Тесто месилось в подвале у мелкого пекаря его рукой, теперь на фабрике хлеба это делает машина.
Свет в старинном домашнем хозяйстве производился рукой домохозяйки. Она чистила лампу, наливала ее, снабжала новым фитилем. Для современного домохозяйства машина издалека доставляет газ или электрический ток.
И, куда бы мы ни обратили свой взор, повсюду, во всех отраслях промышленности — изменение производительных сил, постоянно ускоряющееся изменение и развитие. Операции, которые считали невозможным перенести на машину, теперь удаются ей.
А вместе с производительными силами изменяются производственные отношения, изменяется способ производства. Мы уже говорили о ткацкой машине, о том, как она принесла с собою новые отношения предпринимателей между собою и между ними и рабочими. Раньше множество мелких мастеров и мелких мастерских, расположенных по соседству, и сравнительно мало наемных рабочих. Теперь сотни тысяч наемных рабочих, сравнительно мало фабрикантов, мало предпринимателей. Фабриканты противостоят друг другу, как крупные сеньоры, противостоят рабочим, — как азиатские деспоты. Какой переворот в этих отношениях! И, однако, все это вызвано исключительно машиной.
В самом деле, машина доставила богатства тому, кто мог приобрести ее, и дала ему возможность победить конкурентов, получить огромный капитал в кредит, может быть, образовать трест. И она же, производительная сила, отняла собственность у мелких собственников и заставила тысячи обратиться к службе по найму.
А к чему привела новая производительная сила в производстве масла? Машина, превращающая тысячи литров молока в масло, была бы слишком дорога для среднего крестьянина, да и слишком мало молока для нее оказалось бы у него. Поэтому ее сообща покупает сотня крестьян, которые теперь сообща перерабатывают доставляемое ими молоко. Производительная сила изменилась, но изменились вместе с тем и производственные отношения, — весь характер и способ производства. Раньше раздельно работали сотни людей, жена и дочери крестьянина производили масло в крестьянском хозяйстве; теперь сотня действует сообща, за общий счет заставляя работать наемных рабочих. Крестьяне, их жены, их дочери и некоторое количество пролетариев вступили в новые производственные отношения друг к другу и к обществу.
Держать в порядке масляную или керосиновую лампу было делом домохозяйки; сотни тысяч женщин несли в домах попечение о производстве света. Но вот коммуна строит газовый завод или электрическую станцию, и благодаря этому изменяются производственные отношения. Производит не отдельный человек, а крупный общественный орган: коммуна. Появляются тысячи рабочих новой категории, которая раньше встречалась редко: коммунальные рабочие, которые находятся в совершенно ином отношении к обществу, чем стоял прежний производитель света.
Раньше по стране тащились грузовые повозки, почтовые кареты. Техника изобрела локомотивы и телеграфы, и таким образом перед капиталистическим государством открылась возможность взять на себя транспорт товаров, людей и известий. Сотни тысяч рабочих и служащих вступили в новые производственные отношения. Массы людей, которые в коммунах, областях, государстве стоят в прямых производственных отношениях к обществу, в настоящее время много больше, чем прежние военные армии.
Нет ни одной отрасли промышленности, в которую техника не внесла бы нового способа производства. Сверху донизу, начиная научной химической опытной станцией, лабораторией изобретателя и кончая каким–нибудь низшим видом труда, например, удалением нечистот в современном крупном городе, везде постоянно изменяется техника и характер труда.
B каждой отрасли производства совершаются революции такого рода, что изобретения теперь уже дело не случайности и не гениального человека, а планомерно подготовляемых для этого людей, которые сознательно ведут свои поиски в заранее определенном направлении.
Отрасли производства одна за другой изменяются или даже совсем устраняются. Экономическая жизнь современной капиталистической страны похожа на современный город, в котором на месте старой груды домов и улиц возникают новые здания.
Новая техника создает крупный капитал, следовательно, она создает современную систему банков и кредита, еще многократно увеличивающую силы крупного капитала.
Она создает современную торговлю, она создает экспорт (вывоз) массовых товаров и капиталов, благодаря чему моря покрываются судами, и целые части света становятся на службу капитализму в деле добывания минералов и земледельческих продуктов.
Она создает большие капиталистические интересы, для защиты которых только государство обладает достаточной мощью. Поэтому она создает сама современное государство с его милитаризмом, его маринизмом (морскими вооружениями), его колониальной политикой и его империализмом, с его армией служащих и его бюрократией.
Стоит ли нам, взяв эти примеры, еще особо показывать рабочим, что эти новые производственные отношения суть в то же время новые отношения собственности? В Германской империи с 1895 по 1907 год, при сильном увеличении общей численности населения, число собственников средств производства в промышленности уменьшилось на 84.000, в земледелии на 68.000; напротив, число людей, живущих продажей своей рабочей силы, в промышленности увеличилось на три миллиона, в земледелии — на 1.660.000. И это изменение, вызванное новой техникой, есть изменение не только в производственных отношениях, но в равной мере и в отношениях собственности, так как эта техника убила мелкое производство и сотни тысяч детей мелкой буржуазии и мелкого крестьянства превратила в наемных рабочих. А что иное представляет так называемое новое среднее сословие, как не класс с новыми отношениями собственности? Колоссально выросшая армия чиновников, офицеры, ученые профессии, интеллигенция, учителя с сравнительно значительными окладами, инженеры, химики, адвокаты, врачи, художники, владельцы разных контор, делопроизводители, коммивояжеры, мелкие, зависимые от крупного капитала владельцы лавок, все они, в той или иной форме получающие за свои службы заработную плату от буржуазии или — прямо ли, косвенно ли — от государства, — это новое среднее сословие находится совершенно иных отношениях собственности, чем было старое самостоятельное среднее сословие. Да и современные крупные капиталисты, которые со своими банками, синдикатами, трестами господствуют над миром и мировой политикой, — они тоже находятся в совершенно иных отношениях собственности к обществу, чем находились флорентийцы, венецианцы, ганзейские или фламандские, голландские или английские купцы и промышленники прошлых веков.
Таким образом, производственные отношения и отношения собственности суть отношения не только лиц, но и классов.
Новая техника создает на одной стороне постоянно растущее, увеличивающееся быстрее, чем общая численность населения, количество неимущих, которые постепенно превращаются в большинство населения и почти ничего не получают из общественного богатства, и очень большое количество мелких буржуа и мелких крестьян, чиновников и членов различных профессиональных групп, на долю которых выпадает до чрезвычайности мало. А на другой стороне техника создает сравнительно небольшое число капиталистов, которые благодаря своему экономическому и политическому господству захватывают бесконечно огромную часть общественного богатства.
А те величайшие избытки, которые ежегодно накопляются ими, они снова применяют для эксплуатации неимущих и малоимущих, рабочих, мелких крестьян и мелких буржуа и чужих народов в странах, капиталистически еще не развитых, так что развертывается прогрессивно ускоряющееся накопление процентов на проценты: обострение нужды с одной стороны, излишества общественного богатства — с другой.
Следовательно, прогрессирующая техника создает не только новые отношения производства и собственности, но и новые классовые отношения, — в нашем случае более глубокое разделение классов, обостряющуюся классовую борьбу.
Это всякий знает, не так ли? И знать это, конечно, не трудно. Классы больше удалены друг от друга, теперешняя классовая борьба острее, шире и глубже, чем пятьдесят лет тому назад. Пропасть расширялась и углублялась каждый год и все более расширяется и увеличивается. И столь же просто и ясно, что причина тому — техника.
Итак, материальную сторону дела, которое мы хотим выяснить, легко понять. Приходится ли терять слова для того, чтобы выяснить сыну саксонского или вестфальского крестьянина, сделавшемуся фабричным рабочим, что ему пришлось сделаться фабричным рабочим благодаря технике, благодаря новому способу производства? Что в мелком производстве для него не оставалось никаких надежд, что современная конкурентная борьба —слишком тяжелая, что требующийся капитал — слишком велик, что только немногие преуспевают в мелком производстве, а подавляющая масса вынуждена вести хозяйство без всякого успеха? Крупный капитал, это — крупная техника; кто был бы в силах померяться с крупной техникой? Современный рабочий совершенно ясно чувствует, что материальное положение, скудное питание, плохое жилище, жалкая одежда для него, для его класса — следствие новых производительных отношений, которые благодаря новой технике выросли из старых производственных отношений. Нетрудно увидать ясную связь материального бытия всех классов с отношениями собственности и производства, следовательно, с производительными силами. Никто уже не будет называть дорогую одежду, изысканное питание, барское жилище фабриканта даром божьим: ясно, что своим благополучием и богатством он обязан эксплуатации. И в конкурсном управлении, учрежденном над купцом или спекулянтом, никто уже не увидит «предопределения» или «руки провидения»: причина явственно лежит на товарной или фондовой бирже, которая привела к банкротству. Точно так же никто уже не станет говорить о небесном гневе, если на рабочего обрушивается многомесячная безработица, болезнь и длительная нужда: естественные или, вернее, общественные причины всего этого, коренящиеся в новой технике, достаточно известны, по крайней мере, рабочему. И уже невозможно приписывать благосостояние или несчастья отдельного лица его личным дарованиям или характеру: при крупном производстве, которое все вытесняет, не могут пробиться кверху миллионы, как бы они богато ни были одарены.
