— Человеку можно и передумать, — рассмеялась я. — Просто измени свое слово.
— Ты понимаешь, что, когда мы начнем, пути назад уже не будет?
Мой желудок сжался от волнения:
— Я понимаю.
— И ты понимаешь, что спасти ты меня не сможешь? Это невозможно.
Но я могла бы попробовать его спасти. И попробовать спасти себя.
— Я понимаю.
— Тогда присаживайтесь, доктор Валентайн, и устраивайтесь поудобнее.
— Пожалуйста, зови меня Тед.
— Тед? Так могут звать человека? — произнес он недовольно.
Е-мое.
— Тогда Тедди, если тебе так больше нравится.
— Тедди звучит слишком мягко и ласково. Ты совсем другая.
Ну и дела.
— Тогда Теодора.
— Теодора…
Мое имя скатилась с его языка как соблазняющее зелье, посылающее ток по моим венам.
Нет, Тед. Ты запутываешься все больше.
Несмотря на то, как много эмоций смешалось в моей голове, мне нужно было помнить о том, что он является моим пациентом.
Здесь нет ничего чувственного. Ты. Он. Лечение.
Я прочистила горло, устроилась поудобнее и открыла свой блокнот:
— Начнем, как только ты будешь готов.
Глава 6
Мак
«Черт возьми, завязывай!» — уговаривал я себя, пытаясь успокоить свои расшатанные нервы.
Это было нелегко.
Находясь рядом с Теодорой, я чувствовал, что мое тело было будто бы расквартировано*. Во мне бушевали сотни эмоций, которые угрожали разорвать меня на куски. Я чувствовал отчаяние от осознания того, кем и чем я был. Гнев от того, что я не мог с этим ничего сделать. И страх от того, что все может повториться. Снова.
Тем не менее, где-то глубоко внутри меня мерцала надежда на то, что скоро все мои мучения закончатся. Просто нужно убедить Теодору мне в этом помочь. Это была та игра, в которую я играл постоянно.
Я сделал глубокий вдох и, подумав, решил, что лучше всего начать с самого начала. Мне нужно было облегчить ее путь к правде, а остальное все сделает ее собственный разум, подтолкнув к свету и воспоминаниям. Если же это по какой-то причине не сработает, я всегда мог переключиться на… пытки, чтобы получить то, что я хочу.
Да, думаю, мне это понравится. Она выглядит так, будто хорошая порка ей не помешает.
Черт, Мак!
Я попытался выбросить эти темные мысли из своей головы и вспомнить, кем я являюсь на самом деле. Или кем я был раньше. Конечно, ангелом я не был, но своего рода искупление я заслужил.
Я прокашлялся:
— Мое настоящее имя — Каллиас Макариас Минос, я младший сын Архонта и Элисии. Мой брат-близнец Драко родился на несколько минут раньше меня, и этого было более чем достаточно, чтобы моя жизнь потекла совершенно по другому руслу. Или просто я так видел эту ситуацию.
На самом деле, мы оказались в очень похожих ситуациях.
Теодора слегка раздвинула бедра и выпрямила спину. Каждое движение ее тела рождало в моей голове очень непристойные мысли. А еще прибавить к этому ее голос, ее сладкий запах. Даже ее прическа, открывающая взгляду ее нежную шею, была чистым искушением.
— У тебя есть брат-близнец? — переспросила она.
Да. Ебись оно все! Но он далеко. Конечно же, как только воспоминания начнут возвращаться к ней, она вспомнит, каким безжалостным ублюдком был мой брат.
— Да, — ответил я, — и я должен был быть готов показать свою верность и начать нести свою службу, как только он пришел бы к власти. По крайней мере, на это и надеялись мои родители. Но, когда они умерли от болезни, которую привезли с собой с материка местные купцы, я и сам решил отказаться от моих претензий и стать послушным слугой моего брата.
— Значит… — прервала она, — вы жили на острове. На каком именно?
— Греция.
Или, точнее, в месте, ставшем современным Критом. Но я бы и сам озвучил этот момент.
— Ясно. Похоже, что ты не ладил со своим братом, — произнесла Теодора, сохраняя спокойный тон.
Я предположил, что она просто пытается быть профессионалом и дать своего рода клиническую оценку всему происходящему. Но, думаю, в глубине души она уже наверняка знала, что наша встреча не случайна. Знала, что, когда я дойду до конца своей истории, произойдет что-то ужасное. Такова была ее судьба. И моя тоже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я любил своего брата, — ответил я, — просто думал, что более полезно буду проводить свое время трахаясь и выпивая. В конце концов, я был избавлен от любой реальной ответственности, поэтому почему бы мне было не наслаждаться этим временем?
— И как, ты наслаждался?
Ужасный ответ находился прямо у нее перед носом. Иногда мой гнев был настолько ярок, что я едва мог дышать. Конечно, если в эти дни я никого не убивал. Убийство было единственной вещью, которая дарила мне облегчение. Хотя бы временно.
А Теодора могла бы подарить мне облегчение совершенно иного рода. И я практически чувствовал в воздухе запах ее возбуждения.
«Нет, Мак!» — осадил я себя. — «Ты не собираешься к ней прикасаться».
Тем не менее, я чувствовал, как во мне тикают часы, будто бы в бомбе замедленного действия. А моя темная сторона всегда побеждала.
Я продолжил:
— В общем, моя жизнь была великолепна, пока мой ублюдочный братец не пришел ко мне со своей просьбой об услуге, которую я оказал ему из чувства вины.
— Итак, ты оказал услугу своему брату. В чем она заключалась? — заерзала Теодора.
Даже в темноте я знал, что она ощущала беспокойство. Но, если бы я смотрел на ее лицо, все стало бы совсем сложно. Так что чем меньше я ее видел, тем лучше. По крайней мере, таковым был мой план. А теперь я не был уверен, что эта чертова идея такая гениальная. Но мне необходимо двигаться дальше и заставить ее увидеть истину.
— Произошедшее далее было отнюдь не самым милым событием в моей жизни, — начал я отвечать на ее вопрос, — скорее, это стало началом бесконечного кошмара, но Драко никогда ничего у меня не просил. Вообще никогда. Ублюдок был для этого слишком горд. Поэтому я не мог ему отказать.
— О чем он тебя попросил?
— Он попросил меня сражаться с ним, пока один из нас не умрет, — ответил я, заметив, что ее тело застыло.
— И ты убил его, — заключила она.
— Да. Драко казнил женщину по имени Хейн. И, к сожалению, ее смерть, даже если была оправдана нашими законами, стала проблемой. Она была той, кого называют Провидцами, Жрицами Света, если так тебе понятнее. Семья этой женщины была очень влиятельной и угрожала гражданской войной, если они не получат голову Драко, но, как я узнал позже, все случилось именно так, как они задумали, и его убийство как раз таки и положило начало этой войне.
Пусть я и не видел лица Теодоры, мне этого было и не нужно, чтобы понять, о чем она думает: «Он конченный псих!».
Конечно, черт возьми. Но не в том плане, милая, о каком подумала ты.
Она немного откинулась на спинку стула:
— Итак, ты преподнёс им его «голову», но это не спасло ваш народ, — в ее голосе ясно звучал скептицизм.
— Тебе трудно поверить в мою историю? — спросил я.
— Честно говоря, все это звучит, как будто ты пересказываешь старые фильмы о каких-то гладиаторах или викингах. О предательствах и боях насмерть.
Викинги? Эти засранцы?
— Уверяю тебя, ничего из того, что я сказал сегодня, не является плодом моей фантазии. И для протокола, на самом деле викинги были вовсе не такие впечатляющие, как по телевизору.
Они больше походили на канализационных крыс-переростков с мечами в руках.
Она пропустила мои слова мимо ушей.
— И как ты себя чувствовал после смерти твоего брата? Напомни, как его зовут?
Видимо, она проверяла, как работает мой мозг.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Драко.
Позже он будет известен в Афинах, как Дра́кон законодатель**, написавший первые законы Афин. Он станет настолько жестоким ублюдком, что его способы борьбы с преступниками стали называть дра́коновыми мерами. Конечно, сегодня он стал просто Кингом. Просто Кингом, самым самовлюбленным мудаком, которого только носила земля. Как же он выжил? До этого я доберусь, когда наступит подходящий момент.
