– Ну тебя, противный, жена хочет, а он – спать. – Ольга отвернулась, обиженная.
Никаких чувств Андрей к ней не испытывал, обиду ее хотя и понял, но отнесся к ней спокойно.
Утром он проснулся, когда Ольга уже хлопотала на кухне, гремела посудой. Пахло керосином от керогаза.
Он встал, вышел на кухню.
– Ты чего? – удивилась Ольга. – Тебе же на работу в ночь идти. Или не спится?
– Чаю с тобой попью и снова лягу.
– Ты же соня, тебя по утрам не разбудишь, – еще больше удивилась Ольга. Однако кружку чая все же налила.
Андрей выпил горячего чаю с сахаром вприкуску. Давненько он сахаром не баловался, год.
Ольга переоделась и убежала на работу. Интересно, где и кем она работает? Да ведь спроси ее – удивится: настоящий Алексей знал.
В отсутствие жены Андрей учинил в квартирке форменный обыск. Ему нужно было найти документы, фото – и тогда, может быть, хоть что-то прояснится.
Своих фото он не нашел, только несколько – жены, да и то двух-трехлетней давности. Но документы были: военный билет и удостоверения к наградам. Оказывается, Кочетов был на фронте пулеметчиком и имел медали – «За отвагу» и «За боевые заслуги». Ну хоть что-то о Кочетове узнал, а то прошлое – как белый лист бумаги.
Он снова лег в постель, пытаясь осмыслить невероятные повороты в судьбе, но ничего вразумительного на ум не приходило. Стал придремывать, а перед глазами огонь стеной, тело жжет – страшно… Проснулся в липком холодном поту, сердце колотилось о ребра. Кошмар какой-то, и не галлюцинации мозга, а реальные воспоминания, хотя на коже – ни малейшего следа ожогов.
Андрей провалялся в постели до вечера. Идти никуда не хотелось, да и некуда. Видел он вчера поселок: десятка два жилых бараков, десяток кирпичных домов, магазинчик и поселковый совет – куда же без совета при советской власти? Мужикам только и остается, что пить, да может быть, еще на рыбалку ходить, грибы и ягоды собирать. А он не грибник и не рыбак.
А еще душа за Полину болела. И вроде новая жена рядом объявилась, только не нравилась она ему – вульгарная, горластая. Да что делать, не он ее выбирал. Придется потерпеть, пока оглядится, освоится. А там ведь можно и уехать из поселка: все-таки двадцатый век, есть машины, железная дорога. Правда, рельсов он здесь не видел, как не слышал перестука колес и паровозных гудков.
Между тем было пора на работу.
Он поднялся с постели, оделся и вышел. Запер двери незамысловатым ключом, висевшим здесь же, на стене в коридоре квартиры. А дальше – уже знакомая дорога, развод караула, получения оружия и пост. На этот раз он стоял на окраине периметра, на вышке, с карабином за спиной.
Стемнело, включили фонари вдоль колючки и прожектора на вышках. Ни одной живой души не было видно – скукота.
К утру он замерз и понял, что сглупил, не взяв шинель, висевшую в шифоньере. Хоть и лето на улице, а Север, по ночам холодно.
Едва дождавшись смены, Андрей заторопился домой. Жена уже ушла на работу, может – оно и к лучшему.
Андрей поел каши, выпил чаю. Немного поразился – как можно так испортить рисовую кашу? Комками, слиплась, без масла – в рот не лезет. Совсем Ольга неумеха безрукая, ей бы поучиться у кого-нибудь из товарок. После бессонной ночи голова чумная, спать охота.
Он разделся и нырнул в постель. Согревшись под одеялом, уснул, и во сне ему Полина привиделась: улыбается и руки к нему тянет – обнять. Проснулся Андрей с такой тоской на душе!
Жена заявилась, повертелась перед ним:
– Ну, как я тебе?
Андрей не мог понять, что она от него хочет.
– Ты что же, не видишь, что губная помада у меня новая?
– Прости, не заметил.
От обиды Ольга надула губы. Ладно, пусть дуется, может – ночью приставать не будет.
Так они и спать легли – спина к спине. А утром она ушла на работу, когда он еще спал.
Проснувшись, Андрей не знал, куда девать время, поскольку после ночи – двое суток отдыха.
Он позавтракал, прочистил и подрегулировал керогаз, а то запах слишком сильный распространялся, когда он работал; розетку подкрутил, которая болталась, бритву опасную о кожаный ремень направил. Хорошая бритва, золингеновской стали, наверное, Алексей привез ее с фронта в качестве трофея.
Так он провозился до обеда, а в два часа в дверь постучали. Андрей удивился – он никого не ждал, но открыл дверь.
На лестничной площадке стоял посыльный в вохровской форме.
– Привет, тебя начальство вызывает.
– А что случилось?
– Там узнаешь.
Пришлось срочно бриться, одеваться, чистить сапоги, и все в темпе – начальство ждать не любит.
Явившись пред светлые очи начальника караула, Андрей доложил о своем прибытии.
Начальник снял очки и глянул на Андрея уставшими, покрасневшими от напряжения глазами:
– Вот что, Алексей. Я понимаю – день у тебя выходной, но надо выйти. Сумароков заболел, в больничку его повезли – как бы не аппендицит.
– Ну так постою на часах.
– Нет, ты не понял. Сумароков не на посту стоит – ежели ты забыл. Он груз сопровождает. Так что получай оружие, ватник надень.
– Не холодно, не ночь.
Начальник караула только засмеялся:
– И шапка лишней не окажется.
– Мне посыльный ничего не сказал про одежду, – растерялся Андрей.
– Он не знал. Возьмешь в комнате рядом с оружейной.
Андрей получил оружие – все тот же «наган», подобрал под себя ватник и шапку-ушанку. Рядом с оружейной была комната, где хранились теплые вещи для караулов – тулупы до пят и здоровенные валенки, которые надевались на сапоги. Дома такой одежды никто не имел, в ней невозможно работать. А в карауле зимой стоять – в самый раз.
Потом они вместе с начальником караула уселись на потрепанную полуторку. Правда, начальник, как ему и положено, уселся в кабину, рядом с водителем, а Андрей – в кузов.
Ехать пришлось недалеко – до здания, где он стоял в карауле в первый раз с Самойловым у хранилища. Там и сейчас стояли двое незнакомых ему вохровцев.
Начкар осмотрел пломбу на двери, сорвал ее и отпер дверь.
– Кочетов, ко мне!
Андрей подошел.
Начкар откинул замки на двух ящиках:
– Лично убедись, что пломбы целы.
В ящиках лежали опломбированные брезентовые мешки. Видел уже Андрей такие – на самолете в тайге.
– А теперь распишись, что груз принял.
Андрей неловко расписался. Знал бы, что подпись придется ставить – потренировался бы.
– Ну, парни – грузите.
Оба вохровца взяли по ящику и понесли к полуторке.
Начкар снова уселся в кабину, а Андрей взобрался в кузов. Полуторка тронулась и повернула направо.
Они выехали за промышленное здание, где мыли руду, и еще дальше – к самому дальнему углу прииска.
Когда полуторка вывернула из-за какого-то склада, Андрей увидел маленький самолет «У-2», сердце упало в пятки. Он думал, что сопровождать груз придется на машине, и воспринял приказ спокойно.
Машина остановилась у самолета. Начкар вышел из кабины, из кузова выпрыгнул Андрей.
– Товарищ начкар, я не могу лететь! – заявил Андрей.
– Это что еще за фокусы на службе?
– У меня это… воздушная болезнь, укачивает.
– Ты раньше не говорил ничего, а теперь менять поздно. Забыл, что сегодня груз в Молотов доставить надо? Там уже ждут, встречающие на аэродром поехали. Да что я тебя, как девку, уговариваю?
Обогнув самолет, к нему подошел летчик – в меховом комбинезоне и шлемофоне.
– Вылетать надо, иначе засветло не успеем добраться. Сами понимаете, груз государственной важности, абы где приземлиться с ним нельзя, инструкция.
– Да вот у сопровождающего охранника воздушная болезнь.
– Погода хорошая, болтать не будет – спокойно долетим. Грузите.
Андрей с помощью начкара погрузил оба ящика в заднюю кабину. Летчик уже забрался в самолет, механик прокручивал деревянный винт. «Выпрыгнуть бы, да и убежать! – подумал в отчаянии Андрей. – Только куда? Колючая проволока по периметру и охрана». Он уже догадался – даже наверняка знал, чем закончится полет.
Начкар отошел.
– Контакт! – скомандовал пилот.
– Есть контакт! – отозвался механик.
– От винта!
Мотор чихнул, обдав стоящих бензиновым выхлопом, и ровно затарахтел. Вот начкар, сволочь, подгадал с вылетом! Знал бы Андрей про вызов – лучше бы напился. А что? Выходной, имеет право.
Самолет пополз вперед, развернулся. Летчик дал газ, и самолет, пробежав совсем немного, взмыл в воздух. Видевший не раз, как взлетают большие современные самолеты и какова длина их разбега, Андрей удивился. Такой и на школьном стадионе сядет.
«У-2» набирал высоту. В открытой кабине самолета Андрей был в первый раз: ощущения сильные. Дул ветер. Наклонив голову за борт, можно было видеть все, что было внизу – дороги, грунтовки, лес, реку и многочисленные ручьи.
