Эти утверждения ложны. На ряде примеров мы покажем, что исторический материализм говорит не об общем отношении духа и вещества, души и материи, бога и мира, мышления и бытия, — что он изображает только изменения в мышлении, вызываемые общественными переменами.
Таким образом мы выбьем сильное оружие из рук христианских демагогов.
Однако, утверждая, что исторический материализм не тожествен с философским материализмом, мы вовсе не хотим этим сказать, что исторический материализм не может привести к известному общему миропониманию. Напротив, исторический материализм, подобно всякой опытной науке, является средством достигнуть известного общефилософского миросозерцания. И в этом — его особая важность для пролетариата. Он приближает нас к общему представлению о мире. Но это представление — не материалистическо–механическое, равно как и не христианско–католическое, не евангельское, не либеральное представление: оно — другое, новое понимание, новое созерцание, свойственное только социал–демократии. Исторический материализм сам по себе еще не это новое миросозерцание; это — путь, средство, одно из многих средств, ведущих к новому миросозерцанию: как дарвинизм, как все естествознание, как учение Маркса о капитале и учение Дицгена о духе или познании тоже является такими средствами. Одного из этих средств недостаточно для того, чтобы придти к этому миросозерцанию: к нему ведут только все эти средства, взятые вместе.
Изучая в этой работе только исторический материализм, мы, конечно, не можем подробно останавливаться на общефилософском миросозерцании социал–демократии. Однако, приводя некоторые из примеров, которыми мы выясняем предмет нашего исследования, мы будем иметь случай указать на это общее миросозерцание; таким образом, для читателя в известной мере будет понятно и то общее, часть чего составляет исторический материализм вместе со столь многими другими науками.
III. Содержание теорииКаково же общее содержание нашей теории? Прежде чем приступить к доказательству ее правильности и истинности, мы должны дать читателям ясное общее представление о том, что должно быть доказано.
Для всякого, кто наблюдает окружающую его общественную жизнь, ясно, что члены общества живут в определенных отношениях между собою. Общественно они не равны между собою, — они стоят на высшей или низшей ступени и противостоят друг другу как группы или классы. Поверхностному наблюдателю показалось ,бы, что эти отношения суть просто отношения собственности: у одних есть земля, у других фабрики или средства транспорта или товары, предназначенные для продажи, у третьих нет ничего. Поверхностному наблюдателю может также показаться, что различие — преимущественно политическое различие: некоторые группы распоряжаются государственной властью, другие не имеют никакого или почти никакого влияния. Но кто вглядывается глубже, тот замечает, что за отношениями собственности и политическими отношениями стоят производственные отношения, т.е. Отношения, в которые становятся друг к другу люди при производстве того, что требуется для общества.
Рабочие, предприниматели, судовладельцы, рантье, крупные землевладельцы, фермеры, оптовые торговцы и мелкие лавочники, — все они являются тем, чем они являются, благодаря месту, которое они занимают в производственном процессе, в обработке и обращении продуктов. Это различие глубже, чем то, что у одного есть деньги, а у другого их нет. Ведь переработка даров природы — основа общества. Мы находимся в трудовых, в производственных отношениях друг к другу.
Но на что опираются трудовые отношения? Не повисают же в воздухе люди, поскольку они являются капиталистами и рабочими, крупными землевладельцами, фермерами и батраками, — и как там еще называются всевозможные другие виды членов общества.
Нет, эти отношения опираются на технику, на орудия, которыми люди работают над землей, над природой. Промышленники и пролетарии опираются на машину, стоят в зависимости от машины. Если бы не было машин, не было бы таких промышленников и пролетариев, какие существуют в настоящее время.
Простой ткацкий станок породил работу собственной семьи на дому, сложный деревянный ткацкий станок — общество мелких мастеров и подмастерьев, большая железная ткацкая машина, приводимая в движение паром или электричеством, — общество крупных промышленников, акционеров, директоров, банкиров и наемных рабочих.
Производственные отношения не витают в воздухе, как полосы дыма или пара, — они образуют прочную раму, охватывающую людей. Производственный процесс — материальный процесс, орудия, это — как бы угловые закрепления и связки той рамы, в которой мы находимся.
Техника, орудия, производительные силы, это — фундамент общества, действительное основание, на котором возвышается весь гигантский и столь запутанный организм общества. Но те самые люди, которые складывают свои общественные отношения в соответствии со способом материального производства, в соответствии с этими общественными отношениями формируют свои идеи, свои представления, свои воззрения, свои принципы. Капиталисты, рабочие и другие классы, вынуждаемые техникой общества, в которым они живут, вступать в определенные отношения друг к другу: как мастер и подмастерье, собственник и неимущий, землевладелец, фермер и батрак, — эти самые капиталисты, рабочие и т. д. И мыслят, как капиталисты, рабочие и т. д. Они образуют свои идеи, свои представления не как абстрактные существа, а как очень конкретные, реальные, живые люди, — как такие люди, каковы они в действительности, — как общественные люди, живущие в определенном обществе. Итак, не только наши материальные отношения зависят от техники, опираются на труд, на производительные силы: так как мы живем среди наших материальных отношений и мыслим при этих отношениях, то и наши мысли непосредственно зависят от этих отношений, а следовательно, посредственно, косвенно — от производительных сил.
Современное общественное бытие современного пролетария создано машиной. Следовательно, его общественные мысли, вытекающие из того общественного отношения, в котором он является пролетарием, косвенно опираются на современную машинную систему, косвенно зависят от нее. Так же обстоит дело и со всеми классами капиталистического общества. В самом деле, взаимные отношении, в которых стоят отдельные люди, существуют не только для этих отдельных людей. Общественно человек не стоит в особенной, только для него характерной связи с другими людьми: у него имеются многочисленные сотоварищи, которые стоят в точно таком же отношении к другим людям. Такой — то рабочий, — мы берем наш прежний пример, — не один противостоит другим людям, как наемный рабочий: он — один из многих, он — член класса, охватывающего миллионы, которые в качестве наемных рабочих находятся в таком же положении, как он. Но то же и со всяким человеком в цивилизованном мире: каждый принадлежит к известной группе, к известному классу, члены которого стоят в таких же отношениях к производственному процессу. Итак, верно не только то, что такой–то рабочий, такой–то капиталист, такой–то крестьянин и т. д. Будет мыслить так, как заставляют его мыслить трудовые отношения: верно также и то, что его воззрения, его идеи, его представления будут в общих чертах гармонировать с воззрениями, идеями и представлениями сотен тысяч других людей, находящихся в таком же, как он, положении. Существует классовое мышление, — как существует и классовое положение в процессе труда.
В капиталистическом, да и вообще во всяком обществе, распадающемся на классы, форму — мы пока все еще не идем дальше общего обзора нашей теории, — ту форму, в которой проявляются трудовые отношения различных классов, капиталистов, предпринимателей, рабочих и т. д., дают отношения собственности. Капиталисты, наемные рабочие, купцы, крестьяне занимают характерное для них особенное положение не только в производстве, но и во владении, в собственности. Акционер, загребающий дивиденды, не только играет роль ссужающего деньги и паразита, — он в то же время совладелец предприятия, средств производства, участка земли, орудий, сырых материалов, продуктов. Купец — не только человек, занятый обменом, посредник, но и владелец продающихся товаров и торговой прибыли. Рабочий — не только производитель продуктов, но и владелец снова и снова продаваемой им рабочей силы и выручаемой за нее цены. Другими словами, в обществе, разделяющемся на классы, трудовые отношения суть в то же время отношения собственности.
Не всегда было так. В примитивном коммунистическом обществе земля, сообща построенный дом, стада скота, коротко говоря, важнейшие средства производства были общественной собственностью. Сообща выполнялись важнейшие общественные работы; если оставить в стороне различия пола и возраста, были равны друг другу в производственном процессе, — и в собственности не было никаких или были лишь незначительные различия.
