— «Как, ваша милость! Разве я не толкую вам об этом, почитай что целый час! — сказал Тэсси. — Говорю же, мне попался неплохой пласт на моем рудничке, и я потел над ним с год, а то и больше. Только прошу заметить — я не говорю, что это была какая-то неслыханно богатая жила. А теперь она уже и вовсе выработана. Но все ж таки, как я сказал своему дружку, с которым мы вместе ее ковыряли, это была жила как жила, неплохая жила, не хуже других, а ведь я их перевидал на своем веку немало — и на Браун-Хилле и на…»
«Что это за рудник, мистер Риган?» — спрашивают его.
«Что за рудник? Рудник Ригана. И как я вам уже говорил…»
«А где он? Как называется?»
«А называется-то он вот как: «Труднонаходимый», — отвечал Тэсси и принялся пространно и путанно объяснять, где расположен его рудник.
Отрядили агента, который должен был пойти вместе с Тэсси и обследовать рудник. Тэсси долго кружил с агентом по зарослям и в конце концов привел его к какой-то заброшенной шахте.
«Вот он, этот рудник, — говорит Тэсси, — только я бы не советовал вам спускаться туда».
Но агент, как видно, был весьма ретив и желал выполнить свой долг; ему непременно нужно было лезть вниз по гнилой лестнице, ведущей в шахту.
«Опасная штука, — говорит ему Тэсси. — Смотрите, как бы не стукнуло вас по башке куском породы или еще каким-нибудь тяжелым предметом».
Понять намек было нетрудно. Агент не полез в шахту обследовать заброшенные выработки. Вернулся к уполномоченному и доложил начальству, что он осмотрел рудник «Труднонаходимый» и что показания мистера Ригана в общем и целом соответствуют действительности — его и в самом деле нелегко найти.
Дав Биллу вволю посмеяться, Динни продолжал:
— Но все-таки от доклада уполномоченного был кое-какой толк. Он, видишь ли, упирал на то, что хищения золота ведутся в огромных размерах и если рудокоп иной раз и вынесет кусок руды, то это лишь капля в море. А в основном золото расхищается не под землей.
Сержант Кэвене тоже заявил, что он не считает рудокопа главным преступником. Тем, кто стоит повыше, сказал он, легче сбывать на сторону золото, и, конечно, они его куда больше и сбывают. Но только не забудьте, прибавил он, что и те и другие целиком зависят от скупщиков. Когда у него потребовали объяснения, Кэвене сказал, что он имел в виду лаборантов, амальгаматоров — словом, всех лиц, которые занимаются обработкой золота на поверхности.
— Вот уж, верно, поднялся крик! — усмехнулся Билл.
— Да, особенно, когда уполномоченный заявил, что существует непримиримое расхождение в мнениях: управляющие богатых рудников утверждают, что золото крадут в забое, а управляющие рудников с низким содержанием золота в руде кричат, что золото пропадает преимущественно на обогатительных фабриках — в виде золотой амальгамы и цинкового шлама из осадочных чанов.
Динни считал, что в общем комиссия поработала не зря. Она указала, где нужно искать главных виновников утечки золота. Были задержаны, например, при погрузке на корабль концентраты с небольших обогатительных фабрик, которые не имели контракта ни с одним рудником и тем не менее давали десять — двенадцать тысяч фунтов стерлингов годового дохода. И таких случаев было немало.
Комиссия предложила ввести более суровые наказания за кражу золота; это предложение было принято и проведено в жизнь.
— Продавать золотые слитки можно теперь только через банк, — сказал Динни. — Впрочем, за россыпным золотом осталось право свободного хождения.
Но в этом специальном постановлении имелась одна статья, которая возмутила всех. Она гласила: «Все лица, привлекаемые к суду по обвинению в том, что они имели на себе или при себе — на любом животном или в любого вида повозке или в помещении, владельцами или съемщиками коего они являются, то или иное количество золота, в отношении которого есть достаточные основания считать, что оно украдено или приобретено каким-либо другим незаконным путем, могут быть по совокупности улик присуждены к штрафу до пятидесяти фунтов стерлингов или к тюремному заключению на срок не свыше шести месяцев с принудительными работами или без оных».
Это развязывает руки всякому подлецу, который захочет кому-нибудь отомстить. Достаточно подкинуть кусок золота, а потом натравить полицейских. Так уж и было раза два-три, и честные парни пострадали ни за что ни про что.
— Клянусь святым Иегосафатом! — взорвался Билл. — Ну, мы в наше время знали, как поступить с такой гадиной, верно, Динни?
— Да, мы им спуску не давали, — подтвердил Динни. — Но теперь ведь все по-другому, Билл, — такая отъявленная сволочь замешана в эти дела. Расследование не положило конец этой лавочке. У них связи во всех деловых кругах Калгурли и Боулдера, и все идет по-старому. Во главе, как говорят, стоит Большая Четверка. Что это за люди — никому не ведомо, хотя кое-что можно предположить. Но много знать тоже опасно. В этой игре участвует столько всяких жуликов — и помельче и покрупнее! У богачей всегда найдется сотня-другая, чтобы заткнуть рот полиции и замять дело. Во время работы комиссии выплыли наружу грязные делишки одного полицейского инспектора. Пришлось ему убраться отсюда — слишком уж он себя замарал. А недавно еще один из агентов подал в отставку, поехал на Юг и заворачивает там, как говорят, крупными делами.
Билл рассмеялся. Динни продолжал болтать:
— Скэнтлбери, если не ошибаюсь, сказал, что «вынести кусок-другой золота всегда считалось привилегией рудокопа» и что вместе с тем даже рудничное начальство не может не признать заслуг наших горняков — «самых умелых, трудолюбивых и отважных горняков на свете».
— Сладко поют — зубы заговаривают, — пробормотал Билл.
Динни был с ним согласен. Впрочем, Скэнтлбери хотел сказать, что в Калгурли и в Боулдере, как во всяком приисковом поселении, где судьба каждого неразрывно связана с добычей золота, незаконная торговля золотом имеет много своих тайных и явных сторонников.
— Конечно, у них там, в этой воровской машине, хитро закручено, сам черт ногу сломит, — задумчиво проговорил Динни. — И что верно, то верно — тот, кто хоть два-три года подышал приисковой пылью, никогда не станет клеймить рудокопа, если тот иной раз позаботится и о себе. А кроме того, все знают, что большинство ребят делает это просто из озорства. Приятно ведь провести за нос хозяев, которые пускаются на всякие ухищрения: подсаживают своих шпиков к тем, кто работает на богатой залежи, и обыскивают рудокопов в раздевалке, чуть только кому-то померещится, что кто-то сунул кусок руды в сумку или за пазуху. Хороша «привилегия», за которую дают три месяца принудительных работ, как было недавно, когда у кого-то из рудокопов нашли кусочки теллуридовой руды. А этим кусочкам и цена-то два-три паршивых фунта… Нет, редко кто из ребят занимается всерьез этими делами. Другой если и возьмет самую малость, так только для того, чтобы не прослыть трусом или доносчиком.
Вот один паренек, что называется, не растерялся. Они наткнулись на такой богатый пласт в своем забое, что начальство велело даже настелить доски и брезент, чтобы ни кусочка не пропало после отпалки. Штейгер, два отбойщика, сменный мастер и управляющий рудником — все столпились в забое смотреть, как будут собирать руду в мешки. Сгребли все с досок, чистое золото отобрали на брезент, наполнили рудой пятнадцать мешков и погрузили их на вагонетку, а Джек должен был откатить вагонетку на рудничный двор.
Ну, понятно, досада взяла парня, что тем, кто это золото добывал, не видать его теперь, как своих ушей. Что бы тут придумать? А сменный мастер, штейгер и управляющий не отстают от него ни на шаг! Но там в штреке был поворот и как раз за поворотом — небольшой настил над креплением. Теперь делают такие дощатые настилы над поперечными балками, под самой кровлей. Вот Джек и смекнул, что ему бы надо попытаться всех опередить и закинуть один мешок на этот настил. Верно, на какую-нибудь долю секунды удалось ему скрыться из глаз за поворотом, но все-таки он закинул мешок. И тут же дал им себя догнать.
Джек прикатил вагонетку на рудничный двор и пошел попить водички. Начальство подсчитало мешки — одного не хватает.
«Почем я знаю, куда он девался, — говорит Джек. — Обыщите — может, он где-нибудь на мне?»
Они его, действительно, обыскали, а потом пошли шарить в штреке и в забое — не свалился ли мешок с вагонетки.
«Мы ищем мешок, — сказал сменный мастер рабочим. — У нас мешок пропал с вагонетки».
Те сразу смекнули, что Джек выкинул какую-нибудь штуку с этим мешком, и поспешили с отпалкой.
«Смотрите, как бы вам не пришлось искать здесь свои кишки и печенки, если вы не уберетесь отсюда, — сказал им Тод Бойд. — Сейчас как трахнет!»
Славный малый этот Джек Требилкок — «Петушок», как его прозвали. Он поделился рудой с товарищами. В мешке, который он закинул на настил, оказалось шестьдесят фунтов руды. Они выручили за нее изрядную сумму.
