— Воды, пожалуйста, — заказываю я у бармена.
— Вода? — Неожиданно рядом со мной возникает Алекс, и я чувствую запах текилы и лайма. — Принеси ещё две, — отдаёт он заказ и энергично машет рукой бармену. — Я хочу выпить с тобой по одной за удавшееся шоу. Ты действительно великолепно делаешь свою работу, Сэм.
Он смотрит мне прямо в глаза, пока говорит. Он делает так уже весь день. Как только он замечает, что мне становится неловко (как сейчас), он улыбается (как сейчас). Интересно, от кого из родителей он унаследовал столь эффектную улыбку? У его брата такие гены отсутствуют. В последние двадцать четыре часа я видела Ноа только угрюмым.
Бармен ставит перед нами две рюмки с текилой и ломтиками лайма.
— О! Нет-нет! — я отодвигаю рюмку от себя.
— Почему? — Алекс облизывает тыльную часть ладони и сыпет соль на влажное место.
— Я должна оставаться трезвой на тот случай, если ты сам не сможешь найти дорогу обратно, — отвечаю я.
Он смеётся и берёт рюмку.
— Не переживай. Я не намереваюсь опять накуриваться. Одного раза мне хватило. — Потом он опрокидывает в себя золотой напиток, ставит рюмку обратно и закусывает лаймом. Он морщится, и на его носу образуются маленькие морщинки.
— Ух! Ты точно не хочешь? — он показывает на вторую рюмку, и я качаю головой. Кончиками пальцев он пододвигает её ко мне. — Я обещаю, что вовремя лягу в кроватку.
Выражение его лица вызывает у меня смех. Алекс выглядит, как маленький мальчик, которому просто невозможно сказать «нет».
— Окей, — слышу я свой собственный голос, — но не текилу. — Слава богу, мой разум всё-таки включился в последнюю минуту.
— А что? Капиринью? — спрашивает он.
Упаси господи, нет! Последний раз, когда я пила Капиринью, я проснулась на диване Кристофера. Нет, у нас не было секса. Он лишь позаботился о том, чтобы со мной ничего не случилось.
— Пивка? — предлагает Алекс в итоге и поднимает брови.
— Пиво? Серьёзно? — Он пожимает плечами и заказывает большую кружку пива для меня. — Никогда бы не подумал.
— И что это значит? — Я чувствую себя немного обиженной и скрещиваю руки на груди.
Алекс снова насыпает соль на кожу, слизывает её и выпивает вторую текилу. После того, как поставил рюмку, он отодвигает её и хочет опереться руками на барную стойку, но соскальзывает.
— Кажется, тебе не нужно накуриваться, чтобы нуждаться в моей помощи, — подмечаю я.
Снова он кладёт руку на стойку, и в этот раз у него получается. Сейчас наши глаза находятся на одном уровне, а его лицо совсем близко, и я чувствую сладковатый запах алкоголя, исходящий от него. Моё сердце начинает снова быстро колотиться.
— Я действительно благодарен, что ты спасла мою задницу. Когда-нибудь я верну тебе должок. Обещаю. — Алекс говорит так, что я едва могу его слышать, но вижу огонёк в его глазах, и мне как-то не совсем понятно, что он подразумевает под словом «отплатить».
Я ухожу от его взгляда и беру своё пиво.
— Спасибо, — говорю я и поднимаю бокал, а потом пригубливаю его, чтобы насладиться щедрым глотком. Именно это мне сейчас и нужно! На самом деле, я не так уж и не люблю алкоголь, как показываю. Сейчас мне бы очень хотелось накидаться, чтобы эти крылатые насекомые у меня в животе наконец успокоились.
Алекс улыбается, и я не могу устоять, хотя должна бы. Время сматывать удочки.
— Прошу прощения, — я ставлю стакан, — мне нужно отлучиться по-маленькому.
В женском туалете я умываю лицо и руки ледяной водой. Рядом с Алексом я чувствую себя одурманенной. Он оказывает на меня такое влияние, что я не могу это контролировать. Это опасно. Очень опасно! Влюблённость ослепляет меня, делает наивной и доверчивой. Я не допущу, чтобы кто-то снова меня ранил. У Алекса есть девушка – невероятно привлекательная.
Я закручиваю кран и отхожу на шаг, чтобы посмотреть на себя в зеркало в полный рост. С моим метр шестьдесят пять роста я не смогу сравниться с топ-моделью. И уж тем более с такими бёдрами. Моя мама говорит, что с таким тазом только рожать и рожать, но у меня нет мужчины, который бы меня оплодотворил, чтобы эта особенность пригодилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кто-то нажал кнопку слива. Я отрываюсь от своего отражения и вытираю руки. Дверь кабинки открывается о оттуда выходит...Олив – подружка Алекса!
Она пренебрежительно смотрит на меня в зеркале, потом мочит руки, неторопясь их намыливает, и всё время при этом пялится на меня. Только когда выключает воду, она начинает говорить:
— Что, опять намереваешься влезть в заголовки?
Я не отвечаю на такой тупой вопрос и собираюсь от неё отвернуться. Неожиданно Олив хватает меня за руку и тянет назад.
— Слушай меня внимательно, маленькая сучка, — шипит она мне прямо в лицо. — От тебя масса неприятностей. Держись от Алекса подальше. Ты меня поняла?
Я вырываюсь.
— Эй, совсем обнаглела?! — язвлю я.
Она машет указательным пальцем у меня перед лицом.
— Я тебя предупреждаю, в следующий раз пресса не будет к тебе так снисходительна! Я позабочусь об этом, девочка со сцены!
Она говорит эти слова с таким презрением, что все возражения застревают у меня в горле. Олив стремительно покидает дамский туалет, и оставляет меня пристыженную и униженную одну.
Эта история с «девочкой со сцены» всё ещё задевает меня. Я не одна из этих девушек-поклонниц или фанаток, которые будут любой ценой цепляться за звезду. Но именно в таком свете пресса всё и выставила. В некоторых статейках даже утверждали, что я ненормальная сталкерша. Именно это Олив сейчас имела в виду? Она точно позаботится о том, что моя репутация в итоге будет разрушена. Тогда я могу забыть о своей работе.
Морально уничтоженная я выхожу из туалета и отшатываюсь, когда вижу Олив, стоящую рядом с дверью. Но она меня не замечает. Олив слишком увлечена разговором со своим собеседником. Выглядит так, что они близки, так как он приложил руку к её руке. Это очень нежный и доверительный жест. Так кажется до того момента, пока она говорит что-то неразборчивое своему знакомому. Тут же идиллия обрывается, и она проходит безразлично мимо меня, а следом за ней...Ноа!
В недоумении я смотрю им вслед. Даже не знала, что Олив и Ноа поддерживают отношения. Знает ли об этом Алекс? Он постоянно цапается с братом, и эти двое совсем не кажутся любящими братьями. Всё! Стоп! Эти вещи меня не касаются, и я хочу держаться от них подальше. У меня уже и так куча проблем из-за Олив и Алекса. Мне следует держать его на расстоянии, хочу я этого или нет, но очередных нападок со стороны прессы я не выдержу.
Я сажусь на один из свободных барных стульев и всё-таки заказываю себе Капиринью. Бармен лукаво мне подмигивает и, несмотря на его слегка выдвинутую вперёд челюсть, я нахожу его вполне симпотным. Хорошо, говорю я себе, тогда я нажрусь в его компании как следует, чтобы он отвлёк меня от мыслей об Алексе.
***
Ва-а-а-а-у! Это просто отпадный вечер! Уж не знаю, сколько бокалов Капириньи я выпила, но в любом случае у Даниеля, бармена, теперь есть мой номер. И это нужно отпраздновать! Я ставлю свой пустой бокал на стол и штурмую танцпол. Я даже не знаю, что за музыка сейчас играет, могу лишь определить, что это тяжёлый метал и поэтому самое время от души трясти головой. Я снимаю резинку с волос и нахожу надёжное место рядом с Тинте, который отрывается по полной. Когда он меня замечает, он притягивает меня за руку к себе в первые ряды, и понеслась. Проклятье, я действительно с трудом могу держать этот темп. Я быстро понимаю, что моей голове это не нравится, и делаю паузу. Но Тинте не знает пощады и снова заставляет танцевать. А к чёрту головную боль! Я просто буду продолжать веселиться, и потом смогу прекрасно понежится в своей койке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Всё больше я втягиваюсь в процесс, и теперь у меня получается держать темп. Я раскручиваю в воздухе волосы. Потом сто процентов будет куча колтунов, но мне всё равно. Мне нужна разрядка.
