- Я в рассуждении ответа, - поясняет танкист. - Желательно в знак дружбы получить от вас фотографическую карточку.
- Ладно! - вдруг рассердилась Настеха - Отчаливай!
- Я напишу вам, Настя, - уже не искусственно-галантерейным тоном, а просто, тепло, взволнованно сказал танкист. - До свидания после победы. Не забывайте, за ради Бога, одного уважающего вас чудака
И Лубенцов побежал к танку.
- Вот трепач! - пренебрежительно, но и словно бы чуть огорченно произнесла Настеха - "Напишу", "напишу", а даже адреса не взял!
Добежав до околицы, танкист поднял валявшийся в грязи столб с названием деревни, провел рукавом по дощечке, прочел название: "Конопельки", воткнул шест в землю, словно вернув деревне ее имя, и побежал к танку.
- Не такой уж трепач! - Софья посмотрела на подругу и рассмеялась.
Настеха хотела что-то ответить, но тут взревел танк и пошел, пошел, жуя землю гусеницами, унося в проклятое пекло приглянувшегося Насте парня...
...В полусгоревшей, кое-как залатанной избе собрались женщины и старики деревни Конопельки. Сквозь дырявую соломенную крышу просвечивает голубое небо. В дверях, как и на всех сельских сходках, толпятся ребятишки.
За колченогим столом - заведующий сельхозотделом райкома партии Круглов и сухощавая, похожая на классную даму женщина, ее длинный, хрящеватый нос оседлан старомодным пенсне.
Мы попадаем в помещение колхозной конторы вместе с чуть запоздавшими Софьей и Настехой, когда-собрание уже началось. Слово держит Круглов, средних лет человек с серым измученным лицом и несгибающейся в локте левой рукой. На морском кителе - полоски за ранение.
- ..Мы не хотим оказывать на вас давление, товарищи колхозники, но поскольку у вас тут, не в обиду почтенным старичкам, бабье царство, хорошо бы и председателем выбрать женщину.
- Это точно! - подтвердила активная Анна Сергеевна. Баба-председатель нас скорее поймет, да и в баню сможем вместе ходить.
По собранию пробежал смешок. Круглов чуть смутился.
- Давайте серьезнее, товарищи!.. Райком рекомендует на должность председателя товарищ Кидяеву Марту Петровну. Она заведовала парткабинетом в райкоме, хорошо проявила себя в период эвакуации...
- Нам бы, милок, интересней, кабы она себя проявила в период оккупации, - вставила Комариха
Круглов то ли не понял замечания, то ли не захотел понять.
- Это очень развитой, упорно работающий над собой, выдержанный товарищ. Давайте голосовать!
- Постой, милок! - опять высунулась Комариха. - Больно ты быстрый, а у нас ум медленный, земляной.
- Можно? - вскочила Анна Сергеевна. - У нас от колхоза одно прозвание осталось. Да и то не упомню какое: "Заря", "Восход" или, может "Закат"?.. Пускай она выдержанная, развитая, а тут дьявол нужен! Тут такой человек нужен, чтоб нам житья не дал, а поднял дело. Мы согласные. Такой человек у нас есть. Надежда Петровна, от народа прошу тебя: стань нашим председателем!
- Даешь Крыченкову!..
- Надежду Петровну!..
- Это не баба - антонов огонь!.. - послышались возгласы.
Круглов хотел что-то возразить, и тут раздался знакомый, прерывистый, хватающий за сердце вой, звонкий цокот рикошетящих о стены и деревья пулеметных пуль - низко над деревней пролетел, на миг открывшись в прозоре соломенной крыши, немецкий разведывательный самолет и хлестнул очередью.
И по привычке все, кто был в избе, грохнулись на пол: бабы, старики, дети, выдержанная районная деятельница. Лишь Круглов, храня свое мужское и воинское достоинство, не пал на заплеванный пол, а вжался в стену. Да Надежда Петровна осталась на ногах. Лицо ее горело, глаза сверкали. Самолет еще гудел, делая, видимо, разворот, а властный голос Крыченковой превозмог его докучный и страшный гул:
- Встать!.. Не сметь перед фашистом ложиться!.. Встать, не кланяться! Мы тут хозяева!
Первой вскочила Настеха, за ней - Дуняша. Отряхивая подол, поднялась смущенная Анна Сергеевна. Тяжело - с четверенек на карачки - поднялись колхозные деды.
- Слухай, бабы! - кричит Надежда Петровна. - Которая перед немцем валится, та не колхозница. Пусть летает, мы ему хвост перебьем!..
Не глядя друг на дружку, встали остальные бабы. Только бывшая заведующая парткабинетом, не привыкшая к обстрелу, оставалась распростертой на полу, пока Круглов не тронул ее деликатно за плечо.
- Я ж говорю: дьявол она, не баба! - подвела итог происшедшему Анна Сергеевна.
И тут немецкий самолет, сделав новый заход, полил длинной очередью деревню. Но уже ни один человек в избе не кинулся на пол. Иные подняли кверху искаженные ненавистью лица, другие потупили головы, третьи, стиснув зубы, смотрели прямо перед собой.
Замер вдали гул фашистского самолета,
- Надежда Петровна, - добрым голосом сказал Круглов, - как вы относитесь к выдвижению вашей кандидатуры?
- Я хочу быть председателем! - впрямую рубанула Петровна - Я тоже без колхоза жить несогласная. Пусть народ меня слушает, будет у нас колхоз!
Круглов улыбнулся.
- Давайте проголосуем. Кто за Надежду Петровну, прошу поднять руки.
Мгновенно вырос лес рук, Круглов начал считать и бросил:
- И так: видно: избрана единогласно.
Руки опускаются, и тут Круглов начинает смеяться, и смех его подхватывают все колхозники. Опустив .голову, красная от напряжения и боязни, что вдруг да не выберут, Надежда Петровна сама за себя поднимает руку...
...И снова стонет, гудит над деревней чугунное било.
Посреди плошади расстелен брезент, на нем горка зерна, с мешок, не больше, и над жалкой этой горушкой стоит, твердо упираясь ногами в землю, Надежда Петровна. Вокруг - колхозники.
- Давайте семена, люди добрые! - кричит Петровна. - Запозднились мы с севом. Уходит золотое время!..
- Какой может быть сев, Петровна? - говорит смазливая, хотя и не первой молодости, Марина Петриченко. - Наши, слыхать, обратно отступают. Всем нам тикать придется.
- Об этом не мечтайте! - веско произнесла Петровна. - Наши не отступают, немец не придет. И давайте, женщины, забывать про немца. Давайте помогать фронту, чтоб наши мужья с победой вернулись и нас любили.
Подходит Софья и опорожняет мешок с зерном в общую кучу.
Дуняша приносит меру зерна.
Приносит зерно Настеха
Анна Сергеевна привозит на тачке два мешка.
- Усе, Петровна! - сообщила она - Подобрала до зернышка!
- Ты-то подобрала, а другие дорожатся. Не хватит нам площадь обсеменить. Женщины! - гаркнула Петровна. - Давайте хоть по горсти!
- Петровна, - опять высунулась Марина Петриченко. - Как же мы переживать будем, коли все отдадим?
- Освоим площадь - переживем. Не освоим - все равно с голоду подыхать!
...Удлинились тени, день склоняется к вечеру. Медленно-медленно растет горушка зерна. Несут буквально по горсти, по кружке, по совку.
- Слухай, женщины, так не пойдет! - кричит Петровна - Тут все равно не хватает. Я буду в рельсу колотить, пока на всю посевную площадь не наберется.
Тягостный, неумолчный звон, казалось, навечно поселился над деревней. Хозяйки захлопывали двери, окна, чтобы не слышать этого звона. Дети плакали в зыбках, тревожно ревела уцелевшая скотина
- Ишь, разымает ее, дьявола! - со злобой сказала Софьина свекровь. На кой только ляд мы ее выбирали!
- Нешто она для своей выгоды?
- Так где ж взять зерно-то? Все подчистую снесли.
- Ой ли? - прищурилась Софья. - А если по сусекам поскрести, может, и у нас семечко-другое найдется?
- Тс, дурища! О детях подумай! - шикнула на нее свекровь. - Снесем последнее, а назад - хрен да манень-ко получим!
- Петровна не обманет.
- Ну, как знаешь! Коли у тебя о детях сердце не болит..
- То-то и оно, что болит! Сообща мы, может, переживем, а поединоличности все равно сдохнем".
...Поздний вечер. Деревня словно вымерла. Неумолчное било разогнало людей по домам. Все схоронились за дверьми и ставнями своих полусожженных домов.
