась за дверную ручку. — Я честен и всегда держу свое слово. Люди, не умеющие это делать, всегда проигрывают любое пари, связавшись со мной.
