— Больше сотни. Считать некогда было. Но Я не вижу над ним чужой воли.
— Их подняли приказом. Так бы они от реки далеко не ушли. Вот теперь появились вопросы. Первый, по чью душу они сторожили дорогу? Кого-то из нас или просто отрезав Север? Второй, как предупредить южан? Третий, не засада ли это? Потому мысли такие. Изначально Я хотел поесть и отдохнуть в хуторе, что в верстах пяти выше, а в зависимости от погоды, что пошлет нам Отец-небо, то и переночевать. Теперича думать нужно, а в хутора с опаской заходить. Доставай снедь. На сытое пузо шагается легче.
Быстро перекусив нехитрую, но сытную еду, не разжигая огня, засобирались в путь. Перед уходом Сет меня удивил. Подойдя к огнецвету, стал на колени, откопав малую ямку у корней, положил запрятанную в кармане монетку и кусок хлеба. Что-то прошептал в кулак и быстро засыпал подклад, поднялся да отбил колени от грязи.
— Ходу. Снег повалит с минуты на минуту, будет тяжко в лесу. О том, что сейчас увидел, молчи. Позже тебе поведаю о том. — спокойным голосом произнес старик, но в глазах его Я видел и чувствовал тревогу.
Шагалось легче, когда знаешь, что в лесу рядом лишь зверье и опасность миновала. Талант безошибочно показывал отсутствие тварей, людей и опасных хищников на многие шаги вперед. Разговоры не вели, обратив мысли внутрь себя. Как и предсказывал Сет Хромой повалил густой снег, крупными хлопьями укутывая Мать-Землю в саван, готовя ее ко сну. Ветер перестал раскачивать высокие деревья, погрузил лес в сказочный Мир. Но чем ближе мы подходили к деревне, тем мрачнее становилось вокруг, да и бледная тень солнца почти не освещала Землю. Забава, что от усталости отставала на пару десятков шагов, с наступлением вечера нашла в себе силы нас догнать. Стены острога уже показались в сумраке вечера, но ветеран не торопился зайти под защиту частокола. Стоял, упиравшись на топорище, покусывая губу не отрывая взгляд от ворот.
Я молча присоединился к нему и нырнул в Талант. Не увидят никакой жизни или опасности, сообщили о том Хромому.
— Я тоже не чую живых. Но три дня назад тут было шумно, да на воротах стояли в дозоре. Не слышно собачин и скотины. Нет следов у ворот, а сами створки приоткрыты. Кровью не пахнет.
— Я замерзла. — тихим голосом пожаловалась Забава. — Почему мы не зайдем во внутрь.
— Тут такое дело… Хутор мертв, госпожа. Нет людей и животины. Нет запаха гари или крови. Воронья и того нет. — задумчиво проговорил Сет. — Скажите, барыня, как быть? Укажите нам путь.
— Я не знаю. — растерянно произнесла Дева.
— Тогда стой молча и жди, а коли скучно, можешь первой сходить да разведать. — старик притих, пытаясь определить, что делать дальше. Затем повернулся ко мне. — Босик, ты у нас Светоч Путеводный же? Может есть мысли или догадки куда делись сельчане?
— Мысль есть одна. Что мы их по дороге встретили. Иначе как селение дворов в двадцать не прознало про утопцев? Да и ты три дня назад тут был. Значит отсюда эта мерзость и полезла. И ответ, почему живности не слышно тот же. Пожрали их утопцы. — поделился Я своими размышлениями.
— Все сходится, вроде бы. Но кто смог за три дня сотню человек обратить? Сельской ведьме это не под силу, тут жертв принести много нужно. Или пытками да посулами пару седмиц измываться над людьми.
— Мелкий порезы по всему телу, те что не смертельные, но жутко болезненные? Пока разум от боли не помутнеет? — неожиданно догадался. Ветеран изумленно покосился на меня.
— Ты у кого-то видел такое? Если да, то это есть знаки. Обезумевший от боли становится разносчиком хвори, что травит Люд. Сам того не ведая, в тепле умирает, а отравленных потом кидают в воду и через пару дней тот перерождается в утопца. Но так он может один дом заразить при своей смерти. Но не сотню же, да и на реке черти бы пировали, половину сожрав.
— Если только их всех в колодец не бросили. А ты три дня назад тут воду не пил? — задал вопрос ветерану.
— Нет, только вина. Надо думать, как поступить. — Хромой постоял еще немного, затем рухнул на колени, мазанул рукой землицу и нанес себе на лицо полосы грязи.: Мать-Земля да Отец-Грозное Небо, дайте знак своему чаду. Уберегите меня и путников от напасти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Постояв на коленях еще долгое время, старик тяжело поднялся.
— Ждем знак. Без него Я не сдвинусь.
В лесу за спиной завыли волки, побуждая принять решение, но Старший Брат стоял твердо на своем решении. Скрипнула воротина, раскрывая двор, а следом вышла маленькая девчушка, с соломенной куклой под мышкой. Она брела вперед, не смотря по сторонам, босоногая и отрешенная. Забава кинулась было, но была перехвачена рукой Сета.
— Босик глянь, не морок ли это али может нежить? — голосом полным сожаления вопрошал меня Сет.
— Живая. — ответил Я и поспешил ей на встречу. Старик рванул следом, приготовив топор.
Наконец девчонка нас заметила, ее ноги подкосились и она рухнула оземь. Волчий вой раздался совсем рядом. Перехватив худое тельце за пояс, Я ускорил шаг. Забава заскочила следом, а Сет уже тянул воротину здоровой рукой, борясь с ветром.
— Девка, накинь засов. Да поспеши, волчьи морды рядом.
Забава сбилась с шагу, удивившись такому обращению, затем обернулась скоро к воротам, поднимая тяжелый брус. Заправив его в стремена, начала дуть на озябшие пальцы.
— Пойдем дом выберем, где ночевать будем. — проговорил Старший Брат. — Босик стой. Хотя…Сказывается мне, что он уже выбрал.
Я шел по следам босоногой девчушки, которые еще не замела метель, прижимая к груди маленькое замершее тело. Трудно представить, что пришлось ей пережить в селе, где разом обратились все жители, а незараженных пожрали их же соседи. А вторая мысль, что не давала мне покоя, что оставался еще кто-то, кто сбросил тела мертвых в колодец. Пролить свет мог лишь единственный видок, но жизнь уходила из нее с каждым вздохом на морозном воздухе. Отпечатки ног привели меня к раскрытой калитке и ухоженной дорожке.
Дом был ладный, ставни с узорами и окрашены в желтый, а сами бревна тщательно вышкурены и облиты янтарной морилкой. Вход в дом о двух ступенях, на котором остались клоки волос и куски плоти. Крыльцо венчал навес, что покоился на двух толстых столбах с резными крестами. Крепко сбитая дверь была исцарапана, а правое окно горницы зияло чёрным провалом. Не забывая проверить Талантом темные углы, Я смело шагнул в сени. Споткнувшись об утварь, что была навалена у стен, сделал два быстрых шага, с трудом сохранилось равновесие, практически влетел в проем двери, ударив многострадальное плечо. Горница бы в ужасном состоянии. Следы борьбы и перевернутая мебель раскрывали детали произошедшего. А черные липкие пятна крови и пенные лужи, говорили о том, что хозяин защищал свой дом до последнего.
— Надо смыть кровь. А Я позабочусь о печке. — уложив ребенка на полати и прикрыв своей курткой, засобирался в дровницу.
— Вода же отравлена! — возмутилась барыня.
— Топи снег, а ежели не отмоем до чиста, сами сгинем.
— Может другой дом выберем? Целее и чище? — с надеждой в голосе произнесла Забава.
— В этом селе не осталось чистых домов, все жители обратились, а тут оставались живыми. А ежели чем не довольна, то Я неволить не буду. Выбирай себе любой другой, а с завтрашнего дня, можешь остаться княжить этим селом. — не желая более спорить, ушел за дровами.
На улице было зябко без одежды, а снег валил пуще прежнего. Окинув селение Талантом, увидел красные точки волков, что кружили у ворот и золотое свечение моего крестного, который в это время собирал припасы для дальнейшего пути, в открытую входя в дома и рыская по погребам.
Подобрав сухой валежник и с десяток рубленных дров, засобирался обратно. У печки немного замешкался, вспоминая устройство и способ распалки. Наши очаги и кострища палились в открытую, лишь успевай дым отводить, а тут все иначе. Нарезав с валежника тонкие лучины, уложил их елочкой. Затем начал бить искры из огнива. Принялась первая щепка, за ней вторая. Окрыв заслонку, выгреб золу из шестка и открыл вьюшку наполовину. В устье тот час появилась тяга. Аккуратно перенеся запаленные лучины, начал по маленьку подкладывать щепу и валежник. Огонь весело затрещал, уплетая предложенную пищу, дарят свет и тепло. Закинув поленья побольше, увеличил зазор на вьюшке и прикрыл заслонку. Так неожиданно для себя скормил печке все запасенное. Подрезав длинные лучины, запалил их и воткнул в камелек (место у печи для лучин или свечей). Стало светлее, от того и тоскливо. Свет озарил то, что прятала тьма. Детскую простую обувку, следы борьбы и крови, лоскуты окровавленный одежды да серую слизь утопцев. Пора идти за добавкой, набрать полен на всю ночь. Необходимо натопить избу да залатать оконце. Иначе лишь мы-северяне сможем выжить без тепла. Натаскав дрова впрок, принялся разбирать завалы, стараясь не угодить рукой или сапожками в отравленную кровь, затем взяв две лохани, набил их снегом и оставил у печки. Осталось лишь закрыть окна ставнями и заправить засов. Выйдя на крыльцо втянул морозный воздух и огляделся. Волки ушли искать более легкую добычу, все избы мертвы, да и брата Я не смог разыскать. Прошелся вокруг дома, заглядывая во все темные углы, выставляя вперед копьецо, крепил ставни на окна и забивал подклинья. Дошел до амбара, но кроме крыс, которые обьедали кости скотины никого не нашел. Сенницы порадовали набитыми тюфяками. Высыпав сено из мешковины, приготовил занавес для разбитого окна и поспешил вернуться.
