Везет же дуракам! Ботинки еще не успел найти, а бутылочку уже хочет оприходовать. Нет уж, если он сейчас "бурбон" вылакает, он точно никуда не пойдет...
- Только один глоток! Согрейся и дай ее сюда.
- О, мамочка! Жизнь прекрасна!..
Опять кто-то мелькнул. Сначала в дверь стучались, потом - в окно. Ушли, но скоро наверняка будут снова здесь. Надо линять отсюда...
- Ладно, подъем! Пошли!
- Подожди, друг... Мне нужны ботинки... А вот и они. Я нашел ботиночки. Теперь мне нужны носки. Какие-нибудь дерьмовенькие носочки. Подожди минутку, приятель. Всего одну минуточку... Ну вот... Отлично.
О, Господи! Что за клоун! Что же мне на партнеров-то не везет?! Я так надеялся на Джону, а пришлось уйти с этим кретином. Теперь не промахнуться бы с поездом. Все ж таки путь предстоит дальний...
- Мэнни, давай вот на этот сядем...
- А ты знаешь, куда он идет?
- А хоть бы куда угодно. Мне всюду хорошо.
- Не каждый поезд идет "куда угодно". Я бы не хотел оказаться, например, в локомотивном депо.
- А это что за чудовище? Весь в инее, поезд-не поезд, локомотив-не локомотив. Старый какой-то, я такой в глубоком детстве видел. Странный состав: четыре локомотива, вагонов нет. Скрежет сцеплений, как треск суставов. А что если?..
- Эй, посмотри. Посмотри туда. Вот он, мой лимузин, что довезет меня до Бродвея...
- Почему именно этот, Мэнни? Почему он?
- Потому что я так хочу!
Лок медленно перебирался с одного пути на другой. Он разминал свои суставы не торопясь. Будто нехотя вращал колесами. В одну десятую силы дал гудок, прочищая застоявшийся воздух в металлических легких. Лок чувствовал руку старика Эла, чувствовал ее немалую мощь, но не оставил без внимания и несколько не совсем уверенных движений машиниста. Тогда Лок понял, что сегодня - его день. Перед ним вновь всплыло воспоминание о паровозной свалке, где валялись искореженные, изуродованные временем и человеком локомотивы, вагоны, детали механизмов... "Нет! - встряхнулся Лок. - Не сдамся!" В этот момент Эл перевел ручку дроссельного клапана на "восьмерку", открывая его почти на полную, и Лок решил в последний раз повиноваться руке своего властелина. "Бывшего властелина", - уточнил Лок, набирая скорость. Эл, будто уловив не понятно откуда взявшееся чудовищное внутреннее сопротивление, вздрогнул от страшного удара в грудной клетке. Собственное сердце рвалось наружу, оно не давало ему дышать. Эл раскрыл широко рот, чтобы набрать воздуху побольше, одновременно положил руку на аварийный тормоз, но сердце чуть раньше успело разлететься в клочья. Эл повалился на бок всем телом, дверца кабины распахнулась, и он неуклюже выкатился на рельсы, чудом не попав под колеса своего Лока... Элу было бы очень больно, если бы он мог ощущать что-нибудь, но Лок недаром молил Бога, чтобы старику сегодня повезло. Эл умер, мгновенно. "Хотел бы я, - подумал Лок, - чтобы повезло и тем двоим, что зачем-то запрыгнули ко мне на ходу и спрятались в туалете четвертого локомотива, но это уж как выйдет. Они сами выбрали себе транспорт, а куда ехать - попробую выбрать я сам"... - и, вырвавшись на свободный путь, Лок рванул всю сцепку вперед. В неизвестность.
ФРЭНК БЭРСТОУ
Угораздило же меня с моими мозгами и моим талантом попасть в Богом и правительством забытые места. Я гений железнодорожного управления, а сижу на Аляске, где всего-то одна вшивая дорога. Ветку в Джуно вообще дорогой назвать нельзя. Продолбили из Фэрбенкса в Сьюард сквозь горы и ледяные пустыни несколько путей, а управлять движением некому. Не алеутов же сажать за пульт. Тут всегда находится крайний:
"Фрэнки, старина, мы на тебя надеемся, ты нас не подведешь, сделай все, как следует, а мы, как только ты им там на Аляске систему управления наладишь, переведем тебя на Большую землю, приличное местечко подыщем..." Вот и нашли дурачка! Фрэнки им систему, а они Фрэнки - прибавку к жалованью. Три сотни за счет уволенных на пенсию. Подтереться этими тремя, сотнями!.. Так и скажу при встрече этому Макдональду: "Да подотрись ты этими тремя сотнями!" Нет, нет не так.., лучше так: "Да вытри мне задницу этими тремя сотнями!" Во всю глотку заору:
- Послушай, ты! Вытри мне задницу своими тремя сотнями!
- Фрэнк, тебя к телефону! Долго ты на толчке собираешься сидеть?
Дейв меня достал. Не придумал ничего лучше, как прислать Руби в мужской туалет. Она, конечно, ничего себе, но не в моем вкусе, да и жених у нее - хуже мордоворота не бывает... А она, идиотка, стоит и ждет, пока я с унитаза встану, штаны застегну... Слава Богу, я имя Макдональда не произнес вслух, когда орал насчет трех сотен! Или произнес?!.
- Тебя к телефону, Фрэнки!
- Спасибо, Руби! Что стряслось, Дэйв? Дэйв кричал в трубку:
- Подожди, не тарахти, Паласки! Понял? Не та-рах-ти! Черт бы тебя побрал! Он уже рядом. Передаю трубку...
Он протянул мне телефон.
- Пока ты на унитазе со своим членом беседовал, у нас на одиннадцатом поезд сбежал...
Из трубки был слышен истерический вопль Паласки (ох, уж эти мне кандидаты в пенсионеры!):
- Центральная! Где ты, Центральная?
- Это я, Фрэнк Бэрстоу, с Центральной. Говори, Паласки, что случилось?
- У нас на одиннадцатый путь вырвался поезд-беглец. Машинист, как куча дерьма, из кабины вывалился. Там были Кэссиди и Райт рядом. Они ничего не успели сделать. Кэссиди сказал: "Смотри-ка, это сцепка Эла! Он что, совсем уже свихнулся?!" Райт говорит, что тоже ничего не понял, только подумал: "Какого черта? Что ему здесь надо?" Пока они думали, из кабины вывалился Эл. Ребята подбежали, а Эл - холодненький. Еще двое наших рядом оказались, Найт им сказал: "Дуйте, ребята, за скорой!" А Кэссиди тут же меня по радио и вызвал: "Паласки! - орет. - Паласки! Это Кэссиди. Эл упал с поезда. Он мертвый! А его поезд уходит со второго пути!" Я даже не понял сначала, о чем он: "Паласки! Сцепка из четырех локомотивов! Умоляю: останови ее! Немедленно! Ради Бога, Паласки! Они уходят на одиннадцатый... Останови, Паласки!" Я даже заикаться начал: "Н-н-не м-м-мо-гу! - говорю. - Уже п-п-позд-н-но!" И сразу вас вызвал.., звоню, звоню.., а у вас...
Дэйв оборвал источник этого словесного поноса, который вылился на нас за три секунды:
- Не тарахти, Паласки! У Фрэнка вопрос к тебе.
- Паласки, ты уверен, что на сцепке больше никого нет?
- Да откуда же мне знать-то?! Он уже, черт бы его взял, девять миль отмахал, а скорость все растет, а мощность у него - дай Бог! - а я вам звоню-звоню...
Тут, конечно, я не выдержал:
- Сколько? Девять миль? Так чего же ты, старый козел?..
- Чего я?! Опять я?! А что я могу сделать? Я на мониторе как увидел, что он со второго на одиннадцатый успел переползти, так сразу и понял, что мне его не удержать. Я подумал, что лучше надо вас вызвать. Звоню вам, звоню...
- Заткнись! - я еле сдержал себя, чтоб не добавить пару крепких слов, но с шумом набрал полную грудь воздуха, выдохнул и тихо сказал в трубку, где голос Паласки продолжал бормотать что-то невнятное:
- Помолчи, Паласки! Ты можешь успокоиться и помолчать?..
- Ладно, ладно, Фрэнк, я молчу.
Наступила тишина, в моей голове заработал компьютер, которым я всегда гордился, и тут же выдал наилучшее решение:
- А теперь слушай, Паласки, что мне от тебя нужно. Я хочу.., чтобы ты перевел сцепку.., внимательно слушай и запоминай, понял ?., на главную дорогу.., на первый путь...
- Я понял, Фрэнк!
- Ты понял меня, Паласки?
- Конечно. Будет сделано, Фрэнк!
- ..А там уже я придумаю, как его перехватить...
- Отлично, Фрэнк!
Я услышал, как Паласки положил свою телефонную трубку и пошел, надеюсь, переводить стрелку. Теперь можно уделить пару минут своим подчиненным...
Я повернулся, не отходя от пульта, в кресле к Дэйву и Руби:
- Ну, маленькие мои! Так что мне пел этот Паласки? "Я звонил-звонил... Центральная! Центральная... Тревога! Тревога!.." Черт бы вас всех подрал, вы что, не могли сразу трубку снять? Трудно было задницу свою от стула оторвать? Дэйв, ты о чем-нибудь, кроме баб, хоть иногда думаешь?
- Шеф, свежий номер "Девчушки" пришел, - начал оправдываться этот недоросль. - Я сидел, листал журнал, говорю Руби: "Вот бы эту курочку мне на десерт, уж я бы ее поимел..." И тут звонок. А Руби коготки чистит. Я говорю: "Руби, ты что, не слышишь? Почему ты не отвечаешь на телефонный звонок?" Шеф, в конце-то концов, - все Дэйв и Дэйв... Это же ее обязанность к телефону подходить.
Я ей говорю: "Хватит, Руби, ты и так неплохо выглядишь"...
А она молчит. "Кто, - говорю, - позарился на твою ленивую задницу, а, Руби? Признайся, с кем трахнулась, чтоб сюда на работу пристроиться"... Ну, шеф, пришлось-таки мне самому бросить этот журнал и взять трубку:
"Слушаю, - отвечаю я, - это Дэйв Принс говорит с Центральной". А там Паласки орет: "Дай мне Бэрстоу! Немедленно! Это Паласки..." А я ему: "Да узнал я тебя, старикан..." А он из себя выходит: "Ты еще узнаешь меня, задница твоя черномазая, зови этого вонючего козла Бэрстоу!.." Шеф, я не придумываю, он именно так и сказал:
"Зови, - говорит, - этого вонючего козла Бэрстоу. У меня ЧП случилось. У нас всех, - говорит, - случилось огромное ЧП. Неуправляемая сцепка из четырех локомотивов умчалась со станции..." Вот тут-то я тоже на Руби свою злость сорвал, потому что она все слышит, а продолжает когти точить... "Пошла-ка ты, Руби, отсюда!.. - заорал я ей... - За Фрэнком! Бегом!!! В туалете он! Веди его сюда!.. Скажи, что у нас неприятности. Тревога у нас, скажи!" А Паласки мне все уши успел прожужжать:
