счётом никакого значения. В этом сущность постлиберализма.
Ещё Поппер и Хайек стремились к тому, чтобы избавить модерн от всяких «пережитков» прошлого. Любые претензии телеологии или «иной» философии, как, например, марксизма – жёстко вычищались из обихода. Как мы знаем, вся философия премодерна была построена на поиске ответа к вопросу «зачем?». Цель и смысл были на первом месте. Но уже атомисты задаются вопросом «почему?» и пытаются объяснить причинно-следственные связи. Отчасти это сдвинуло науку вперёд, но какой от этого стал прок, если оказался потерян главный фундаментальный принцип смысла? Поэтому постмодерн как огня боится любых смыслов. Он знает, они убьют его. Обретение смысла гибельно для постлиберализма уже тем, что будут развенчаны раз и навсегда его «чёрные чудеса». В новом обществе абсолютно непонятно и «зачем», и «почему». Тот, кто даст полноценный научный ответ на эти вопросы, преодолеет и модерн, и постмодерн. Но будет ли это возврат к традиционному обществу, а не ещё одна игра со смыслами? Заглядывать за постмодерн страшно, потому что невозможно предсказать характер испепеляющего Нового Средневековья.
Кроме того, гегемонию можно классифицировать по типам. Геополитическая гегемония характеризует господство одного или нескольких государств на мировой арене, их влияние на остальные страны (вмешательство США в дела других государств). Культурная гегемония основывается на модели жизни общества, его ценностей (доминирование американской киновселенной Marvel в прокате). Она проявляется через популярность определённых жанров музыки, фильмов, книг. Экономическая гегемония проявляется уровнем контроля рынков сбыта и рынков производства (множество китайской техники и товаров). И военно-политическая гегемония (наличие российских беспилотных аппаратов, которые могут бомбить ИГИЛ, отражать вероятное нападение Грузии и защищать войска Венесуэлы одновременно при наличии вето в ООН и собственных баз на континенте).
Мы уже рассмотрели приёмы гегемонии, все они сводятся к получению информации из определённого источника человеком. Так что можно смело называть сущностью ядра гегемонии – информационные технологии, программирующие реальное пространство смыслов и действий. Реальная победа контргегемонии может быть достигнута только через работу «вируса», который поражает все клеточки организма и программирует их на производство новых.
И здесь мы сталкиваемся с новой проблемой для контргегемонии. В условиях постмодерна всё пространство напитано симулякрами. Доходит до того, что целые идеологии крупных партий порождают один большой симулякр, который нацелен на ложный путь. Устанавливая связи контргегемонии, интеллектуалы будут постоянно сталкиваться с группами шестой колонны, которая внешне работает заодно, но скрытно поддерживает текущую гегемонию. Умением разгадывать симулякры обладает не каждый, поэтому это будет один из факторов, постоянно играющих против движения вверх – ложные идеологии, ложный выбор, ложные контакты.
Мы разобрали ядро гегемонии, скажем несколько слов о политтехнологиях как сердце гегемонии. В условиях доминирования либерализма демократические выборы обязано проводить любое государство. Иначе его приравнивают к диктатуре и «приходят в гости» с правами человека. Но любая власть имеет свойство держаться за свои кресла, а значит и демократия становится некой игрой госаппарата с народом, где режиссёры пишут с начала до конца весь ход выборов. Самым важным элементом этой системы являются политтехнологии, которые обеспечивают легитимность власти политиков.
Д. Н. Смирнов подтверждает наши рассуждения о том, что теории элит являются наиболее подходящими для объяснения причины существования феномена политического манипулирования. В ходе манипулирования общественным мнением используются идеологические и духовные инструменты, за счёт которых показатели прочности властного положения увеличиваются. Контргегемония, которой удаётся перехватить ряд некоторых рычагов манипулирования, зачинает подрыв гегемонии через «молекулярную агрессию». Для защиты своего ядра гегемония использует приёмы «мифотворчества», с помощью которых происходит обоснование власти. Главная цель таких мифов – сокрытие материальных интересов тех или иных группировок, которые стоят в тени власти и дёргают за все ниточки управления.
И гегемония и контргегемония в своей деятельности используют социальную сеть. Социальная сеть является структурой по созданию комплекса связей и координации основных каналов коммуникации, по которым объединяются различные политические группы. Социальными сетями могут являться религиозные, неправительственные, общественные организации, спецслужбы, транснациональные корпорации, революционные, террористические, политические ячейки, фонды и благотворительные учреждения. Борьба контргегемонии с гегемонией выявляется через сетевую войну. Цель сетевой войны – установление и поддержание контроля над различными процессами и институтами гегемонии со стороны внешнего субъекта. Сетевые войны и технологии «умных толп» (управляемых и вне) широко используются в цветных революциях. Одно из свойств «умной толпы» заключается в мобилизации новых участников в политических акциях: «Путь каждый из вас позовёт по 10 человек, и вечером мы захватим эту площадь». Тем не менее, школа неореализма предлагает нам теорию гегемонистской стабильности, по которой подобные усилия контргегемона на локальных уровнях будут тщетны. Она утверждает, что присутствие гегемона в мировой экономической системе является одновременно неотъемлемым и достаточным условием появления и сохранения либерального устройства в международной экономике. Пока не будет свергнут глобальный гегемон, устройства других государств со временем будут вынуждены породниться с либеральной моделью. Поэтому задача контргегемона в современном мире поистине не только глобальна, но и сверхсложна.
Институты (ядро) и технологии (сердце) гегемонии мы разобрали. Теперь следует акцентировать внимание на идеологемах любой гегемонии. Доминирующая система всегда стремится навязать свою гегемонию остальным. Для этого первым этапом используется первая идеологема – вестернизация. За счёт вестернизации государство-гегемон захватывает другие территории продуктами массового потребления. Вестернизации обычно сопутствует модернизация страны, поэтому ущерб от вестернизации в первые годы незаметен. Но потом уже поздно что-то менять, общество оказывается «привитым» к западной культуре и автоматически согласно с ней сотрудничать, потому что не может отказаться от навязанных продуктов вестернизации.
Вестернизация – это процесс заимствования западных ценностей и образа жизни. Он происходит в культуре, политике и экономике. Самыми распространёнными западными ценностями являются: рыночная экономика, либерализм, права человека, гражданское общество, культура, американский образ жизни. Ярким примером вестернизации является Советский Союз позднего периода, общество которого буквально радело за приобщение к американским товарам потребления. Как видим, этот процесс оказался губительным и привёл к развалу державы. Китай в этом плане даёт положительный пример. Он заимствует некоторые элементы системы, вроде рыночной экономики, но при этом сам не подвергается вестернизации. Большую роль в этом играет понимание процессов руководством коммунистической партии Китая. Когда процесс вестернизации с первого раза не проходит, гегемон использует вторую идеологему – образ врага. Благодаря постоянно повторяющемуся в СМИ разговору о рисках агрессии государства, скорой войне и концентрации вражеской силы, гегемон решает сразу 2 проблемы: консолидирует своё общество, закрывая ему глаза на собственные проблемы, и подготавливает обоснование своей агрессии в личных интересах.
И наконец, третья не менее существенная идеологема гегемона – это оценки работы собственной власти как стабилизирующей. «Пусть мы не двинулись в развитии в этом году» – говорит гегемон – «зато мы не ввергли страну в пучину хаоса, смотрите какие
