— Прежде чем упрекать меня, сестрица Перри, стряхните грязь с ваших юбок, — проскрежетал он.
Молчание сделалось напряженным.
Сестренка воспользовалась тишиной и спросила громким пьяным голосом:
— Скажите, преподобный, как вы оказались за дверью?
Напряжение как рукой сняло. Все захохотали.
— Меня вытолкнули из окна спальни, — сообщил преподобный, еле скрывая злобу.
Сестренка схватилась за живот и принялась было хохотать, но, увидев лицо преподобного, осеклась.
Кое-кто тоже было рассмеялся, но тут же умолк. Гробовое молчание, словно саван, окутало пьяную компанию. Гости, выпучив глаза, таращились на преподобного. Их рты хотели смеяться и дальше, но сознание говорило: тпру! С одной стороны, лицо преподобного искажала ярость, понятная в человеке, которого выпихнули из окна, но с другой стороны, на его теле не было признаков падения с третьего этажа на бетонный тротуар.
— Это сделал Чарли Чинк, — проскрежетал преподобный.
— Кто-кто? — ахнула Мейми.
— Вы шутите? — резко спросила Аламена.
Первой опомнилась Сестренка. Она издала пробный смешок и одобрительно пихнула преподобного в бок.
— Ну, вы даете, — сказала она.
Преподобный ухватился за ее руку, чтобы не упасть.
На ее лице написалось идиотское восхищение одного шутника перед другим.
Мейми яростно обернулась к ней и влепила пощечину.
— Марш на кухню! — велела она. — И не смей больше брать в рот ни капли!
Лицо Сестренки сморщилось, словно черносливина, и она заплакала в голос. Это была крепкая, как лошадь, крупная молодая женщина, и ее плачущая физиономия придавала ей совершенно идиотский вид. Она ринулась было на кухню, но споткнулась о чью-то ногу и пьяно грохнулась на пол. На нее, впрочем, никто не обратил внимания, ибо преподобный Шорт, лишившись в ее лице опоры, тоже начал падать.
Мейми успела подхватить ёго и усадила в кресло, приговаривая:
— Посидите отдохните и расскажите, что с вами стряслось.
Он схватился за сердце, словно оно причиняло ему дикую боль, и сказал еле слышно:
— Я пошел в спальню, чтобы подышать свежим воздухом. А пока я стоял у окна и смотрел, как полицейский гонится за вором, сзади подкрался Чарли Чинк и вытолкнул меня из окна.
— Боже! — воскликнула Мейми. — Он пытался вас убить?
— Вот именно!
Аламена посмотрела на дергающееся от ярости лицо преподобного и уверенно сказала:
— Мейми, он просто пьян.
— Ничего подобного, — запротестовал преподобный. — Я в жизни не брал в рот ни капли пагубного зелья.
— А где Чинк? — спросила Мейми, озираясь по сторонам. — Чинк! Эй, кто-нибудь! Разыщите Чинка.
— Он ушел, — сообщила Аламена. — Он ушел, когда вы с Дульси заперлись в сортире.
— Этот проповедник все придумал, — сказала Дульси. — Потому что они с Чинком повздорили из-за гостей.
— А чем плохи мои гости? — спросила Мейми преподобного.
Она спрашивала Шорта, но за него ответила Дульси:
— Он сказал, что здесь не должно быть никого, кроме прихожан, а также собратьев Джо по ложе. А Чарли напомнил, что Джо был профессиональный игрок…
— Я не говорил, что Большой Джо никогда не грешил, — возвестил преподобный звучно, словно с кафедры, совсем забыв, что он жертва покушения. — Но он двадцать лет работал поваром на Пенсильванской железной дороге и являлся членом Первой церкви Святого Экстаза. Таким и видит его Господь.
— Но здесь все его друзья, — смущенно возразила Мейми, — те, кто работал с ним, кто был с ним все эти годы…
Преподобный Шорт поджал губы.
— Не в этом дело. Нельзя окружить его этим развратом и грехом и надеяться, что Господь призовет его к себе.
— Это в каком смысле? — вспыхнула Дульси.
— Оставь его, — посоветовала Мейми. — Только еще ссоры нам не хватало.
— Если он не перестанет делать грязные намеки, Джонни ему задаст, — пробурчала Дульси вроде бы только для ушей Мейми, но ее услышали все.
Преподобный Шорт посмотрел на нее со злобным ликованием.
— Угрожай сколько угодно, Иезавель, но от Всевышнего не утаить, что из-за твоей бесовщины Джо Пуллен раньше времени оставил сей мир.
— Ничего подобного, — возразила Мейми. — Ничего не раньше времени. Он уже много лет засыпал с сигарой во рту. Когда-то он должен был ею подавиться и задохнуться.
— Если вы готовы слушать этого горе-проповедника, то на здоровье, — сказала Дульси. — Но с меня хватит. Я пошла домой. Можете так и сказать Джонни, когда он придет и спросит, где я.
В наступившем молчании она вышла и хлопнула за собой дверью.
— Жаль, здесь нет Вэла, — вздохнула Мейми.
— Этот дом — притон убийц! — воскликнул преподобный.
— Не надо так говорить, даже если вам не по душе Чарли Чинк, — сказала Мейми.
— Господи! — вспылила Аламена. — Если бы он и правда выпал из окна, то лежал бы на тротуаре мертвый! Преподобный Шорт окинул ее невидящим взглядом. В уголках рта собралась пена.
— Я вижу нечто ужасное, — пробормотал он. — Ужасное видение.
— А вот это правда, — согласилась Аламена. — У вас одни сплошные видения.
— Я вижу человека с ножом в сердце, — упорствовал преподобный.
— Давайте-ка я дам вам рюмочку на сон грядущий и уложу в постельку, — предложила Мейми, — а ты, Аламена…
— Хватит ему пить, — оборвала та Мейми.
— Господи, да перестань же! Лучше позвони доктору Рэмси и попроси приехать.
— Он не болен, — отозвалась Аламена.
— Я не болен, — подал голос преподобный Шорт.
— Он просто пытается устроить скандал.
— Я ушибся, — сказал Шорт. — Вы бы тоже ушиблись, если бы вас выбросили из окна.
Мейми взяла Аламену за руку и попыталась увести.
— Пойди позвони доктору.
Но Аламена стояла на своем:
— Полно ребячиться, Мейми Пуллен! Если бы он выпал из окна, то разве смог бы подняться на третий этаж? Он еще скажет, что упал на колени Всевышнему.
— Я упал в корзину с хлебом, — сообщил преподобный Шорт.
Гости облегченно рассмеялись. Теперь им стало ясно: преподобный шутит. Даже Мейми не удержалась от улыбки.
— Ну, теперь вам все ясно? — спросила Аламена.
— Преподобный, как вам не совестно нас обманывать, — сказала Мейми негодующим тоном.
— Не верите — сходите посмотрите на корзину, — предложил преподобный.
— Какую корзину?
— Ту, в которую я упал. Она на тротуаре перед входом в бакалею. Господь поставил ее, чтобы избавить меня от гибели.
Мейми и Аламена переглянулись.
— Я пойду взгляну, а ты вызови доктора, — сказала Мейми.
— Я тоже хочу взглянуть.
Взглянуть захотели все.
Громко вздохнув, словно покоряясь воле безумца, Мейми пошла первой. Дверь спальни была закрыта. Открыв ее, Мейми воскликнула:
— А свет-то горит!
С нарастающим волнением она подошла к окну и глянула вниз. К ней подошла и Аламена. Остальные с трудом втиснулись в небольшую комнату. Немногим счастливчикам удалось просунуть голову над плечами Мейми и Аламены.
— Ну что, есть там корзина? — спросил кто-то сзади.
— Увидели, да?
— Какая-то корзина и правда стоит, — сказала Аламена.
— Но вроде хлеба в ней нет, — дополнил мужчина, выглядывая из-за ее плеча.
— Она не похожа на хлебную корзину, — сказала Мейми, близоруко вглядываясь в утренние сумерки. — Скорее, эта из тех корзин, в каких уносят покойников.
К тому времени острое зрение Аламены приспособилось к потемкам.
— Это действительно хлебная корзина. Но в ней лежит человек.
— Пьяный! — облегченно вздохнула Мейми. — Его-то и увидел преподобный и решил немного поморочить нам голову.
— Не похож он на пьяного, — возразил мужчина. — Он лежит прямо, а пьяный лежит скрючившись.
— Господи! — испуганно воскликнула Аламена. — Из него торчит нож!
Мейми испустила долгий протяжный стон.
— Господи, защити нас! Ты не видишь его лица, детка? А то я такая старая, что ничего не могу разобрать в потемках.
Аламена обняла Мейми за талию и медленно отвела ее от окна.
— Это не Чинк, — сказала она. — Это, кажется, Вэл.
Глава 4
Гости ринулись к двери, чтобы поскорее оказаться внизу. Но не успели Аламена и Мейми выйти, как зазвонил телефон.
— Кто это так поздно? — удивилась Аламена.
— Спускайся, я сниму трубку, — сказала Мейми.
Аламена молча вышла.
Мейми зашла в спальню и сняла трубку с телефона на ночном столике.
— Алло! — сказала она.
— Вы миссис Пуллен? — спросил мужской голос, причем такой неотчетливый, что она так и не разобрала, кто это.
— Да.
— Перед вашим домом лежит покойник.
Мейми была готова поклясться, что в голосе послышалась усмешка.
