она мешала… чему она мешала?
— Вовсе нет, я собиралась к стоматологу.
И снова смущение, подобно туману, заползло в комнату, сковало воздух, добавило резкости движениям и ненужной направленности мыслям.
Но зачем, ведь все так хорошо начиналось, буквально полчаса назад она была чудо как хороша — сонная, теплая, нежная, потом разгоряченная гневом. Стоп, о чем это они? Ах, да, стоматолог.
— Что-то серьезное?
— Нет. Но я предпочитаю лечиться, пока все несерьезно.
— Это правильно. — И снова каменная уверенность его слов.
Что же ей с этим делать?..
ГЛАВА 4
Через некоторое время, уладив все вопросы с доставкой кушаний и мимоходом разбив пару тарелок, они все же собрались завтракать. Правда, перед этим, пока они собирали осколки, пока накрывали на стол, туман напряжения немного утратил свое безраздельное влияние на Александру. А ее гостю, казалось, такое понятие, как напряжение было неведомо вовсе. Он наслаждался каждым действом, даже таким бесхитростным, как сервировка их скромного завтрака.
Стол манил уютом — чистая скатерть, красивая посуда и аромат свежезаваренного кофе. И вот они сели за стол, и мужчина, который ей очень понравился, уже очень понравился, начал пристально смотреть на нее. Конечно, тут же у Али из рук выпала чайная ложка. Вот балда!
— Девушка — тридцать три несчастья, — миролюбиво пошутил он и улыбнулся. От его улыбки в небе засверкала радуга. У Али. В небе. А что, у вас разве нет?
— Кто б говорил, — тут же отпарировала она, плюнув на осторожность и улыбаясь ему в ответ.
Он поднялся со стула, отошел к окну и слегка потянулся, пробуя, сильно ли болит рана в боку. Она смотрела на него во все глаза. Да, несомненно, он очень красив… Другие мужчины и рядом не стояли. Не то, чтоб у нее никого не было. Был, так, один несерьезный — по детству, а один серьезный — по молодости. И с ним на самом деле все было хорошо. Хорошо и закончилось. Расстались тихо-мирно, по-дружески, без истерик. А чего ж не расстаться, если ни сердце не стучит, ни поболтать не о чем, а так, одна маета.
А тут стучит, еще как стучит!
— А ведь точно, — проговорил Александр, и девушка вздрогнула, теряя мысль.
— Надо хорошенько разобраться в моих несчастьях — откуда, зачем и почему. Она насторожилась:
— Значит, у тебя действительно забрали…
— Забрали, — он кивнул, — угнали и украли.
— То есть ты ехал-ехал, а они р-р-раз, выскочили, и все отняли?
Он думал о своем. По его напряженной спине без труда можно догадаться, что этот разговор давался ему с трудом.
— Да, примерно так все и было… — раздумчиво протянул Алекс.
— Представить не могу. Вышли люди, достали оружие, выстрелили, и ты им все отдал, — она смотрела на него ясными глазами, но в ее вопросе ему чудился эдакий подвох и сомнение в его мужских качествах.
— Нет, не прям сразу отдал. Еще немного посопротивлялся. Но бокс я давно забросил, а тренажерка, конечно, в таких делах не особо помогла.
«Зато в остальных помогла», — подумалось ей, потому что смотреть на него было очень приятно…
— А вот, когда я все ж от двоих отмахался, — войдя в раж, с горящими глазами, начал он…
«Как мальчишка», — подумала она с симпатией.
— Тогда ты им дал! — поддакнула она и поняла, что напрасно вмешалась.
— Нет, они стали стрелять… — голос его стал тихим и раздумчивым, и она внезапно похолодела при мысли о том, что его сейчас могло и не быть с нею в этой комнате. А он ведь такой молодой и такой красивый…
Из задумчивости Александру вывел его насмешливый голос:
— А вы, матушка, неплохо язвить умеете!
Он стоял совсем рядом. Слегка прищурив глаза, ожидал ее реакции. Ей до боли захотелось до него дотронуться, и она резко отвернулась, якобы за чаем.
— А я что, я ничего… — забормотала она, — я и не собиралась вовсе язвить, я и не умею…
— Неубедительно врете.
Он помрачнел и снова отошел к окну. Утро было сырым и пасмурным. Весна запаздывала, и зима развлекала случайных прохожих, как могла — дождем, снегом и пронизывающим ветром.
— Послушайте, — обратилась к нему Аля, не называя по имени и старательно не показывая свою заинтересованность, — вам все-таки нужно в больницу.
Она подошла поправить ему повязку, попросив его перед этим снять рубашку и отчаянно краснея, как девчонка.
Когда с повязкой было покончено, Александр о чем-то задумался, потирая побаливающий бок. Рубашку надеть он не успел, и девушка исподволь с удовольствием разглядывала его рельефную спину. «Такой красивый, — подумалось ей, — но не про тебя…»
Он обернулся, и она не успела отвести взгляд. Александр уловил интерес в ее глазах и усмехнулся. Вот откуда неловкость и напряжение.
Эх, все они одинаковы… А был бы он слегка моложе, не стал бы разбираться, обязательно бы не устоял, ведь невооруженным взглядом видно, что он нравится девчонке, так отчего б и не воспользоваться ее нежностью. Там более малышка явно одинока. В поле зрения ни одной мужской вещи.
Конечно, сейчас он ничего не собирался предпринимать. За свои мысли ему не было стыдно, но все ж и определенные принципы он имел. И туда довольно давно не входила установка — бери все, что движется.
Сейчас его принцип гласил: вообще ничего не бери, избежишь многих неприятностей. К своим тридцати годам он успел порядком разочароваться в женщинах. Богатые леди были чересчур капризными и властными, бедные — жадными и доступными, умные — требовательными, а глупые — от них просто сразу начинала болеть голова. И ни одна из них не задерживалась надолго.
Брат шутил, мама ворчала, а он смирился. Нет такой, как он хочет. Слишком высока плата за свободу, слишком завышены требования, слишком много проблем. Хотя… его внезапная спасительница ему понравилась. Интересная и непредсказуемая, мягкая, но цельная. Выказывала легкую симпатию, но не навязывалась, не нападала.
Вполне возможно, в этот раз он все же ошибся! Не все они одинаковы, бывают и такие, как эта. Случаются, когда замок ломается.
И Алекс, усмехнувшись, снова отвернулся к окну.
— Вы что-то сказали, — прервал он свои раздумья.
— В больницу бы вам…
— А, нет, не поеду. Скоро за мной придет машина, а дома уже будет и врач, и… все остальное, — он закрыл глаза.
Комфорт и пустота. Интересы семьи — те самые, которые всегда на первом месте, гонка за очередной целью, не приносящая никакого удовлетворения, и деньги, куда ж без них, хотя он уже не нуждался в каждой копейке, а зарабатывать их
