раз в жизни я увидел тогда мертвого приятеля, который лежал на прибрежной полосе, и бегущую к неподвижному сыпу, расталкивающую нас всех и рыдающую Вовкину маму.
Безоглядная самоуверенность — детская она, не детская — всегда опасная. потому, уже взрослым, я много раз вспоминал этот случай.
Из ружья, как из пушки
Кто не видел зимним морозным и солнечным днем окруженную тайгой, сибирскую деревню, тот ничего не видел. Конечно, у нас хорошо, как нигде, и летом, и в любое время года, но зимой — как в сказке. Когда слышу что-нибудь про «сказочный лес», сразу вспоминаю свои зимы детства. Расхожий этот образ придумал, по-моему, кто-то из обитателей наших мест: уж больно он точен, по моим воспоминания.
Первый снег обычно случался где-то в начале ноября. И сразу все вокруг начинало светиться — и днем, и особенно в сумерках нашей неэлектрофицированной деревни. А когда выходил поутру из дома, ярко-белое покрывало уже голубело под ясным небом, искрилось разноцветными блестками в лучах рыжего солнца, встающего за лесом в снежных шапках. И начиналась пора наших зимних забав. (Были у всех, конечно, и дела: школа, помощь по хозяйству, но не о том сейчас речь). главные среди этих забав — лыжи и санки. На склоне, ведущем к нашей речке Илиму, — любимая трасса. Погодаевское ребячье население пропадало здесь всю зиму. Лыжи у нас были простенькие, крепления прямо на валенки, о лыжных ботинках только мечтали. Но я любил ходить на лыжах. Намечал какой-то ориентир и шел, стараясь проложить к нему прямую лыжню. Радовался, когда получалось, а потом гонял по ней. И после таких тренировок занимал призовые места на школьных соревнованиях.
Но была еще одна забава — тоже нами любимая, вообще популярная — и не только среди детей, но и молодых парней. Это — сооружение снежных крепостей, а потом снежные баталии: одни свои укрепления обороняют, другие штурмуют. С обеих сторон применяется лишь самое ходовое и безопасное подручное «оружие», снежки. Все бы ничего, только однажды нам с Виталькой Белобородовым в процессе фортификационного строительства захотелось, чтобы наша крепость побольше походила на те настоящие, о которых мы в книжках читали. И идею, в общем, осуществили. Но как и что из этого вышло, запомнили потом на всю жизнь.
Дом Витальки был рядом с нашим, потому мы часто вместе придумывали себе разные игры. И однажды у него на огороде сложили из снежных блоков довольно высокую и просторную крепость с башенками, бойницами, тайными входами-выходами, замысловатыми переходами. Сделали все грамотно. Могу это подтвердить теперь, как строитель. Дождались, когда снег затвердел, из него можно было нарезать как бы кирпичные блоки. И возводили свои снежные неприступные стены по технологии, близкой к общестроительной. По сути, это был мой первый опыт освоения будущей профессии. О чем, конечно, тогда не подозревал. В мечтах видел себя то летчиков, то поэтом, то тем и другим одновременно.
Хороша получилась крепость. Помаялись с ней, но вышла, что надо. Мы оглядели ее и загородились. И тут — не помню точно кому из нас, а может, обоим сразу, пришла блестящая идея. Вспомнили: в книжках, которые читали, рассказывалось, что после окончания строительства крепостей полагался церемониал их освящения выстрелом из пушки. В деревне с пушками было сложно, но за неимением их можно, решили, обойтись ружьем. У Витальки дома как раз висела на стене отцовская двустволка. Сойдет за пушку, выстрел из нее громкий. Спрашивать не то разрешения у Виталькиных родителей, рассудили, не стоит. Не поймут. А зарядить ружьем сами умеем. Видели не раз. Где патроны лежат — тоже не секрет.
Пришли с ружьем в крепость. И тут вдруг оказалось, что бойницы у нас смотрят как раз в сторону дома. Стрелять туда нельзя. Слишком громкий звук от ружья, стекла в окнах звуковая волна может выбить — это мы сообразили. Случаи такие от ружейных охотничьих салютов по разным поводам в деревне были. Значит, поняли, стрелять можно только с противоположной стороны нашей крепости. Правда, там бойниц нет — глухая стена. Но она же — снежная. Какие проблемы? Прямо дулом я протыкаю ее, мы замираем в положенной по ритуалу в таких торжественных случаях стойке «смирно», и я нажимаю на курок… Выстрел был таким громким — громче, чем из пушки, что на какие-то секунды я, по-моему, потерял сознание. А когда очнулся, увидел, что у меня в руках цел остался только ружейный приклад, а вся остальная часть двустволки превратилась в железные лохмотья. Физика — так обязательно все происходит, когда в ствол в момент выстрела попадает снег. Вот это мы не учли, когда осуществляли свою блестящую идею. Что нам и объяснили потом. А тогда мы стояли, оцепенев от неожиданности. Наконец до нас дошло, что ружья больше нет и нам за это попадет. Витальке особенно. Он — в слезы. Что делать? Попробовали даже с перепугу приладить остатки двустволки на место, где висела. Нет, больно уже плоха. Сняли, куда-то, спрятали. Предлагаю Витальке: скажи, что это я виноват, я все придумал. Но понимаю: отец у него сердитый, все равно его отлупит. Выручил нас старший брат Виталика. Выслушал «крепостную» историю, как-то подготовил родителей, и они оказались мудрее, чем мы думали: все поняли и больших разборок не затевали. Виталька примчался ко мне счастливый, я тоже был рад и за него, и за себя. А необыкновенную свою крепость мы с того дня так и оставили без боя. больше в нее даже не заглядывали. По весне она растаяла. Но так и осталась в памяти среди сказочных дней наших сибирских зим.
Как второй класс сорвал колхозную посевную
Посевная начиналась обычно после майских праздников. К этому сроку технику, как писали в газетах, «выводили на линейку готовности». Вот и тогда — это была весна 1954 года — отремонтированные, отлаженные, сияющие новой краской колхозные сеялки уже стояли рядком в полной полевой готовности.
А прямо в праздники вся деревенская молодежь проводила время на волейбольной площадке. Одни играли, другие смотрели, третьи — в тои числе мы, мальцы — занимались разными своими делами. А рядом с этой площадкой как раз и стояли сеялки и другая техника. Что вдруг мы их приметили и принялись рассматривать, не помню. Но уже в процессе этого осмотра кто-то из наших второклассников обратил особое внимание на такие блестящие цепи, которые крутят разные колесики в механизмах сеялок. Присмотревшись, этот любопытный кто-то сделал интересное, как ему показалось, открытие и решил им поделиться с нами
