На Таганрогской улице
– Сыну Володе было уже 2 года 8 месяцев, когда Сергею Тимофеевичу завод выделил небольшую двухкомнатную квартиру на Таганрогской улице. Сюда же переехал его брат Петр. В 39-метровой квартире Петя занимал маленькую комнатку вместе с ребенком. Володя вырос у него на глазах и был как свой сын. Может, у Сергея Тимофеевича и была какая-то ревность к брату, но я этого не замечала. В мире и согласии мы прожили больше семи лет. Но однажды Сергей все-таки сказал: «Петя, тебе надо добиваться, чтобы у тебя было отдельное жилье. Женишься, – будем друг к другу ходить в гости». Петр написал письмо на имя сына А. И. Микояна. Степан Анастасович Микоян, заслуженный летчик-испытатель, Герой Советского Союза, ему помог, и Петр получил отдельную комнату в коммунальной квартире.
Музыка Володиного детства
Рядом с домом, где жили Зайцевы, стоит теперь почти безлюдное здание бывшего детского садика. Его с трех лет посещал Володя. Надежда Антоновна рассказывает, что сынок уже в пять лет знал счет и умел читать.
– Учился Володя в ближайшей к дому 335-й московской школе. Первая учительница Ксения Владимировна Федякина, «поэкзаменовав» детсадовского выпускника, сказала: «Да, тебе надо идти сразу в третий класс» – такую подготовку давали дошкольникам.
Володя учился хорошо, говорит Надежда Антоновна, – только однажды его подвел характер будущего разведчика. Иду я как-то с работы, а навстречу мне Ксения Владимировна. Увидела меня:
– Зайцева? Что такое, я вам написала прийти в школу, а вы не пришли!
– А где вы написали?
– В дневнике.
– А я не видела никакой записи.
Учительница объяснила, что Володя не выполнил задание, поэтому она меня вызывала. Я прихожу домой и аккуратно приступаю к расспросам:
– Володечка, дай мне дневник.
Он подал.
– Сынок, а где Ксения Владимировна написала, чтобы я пришла в школу?
Сын молча потупил глаза…
– Давай с тобой откровенно разговаривать. Где та страничка? Ты что, листик вырвал? Давай я листики пересчитаю.
– Не надо… Мама, ты меня простишь?
– Конечно, прощу.
– Я завел два дневника. Но больше этого не будет.
– Хорошо, и знай, Володя, пусть двойка, если она справедливая, но обманывать нельзя.
Этот урок Володя усвоил на всю жизнь.
Однажды в школу, во второй класс, явились сотрудники Дома пионеров, набиравшие способных детей в хоровую студию. Володя сообщил: «Мам, мне сказали, что у меня хороший слух, есть музыкальные данные».
Вскоре у нас в почтовом ящике лежала записка: «Дворец пионеров им. Гайдара приглашает родителей на прослушивание вашего сына…» Володю зачислили в хоровую студию Дворца пионеров и в класс баяна.
До четвертого класса он ходил в ДК под присмотром няни. А первую няню я брала еще к грудничку, когда кончился мой послеродовой декретный отпуск. Старушка с Володечкой нянчилась, и немножко мы ей платили. Когда сын пошел в первый класс, я взяла ему другую бабушку, тоже очень хорошую, грамотную, до пенсии она была бухгалтером. Бабушка за ним присматривала, когда он делал уроки, гулял, и водила во Дворец пионеров на сольфеджио, хор, баян.
Детские годы Володи
Педагог по классу баяна, фронтовик, инвалид войны, так «штурмовал» его на уроках! Из-за баяна ребенок едва виден, а уже бегло играл. Когда крестный Русанов узнал, что мы берем музыкальный инструмент в прокате, он купил крестнику баян. Владимир Ермолаевич всегда приезжал на дни рождения Володи, слушал его игру. Иногда звонил: «Володя, проиграй «Вариации», – слушал в телефонную трубку. Крестный в нем души не чаял, а ребенок – в нем.
С концертным хором Дворца пионеров Володя ездил в Прибалтику, в Вентспилс, где в порту стояли военные корабли. На концертах он пел в хоре и сольно исполнял на баяне «Полонез» Огиньского. За это моряки подарили ему бескозырку. В Москве он гордо вышел из вагона электрички в фуражке и с развернутым баяном в руках.
Во время каникул Володя ездил в лагеря, где собирались и вместе отдыхали детские певческие коллективы из разных городов Подмосковья; к ребятам приезжали писатели, композиторы, известные артисты.
По учебе и поведению Володя, после тех «двойных дневничков», не имел ни одного замечания – Ксения Владимировна как-то меня спросила: «Надежда Антоновна, вы довольны своим сыном? Я как учитель и то им довольна».
У Ксении Владимировны Володя одно время жил, когда я попала в больницу в тяжелом состоянии. Став суворовцем, он поддерживал с ней отношения, посещал и после Афганистана, не забывал до последних дней.
В школе Володю учили: Антонина Георгиевна Ермакова – иностранному языку, Валентина Ивановна Канунова – математике, Антонина Алексеевна Горбатова – географии, Анатолий Васильевич Павлов – биологии. Мастер спорта Зоя Ивановна Королева с первого по восьмой класс вела физкультуру и спортивные секции. Мальчики поголовно увлекались футболом и хоккеем. Зимой на пустыре заливали каток, ставили ворота. В дворовой команде Володя был вратарем. Он попросил отца купить или сделать ему ватные наколенники, чтобы не сбивать до синяков коленки. Папа принес ему войлок, и Володя сам пришил войлочные наколенники и выходил на поле как заправский голкипер. Когда команда проигрывала другому дому, он очень расстраивался, но чтобы драться – нет, никто из ребят не дрался, все дружили. Во Дворец пионеров ходил только мой Володя, до восьмого класса. Даже поступив в Суворовское училище, он не бросал хор: приезжал из Калинина и шел в ДК, который считал своим вторым домом.
Опасный улов
– Когда Володя учился в шестом классе, Сергею Тимофеевичу дали путевку в реабилитационный госпиталь, в Крым. Он взял с собой сына, пообещав: «Я ему комнатку сниму. Пусть купается, набирается сил».
У Сергея Тимофеевича была особая традиция – по дороге на юг вспоминать Великую Отечественную войну. Из окна поезда и по туристической карте отец показывал Володе населенные пункты, где шли бои. Под Ростовом, проезжая мост через реку Дон, Сергей Тимофеевич обязательно наливал две рюмки водки, одну выпивал сам, а вторую выливал в окно: «Это вам, ребята!» Смахнув слезу, он пояснял: «Здесь во время войны столько наших полегло…»
По возвращении отца и сына из Крыма ни о каком ЧП речи не было. Они сказали, что отдохнули нормально.
Каникулы кончились. 1 сентября я пришла в школу на родительское собрание и села за последнюю парту. Классный руководитель окинула нас взглядом:
– Зайцева здесь? К нам из райвоенкомата пришло письмо, благодарность в адрес школы. Ваш сын вытащил из воды малую торпедную мину.
Я встревожилась:
– Где это было?
– А где ваш Володя отдыхал в каникулы?
– В Крыму.
– Вот и благодарность оттуда, из Крыма.
Дома я спросила мужа:
– Сережа, как же вы мину вытащили?
– А что? Я ничего не видел, это Володя знает.
Вот что выяснилось. Сын любил нырять с аквалангом, а придонная мина времен войны лежала на глубине, словно ждала своего часа. Володя взял ее и вынес из воды. Хорошо, рядом оказался взрослый, в полной мере оценивший опасность. Мужчина подошел к Володе.
– Мальчик, стой, и не дай бог тебе споткнуться. Иди за мной.
Они довольно долго шли по берегу, удаляясь от пляжа. Потом мужчина позвонил из телефонной будки. К берегу причалил пограничный катер. Когда люди с катера забрали мину из рук Володи, он сразу побежал и спрятался в своей комнатке, не выходил на море несколько дней. Наконец отец уговорил его искупаться. И сразу на пляже его увидел тот мужчина, как оказалось, военный.
– Ну-ка, мальчик, иди сюда.
– Что я такого сделал?!
– Да ничего плохого, ты – умница. Просто я хочу узнать, в какой школе ты учишься.
К разговору присоединился отец:
– Мы из Москвы, Володя учится в 335-й московской школе, а что случилось?
– Да мальчик ваш торпедную мину из моря вытащил. Мы с ним сдали ее куда следовало, ее уже обезвредили.
Благодарственное письмо из Крыма, должно быть, прочитали на пионерской линейке, потому что о ЧП с миной узнала вся школа. Для Володи эта слава обернулась огорчением: «Мама, меня все теперь дразнят Минером». Так сын и оставался Минером, пока не стал суворовцем.
Анатолий Положенцев
– Я всегда гордилась своим братом Анатолием, у которого жизнь, учеба и армейская служба складывались прекрасно, тут, как говорится, по уму и награда. Мой младший брат Анатолий Антонович Положенцев был призван в армию в 1957 году, отслужил срочную в Хабаровске, в погранвойсках, получил звание старшины. Я жила еще в Куйбышеве, когда в родительский дом неожиданно приехал подполковник: «Я к вам от вашего сына Анатолия». Гость посидел за столом, побеседовал с родителями и уехал, отказавшись взять гостинцы для Толи: «Этого не нужно, в армии хорошо кормят». Мы и не знали, что Анатолий подал документы в Московское пограничное училище КГБ и тот подполковник приезжал с обследованием семьи будущего курсанта. А от Толика полгода не было писем, все уже волновались, как вдруг он объявился у нас в Москве. Звонок в дверь – на пороге брат, уже в форме курсанта Бабушкинского училища! Толик закончил училище с отличием, служил в Чехове, в Нерастанном, и сразу получил жилье, комнату. А когда женился, ему, еще до рождения ребенка, дали квартиру. Только справили новоселье, как Анатолию пришло направление на учебу в Ленинградскую академию связи. Он хорошо сдал экзамены и на радостях приехал к нам, отметить это событие. Вскоре мы проводили его в Ленинград. Там семья брата снимала комнату. Его жена Вера, педагог, все сделала, чтобы муж-студент мог учиться в Академии. Работала уборщицей, чтобы иметь возможность платить за квартиру и самой сидеть с маленьким ребенком. Толя учился пять лет. По окончании Академии они вернулись в Москву, где у него уже была двухкомнатная квартира. Молодому специалисту дали хорошие «подъемные». На эти деньги я помогла ему купить обстановку – немецкую меблированную комнату, уступив свою очередь на получение мебели.
