коснулся застеленной кровати, зато книги наверняка просматривал. Липа поставила перед ним дымящуюся чашку.
– Чай. С мятой. Вода чистая, я проверила.
Она плотно затворила дверь и села напротив, поджав под себя ноги.
– Он еще с тобой? Анимон?
Могла бы не спрашивать. Янтарный огонек вынырнул из-под стола и подлетел так резко, что Липа отпрянула.
– Эй! Неужели рад меня видеть?
Лимонный цвет сменился на персиковый. Щупальца зарделись розовым.
– Так и есть, – подтвердил Игнас. – Он здесь один, а ты для него не чужая. После того как…
– Он питался моим страхом. Слезами. Это ведь так работает? Они… что-то вроде паразитов?
Анимон отпрянул. Будто Липа произнесла ругательство и оскорбила его до глубины кишечной полости – или где он переваривал страдания?
– В какой-то степени да, – замялся Игнас. – Это нелегко понять. Я знаю, что у тебя много вопросов…
– Не то слово! Может, ты не желаешь плохого мне или Виту… Я могу говорить «ты»?
– Конечно.
– Ты сломал ворот колодца. Зачем?
– Чтобы вы не заразились. Ты видела фейрит – черную маслянистую жидкость, напоминающая нефть, в которой плавают изумрудные искры. Ты его касалась?
Он отодвинул пустую чашку и подался вперед.
– Нет. – На самом деле она не помнила. – Выплеснула у крыльца, и все. Мне кажется, оно убило цветок. Ничего такого здесь раньше не было. Это какая-то химия? Оружие? Что значит «воронка» и как ты сюда попал? Скажи правду, Игнас. Не говори «случайно», я хочу понять!
Липа сдерживала себя, но поток вопросов вырвался наружу. Около минуты Игнас молчал, затем резко поднялся и вынул из внутреннего кармана куртки плоскую флягу.
– Проще показать, чем рассказать словами. Я могу взять тебя с собой: ты увидишь, как все устроено изнутри.
– Ты говорил, что не можешь уйти.
– Этически. Не физически. Если воронка мала, возможно, мы отодвинем Гниение от острова.
– Опять загадки?
– Больше нет. Вот это… – Он открутил крышку. – Слизь анимонов. Слегка жжется, но не опасно. Анимоны не существуют отдельно от фейрита – они слетаются к нему, как мотыльки на свет, но, в отличие от самого фейрита, продукты их жизнедеятельности не ведут к изменениям в организме. Они – проводники. Как кабель, по которому проходит ток. Понимаешь?
– Нет, – честно призналась Липа.
– Дай мне руку.
На подставленную ладонь хлынуло нечто холодное и скользкое. По спине побежали мурашки. Слизь обладала зеленоватым оттенком и напоминала некую странную субстанцию. Липа поморщилась, но стерпела.
– Закрой глаза.
Она подчинилась и с ужасом ощутила, как пальцы Игнаса (у человека бывают такие холодные пальцы?) коснулись век. Слизь потекла по щекам, склеивая ресницы.
«Что я творю?..»
– Это обязательно? – выдавила она, пытаясь моргнуть.
Игнас щедро смазывал лицо и руки, закатав рукава.
– Так безопаснее.
Только теперь Липа увидела то, чего не замечала раньше. Правая рука Игнаса двигалась не так ловко, как левая. Под бледной кожей проступали не вены, а нечто, похожее на металлические трубки. Протез? Она мало что смыслила в науке и не представляла, что такие штуки уже в ходу. Прямо как в кино.
– Готова?
Она пожала плечами.
Игнас коснулся стены. Провел ребром ладони и потянул на себя. Аккуратно, не спеша, как снимают скотч с заклеенных на зиму окон, чтобы не растрескалась краска, он снимал пласт реальности. Стена крепкого деревянного дома сворачивалась на глазах, топорщась щепками и вспучиваясь чернотой по ту сторону.
Внутри у Липы все заледенело, на лбу выступил пот.
«Все по правде, ты ведь этого хотела?»
– Обещай, что мы вернемся. – Она вцепилась в куртку Игнаса. – Иначе Вит с ума сойдет.
«Или я схожу прямо сейчас».
– Вернемся, когда захочешь. – Что-то в голосе Игнаса Липе не понравилось, но она не успела возразить. Дощатый пол исчез следом за стеной; комната вывернулась наизнанку. Подошвы кроссовок коснулись каменного пола.
– Где мы?
– Мы… мы… где? – издевательски отразилось от стен эхо.
– Мембрана, Прослойка, Периферия – названий много. Выбирай любое.
Они стояли посреди узкой пещеры, освещенной светом сотен (или тысяч?) анимонов. Изумрудные звезды, явившиеся прямиком из снов, покрывали вуалью чернеющие своды.
* * *
– Осторожно! – Игнас схватил ее за запястье, не позволяя сделать шаг. – Смотри под ноги. Поверь мне, наверху нет ничего интересного.
Липа оглядывалась по сторонам, и глаза постепенно начинали привыкать к контрасту черного и изумрудного. Пещера казалась прямой – ни поворотов, ни изгибов, – и все же Липа не видела ни конца, ни начала. Не было и потолка, скрытого рекой огней: будто Млечный Путь приобрел болотные оттенки, раскинувшись посреди… ничего?
– Это ведь не настоящая пещера?
– Нет. – Игнас терпеливо ждал, пока лавина первых впечатлений схлынет. – Происходит замещение: твое сознание достраивает картинку в соответствии с предыдущим опытом и ожиданиями. Человеческий разум не может постигнуть все сразу. Ему на помощь приходят защитные механизмы.
– А ты? Как ты видишь эту… Прослойку?
– У нее нет стен. – Игнас нахмурился, подбирая слова. Зеленые блики плясали на лице, делая его похожим на восковую маску. – Есть что-то вроде перегородок. Знаешь, чтобы ты могла представить, я попробую упростить. Идем, объясню по дороге.
Он подал ей руку.
– Просто старайся обходить лужи фейрита и не касайся анимонов.
– Они ведь не опасны?
– Вспомни, что испытала вчера. Это смог всего один, к тому же юный. Опасность анимонов заключается в другом: фейрит меняет физически, в то время как эти крошечные приятели зарываются в подкорку.
– Они, кажется, не обращают на нас внимания.
Всего несколько актиний парили в пустоте. Остальные, собравшись на стенах в небольшие стайки, источали слабое сияние. Дремали? На фоне оттенков зеленого выделялся их малыш-знакомый: он несся впереди, ловя воздушные потоки, резко тормозил и приплясывал на месте – ждал нерасторопных спутников. Странно, но присоединяться к сородичам он не спешил.
Липа шагала рядом с Игнасом, смотря под ноги, как было велено. Фейрит, стекавший по стенам, напоминал мазут; некоторые лужи приходилось перепрыгивать.
– Так вот, вернемся к началу. Представь себе початок кукурузы.
– Зачем?
– Для наглядности. Представила?
– Ну, допустим.
– Хорошо. Каждое зерно в початке – отдельный мир. Все они упорядочены в строгие ряды и соприкасаются друг с другом – почти. Их разделяет тонкая мембрана, соединяющая зерна и стержень. Представь, что стержень заполнен временем: с одного конца он утолщается, к другому сужается. Где-то зерна крупнее: развитие в таких мирах шагнуло далеко, и бег времени ускорился. Другие миры отстают и только формируются. Чем дальше друг от друга расположены зерна, тем сильнее различия, в то время как смежные миры почти идентичны.
Он сделал паузу. Липа молчала.
– Скажи что-нибудь. Я чувствую себя глупо, пытаясь сравнить Вселенную с кукурузой.
– Да нет, очень образно. Просто моему сознанию нужно время, чтобы достроить картину. – Она вдруг замерла. – Что будет, если я коснусь лужи? Прямо сейчас?
– Не стоит, – отрезал Игнас.
– Ты говорил, мы с Витом можем заразиться. Как это работает?
– В случае с воронкой достаточно глотка воды. Или непосредственного контакта с кожей. Я вряд ли смогу ответить на все вопросы. Я не ученый, Филиппина. Даже ученые не знают доподлинно, что такое фейрит и какова его
