— Не до нее! Впрочем, изменить все недолго. Хочешь взять себе Гайду?
— Нет! Мне своих женщин хватает.
— Ну тогда пусть живет с Файсасом. Мне она тоже не нужна, и вообще заниматься этими делами не время. Пройду в лабораторию, посмотрю, как работают поляки, поговорю с ними.
— Они наверняка заведут разговор о повышении вознаграждения, так как лучше всех понимают, ЧТО они создали и сколько это может стоить на рынке.
— Ну и что? Неверным можно обещать что угодно, все одно не платить.
— Но деньги на счета переводить придется.
— Переведем, благо сумели убедить их открыть счета в Пакистане. Из Польши мы их не вернули бы, а из Исламабада — без проблем.
— Надо бы им еще женщин предложить.
— Уже был разговор об этом?
— Нет, но, думаю, скоро поляки поднимут данный вопрос. И если не профессор, то ассистент точно. Он молод, ему без женщины нельзя, да и экзотики, наверное, попробовать хочется.
— И кого ты предлагаешь?
— Адилю! Я купил ее в Кабуле. Отец продал девочку за бесценок. Сейчас она уже взрослая, ей семнадцать лет, мне она надоела, в хозяйстве от нее толку нет. Для поляка же будет в самый раз.
— Да, его больше смутила бы двенадцатилетняя наложница. Хорошо, я не против. Предложи специалистам развлечение, это только повысит их трудоспособность. Но и профессора имей в виду. Не факт, что в свои шестьдесят ему уже не надо женской ласки.
— Да, Асад.
— Ты готовься к поездке.
— Хорошо!
Хатини прошел в здание лаборатории. Встретил его постоянный охранник специалистов и лаборатории в целом Малак Ансар.
— Ассолом аллейкум, господин! — низко поклонился он и двумя руками пожал ладонь наркоторговца.
— Ва аллейкум! — ответил Хатини. — Как тут дела?
— Все нормально, специалисты работают, посторонних людей нет. Проблема только возникла, господин.
— Что за проблема?
— Отказал один из кондиционеров, в лаборатории душно, поляки жаловались.
— Передай Джавару, чтобы прислал новый кондиционер. И свяжись с ним немедленно, пока он не уехал.
— Понял.
Хатини открыл дверь в помещение, посреди которого стоял стол, заваленный всевозможными контейнерами, колбами, пузырьками, горелками. В лаборатории действительно было душно, температура поднялась чуть ли не до тридцати градусов.
Профессор Карл Глиняк сидел в углу — курил, его ассистент, Мацей Росицкий, взвешивал на аптекарских весах серый порошок.
— Добрый день, господин Хатини, — поприветствовал вошедших профессор. — Только доброго в нем не так уж и много.
— Вижу ваши проблемы, в помещении жарко. К сожалению, вышел из строя кондиционер, но не беспокойтесь, я уже отдал команду поставить вам новый.
— Благодарю.
— Как продвигается работа? Когда будет закончена партия эфербона?
Ассистент перешел к стеллажу, вытащил из ящика пакетик, поднял его:
— Она уже готова, здесь ровно сорок таблеток усиленного препарата.
— Надеюсь, на этот раз вы ничего не перепутали? — улыбнулся Хатини.
Профессор, которому было уже за шестьдесят, вздохнул:
— Еще раз приношу свои извинения, не представляю, как такое могло случиться, я же сам все расфасовывал, положил отдельно, и на тебе, попутал.
— Ну ничего, бывает. Главное, больше не ошибаться.
— Нет, подобного не повторится.
— Хорошо. Значит, партия боевого препарата готова.
Специалисты переглянулись, и профессор удивленно проговорил:
— Как вы сказали, боевого?
— Я так назвал усиленный эфербон.
— А ведь вы правы, это действительно боевой препарат. Его уже испытывали на людях?
— Начали испытания.
— Но результаты есть?
— Кое-что есть, и я могу вас поздравить, вы сделали то, что еще не удавалось никому. Но говорить о том, каковы будут окончательные результаты, рано, сейчас можно лишь констатировать, ваш труд не пропал даром.
— Это радует.
— Извините, господин Хатини, а надбавка к вознаграждению в данном случае не предусмотрена? — спросил ассистент, поводя хитрыми, жадными глазами.
— Надбавка — нет! Контракт есть контракт, его условия прописаны четко, оговорена сумма, которая и будет выплачена. Но поощрение вы заслужили.
— И в чем заключается это поощрение?
— Думаю, оно придется вам по вкусу. Я решил дать вам женщин.
— Мне это не надо. Лучше хорошего коньяка, — усмехнулся Глиняк.
— Будет коньяк, — кивнул Хатини и повернулся к ассистенту: — Вам тоже не нужна женщина, Мацей?
— Ну что вы, но… смотря какая.
— Хорошая женщина, ласковая, покорная, молоденькая, ей семнадцать лет, но она уже опытна в разнообразном сексе.
— Семнадцать лет? Европейка?
— Нет, местная.
— О, это же прекрасно, боялся вам говорить, чтобы не обидеть, но я очень хотел бы поиметь местных женщин.
— Ну так получите ее сегодня же вечером. И она может жить у вас в отсеке, причем столько, сколько нужно. А вы можете с ней делать все, что хотите. Если нравится, то и плеткой хлестать, и даже задушить, если она сделает что-то не так.
— Задушить? Вы имеете в виду убить?
— Да, после вас ей все равно не жить. Так что ее судьба полностью в ваших руках. Может быть, и профессора соблазните?
— Нет, благодарю, я лучше коньяку вечером в прохладной комнате, — поднял вверх ладони Глиняк.
— Я слышал, что у европейцев употребление спиртного в одиночку является признаком алкоголизма.
— Я не алкоголик, но и компаний не люблю. Шума не люблю.
— А это не отразится на вашей работе?
— Нет, я знаю меру.
— Прекрасно, будем считать, договорились. Вам — коньяк, столько, сколько нужно; вам, Мацей, — девушка.
— Как ее зовут? — облизав губы, спросил ассистент.
— Адиля. Она вам понравится.
— И сможет жить со мной, сколько я захочу?
— Да, вы будете ее владельцем, а она вашей вещью. Надоест или не устроит, скажете, заменю, но уверен, этого не произойдет.
— Отлично, значит, уже сегодня вечером Адиля будет у меня?
— Вы увидите ее, вернувшись в свой отсек.
— Превосходный подарок, спасибо!
Хатини достал пачку американских сигарет, прикурил одну и открыл дверь:
— Да, жарковато, но скоро все изменится. Я оставлю вас, а вы продолжайте работу. Режим таков: партия в сто таблеток боевого эфербона, такая же партия — обычного. Это дневная норма. Увеличите ее — получите еще поощрение. Да, насчет денег за август. Они уже переведены на ваши счета. Хотите проверить, я предоставлю такую возможность.
— Мне бы телефон спутниковый, господин Хатини, всего на несколько минут, справиться, как там, в Польше, поживает моя сестра, — попросил профессор.
— Это исключено. Не обижайтесь. Но я привык исполнять условия контракта.
— Понятно. Жаль!
— Мне тоже. До установления нового кондиционера можете отдохнуть, но выходить из лаборатории нельзя. Удачи, за партией придет мой человек.
Хатини вышел из здания. На улице в тени казалось прохладнее, чем в лаборатории, хотя термометр показывал около сорока градусов. Отойдя от здания, он выбросил окурок, усмехнулся. Со стороны, наверное, это показалось бы странным, но его никто не видел. «Поговорить с сестрой надумал, старый пень. Посмотреть бы на твою сестру, когда в трубке городского или сотового телефона она услышит голос покойника. Для родственников Глиняка и Росицкого оба погибли от лихорадки, полученной в африканских джунглях, когда «завербовались на работу», — с насмешкой подумал Хатини, а вслух проговорил:
— Точно, старуху разбил бы инфаркт. А может, она не старуха?
И вздрогнул, услышав за спиной голос заместителя:
— Это с кем ты разговариваешь, Асад?
— Галал? Не слышал, как ты подошел, — резко обернулся Хатини.
— Потому что я умею ходить бесшумно.
Из-за дувала вышел один из охранников наркоторговцев, Юнус, тащивший на плече новый кондиционер. Джавар указал ему на лабораторию:
— Там снимешь старый, установишь новый кондиционер, и никаких разговоров с неверными. Понял?
— Понял, господин Джавар.
— А где Ансар? — спросил Хатини. — Он должен постоянно находиться в лаборатории.
— Я здесь, господин Хатини, обходил здание, проверял ставни, — тут же возник афганец.
— Ну и как?
— Все в порядке.
— Проводи в помещение Юнуса и проконтролируй замену кондиционеров.
— Слушаюсь.
Ансар и Юнус зашли в лабораторию, а Хатини повернулся к заместителю:
— Партия боевого эфербона готова, упакована. Вызывай из дома Гайды Файсаса, пусть придет сюда и заберет пакет, собирай остальных, грузите героин в пикап и можете не спеша двигать в Дурм. Я предупрежу Ремизи, он встретит вас и обеспечит выход к реке в нужное время. Ну а с Сангалом свяжешься сам, перед переправкой. На реке условные сигналы обговорите. В общем, не в первый раз, знаешь, как и что делать.
