Пазелу, что нужно
«оживлять ноздри». Он не смотрел на мальчика, и Пазел не знал, остаться ему или
уйти. Наконец, очень тихо, доктор заговорил.
— Ты болен?
— Нет, — сказал Пазел.
— Твои припадки?
— Я вылечился, — быстро сказал Пазел, очень радуясь тому, что они были
одни. Никто на « Эниэле» не знал о его припадках.
— Вылечился? — удивился доктор. — Как тебе это удалось?
Пазел пожал плечами:
— Я купил в Сорне кое-какие лекарства. Все ходят в Сорн за подобными
вещами.
12
-
13-
— Не все живут под влиянием магических заклинаний, — сказал Чедфеллоу.
— И сколько они взяли с тебя за это... лекарство?
— Они взяли… все, что у меня было, — признался Пазел, нахмурившись. —
Но лекарство стоило каждого пенни. Я повторил бы хоть завтра.
Чедфеллоу вздохнул.
— Осмелюсь сказать, ты бы так и сделал. А теперь, что насчет твоих зубов?
Пазел поднял глаза, пораженный быстрой сменой фокуса: его припадки были
любимой темой доктора.
— Мои зубы в полном порядке, — осторожно сказал он.
— Это хорошо. Но не этот чай. Попробуй.
Чедфеллоу передал ему чашку и наблюдал, как Пазел пьет.
Пазел поморщился.
— Горький, — сказал он.
— Для тебя намного более горький, чем для меня. Или так ты можешь легко
поверить.
— Что вы имеете в виду? — в замешательстве спросил Пазел, повысив голос.
— Почему вы все такие странные?
Но, как и герцогиня, и мыловар, Чедфеллоу просто повернулся лицом к морю.
И на протяжении всего этого ночного перехода он проявлял к Пазелу не больше
интереса, чем к простым матросам, которые суетились вокруг него.
Теперь, в полночь, избитый, промокший и продрогший до костей, Пазел
наблюдал, как верфи приближаются. Они были в нескольких минутах от порта, а
лунный свет все еще сиял.
Пазел знал, что был дураком, надеясь на лучшее обращение со стороны
Чедфеллоу. Доктор сильно изменился со времени вторжения в Ормаэл, которое
видел своими глазами, как Специальный посланник императора. Насилие сделало
его угрюмым, и источник тепла, из которого он черпал, казалось, иссяк. Во время
их последней встречи, два года назад, доктор притворился, что совсем не знает
Пазела.
Но почему он был здесь накануне отплытия « Чатранда»? Ибо доктор
появлялся только тогда, когда в жизни Пазела должна была произойти какая-то
великая перемена. Сегодняшняя ночь не будет исключением, подумал он, и поэтому
задержался у фок-мачты, чтобы посмотреть, что будет делать Чедфеллоу.
Голос с берега окликнул их:
— « Эниэль», сюда! Швартуйтесь здесь! Порт переполнен!
Капитан Нестеф проревел: «Да, Соррофран!» — и сильно дернул штурвал.
Боцман закричал, люди бросились к веревками, белые паруса « Эниэля» свернулись.
Двигаясь вдоль берега, корабль миновал сухие доки Соррофрана, длинные ряды
военных кораблей с их бронированными носами и планширями, ощетинившимися
стволами, флот для ловли креветок, плавучие дома Нунеккам с фарфоровыми
куполами. Затем по палубе пронесся вздох удивления, который испустили и
офицер, и матрос, и смолбой. В поле зрения появился « Чатранд».
13
-
14-
Неудивительно, что порт был переполнен! Один только « Чатранд» почти
заполнил его. Теперь, когда Пазел ясно видел корабль при лунном свете, он казался
созданным не людьми, а великанами. Кончик грот-мачты « Эниэля» едва достигал
его квартердека, и матрос высоко на салинге выглядел не больше чайки. Его мачты
навели Пазела на мысль о башнях королей Нунфирта, возвышающихся над
черными утесами в Пиле. Рядом с ним даже военные имперские корабли казались
игрушками.
— Он — последний в своем роде, — произнес голос у него за спиной. — Не
оборачивайся, Пазел.
Пазел застыл, держась одной рукой за мачту. Голос принадлежал Чедфеллоу.
— Живая реликвия, — продолжал доктор. — Пятимачтовый сеграл, Дворец
ветра, самый большой корабль, когда-либо построенный со времен Янтарных
Королей до Мирового Шторма. Даже деревья, из которых он сделан, вошли в
легенду: м'ксингу для киля, сосна тритне для мачты и рей, каменный клен для
палубы и планшира. Его создавали как маги, так и корабелы, по крайней мере, так
утверждают старые истории. Теперь эти искусства потеряны для нас — вместе со
многим другим.
— Это правда, что он пересекал Правящее море?
— Сегралы отваживались плавать в этих водах, да: на самом деле именно для
этого они и были построены. Но « Чатранду» шестьсот лет, мальчик. Его молодость
— загадка. Только старейшины его Торговой Семьи видели записи самых ранних
путешествий.
— Капитан Нестеф говорит, что нет смысла снаряжать « Чатранд» здесь, когда
Этерхорд находится всего в шести днях пути, — сказал Пазел. — Он говорит, что в
Этерхорде есть корабельные мастера, которые годами тренируются только для
того, чтобы поработать над этим кораблем.
— Их привезли сюда из столицы.
— Но зачем? Капитан Нестеф говорит, что Этерхорд в любом случае будет
первой остановкой « Чатранда».
— Твое любопытство
