Но как только дверь закрылась, Беловски задал тот самый вопрос — а как тут с воздухом? Есть ли источник?
И тогда Ллойд ответил: я — источник. За три-четыре часа вы выдышите весь воздух в помещении. Баллоны брать бессмысленно: нужно продержаться около шестнадцати часов. А я, Ллойд, генерирую воздух.
Ты что за чушь несёшь, спросил его Гринвей.
Это не чушь, ответил тот.
То есть мы должны тебя весь день нюхать?
Нет, достаточно находиться в радиусе пяти метров от меня. Я — живой синтезатор воздуха из ничего. Такой у меня дар. Поэтому Биггл и взял меня на дело. Чтобы вы продержались до его возвращения. Уже светает, ночи тут короткие. Осталось не так и много.
Но я подумал о другом. Мне пришло в голову, что можно просто открывать раз в несколько минут дверь и запускать новый воздух — не проще ли так? Беловски пошёл к двери и попытался повернуть ручку. Она не поворачивалась. Мы были заблокированы.
Мы ничего не понимали. Если мы заблокированы снаружи, значит, Биггл тоже не сможет открыть дверь — без интуита, который сидит внутри. У нас было с собой немного воды и еды, но не столько, чтобы продержаться две недели — до очередного визита банковского вертолёта. Конечно, если Биггл не совсем сумасшедший, в такой ситуации он просто разомкнёт сигнализацию и даст дёру. Сам скроется, а мы сядем — но зато останемся живы. Сами мы сделать ничего не могли. Вся сигнализация находилась снаружи.
Нам оставалось только одно — ждать.
И мы ждали. Мы честно ждали. И воздух закончился, как и должно было случиться. И мы сидели вокруг Ллойда и ждали, что сейчас задохнёмся, потому что там, где не было Ллойда, не было и воздуха. Но около него — был. И мы ждали. Разговаривали ни о чём, ели бутерброды, запивали минералкой. Мы надеялись на то, что Биггл что-то придумал, что всё идёт по плану. Что дверь откроется.
Меня беспокоил один вопрос: зачем Биггл приставил к нам Ллойда? Это означает, что он знал о закрытии двери. Почему нельзя было организовать быстрый вынос максимального количества слитков за полчаса? Почему мы не могли остаться снаружи? Почему Беловски не мог открыть дверь во второй раз?
Вопросов у меня гораздо больше, чем ответов. Да и ответы — сомнительны.
Ну ладно. Всё равно мне осталось не больше нескольких минут. Комок уже подступает к горлу, лёгкие чувствуют недостаток кислорода. Главное — успеть дописать.
Я тороплюсь, прости за почерк. В общем, мы сидели всю ночь, и весь день, и снова ночь — и до утра следующего дня. Сидели и ждали Биггла — но он не появился. Никто не появился. И Гринвей двинулся. Он пошёл к этой чёртовой двери. Он вышел из зоны действия Ллойда, и тот сказал — вернись, Гринвей, задохнёшься. И тогда Гринвей развернулся и убил Ллойда. Два выстрела в грудь, один — в живот. Фонарь Гринвея бил нестерпимо, я выхватил свой пистолет, и тут я понял, что Гринвей не собирается меня убивать. Ни меня, ни Беловски. Он застрелил Ллойда, потому что у него что-то щёлкнуло в голове, а Ллойд помешал ему, сказал свою глупую фразу в спину громиле.
Гринвей стрелял в дверь — примерно туда, где находился замок. Это было глупостью. Пули едва-едва оставляли на броне вмятинки. Тогда я встал и выстрелил Гринвею в спину, дважды. Он упал.
Беловски пытался откачать Ллойда, но было поздно. Мы посмотрели друг на друга. Горел лежащий на полу фонарь Гринвея, горел мой фонарь. И тогда я понял, что теперь-то терять точно нечего. Я застрелил Беловски. Ты спросишь — зачем? Он использовал кислород, наработанный Ллойдом. Без него я мог протянуть в два раза дольше.
На полках в хранилище были не только слитки. Конечно, были и наличные деньги — в аккуратных стопках. Ещё были банковские конверты, ручки, мешки. Я наполнил один мешок стодолларовыми купюрами — сколько мог утащить. Порядка нескольких миллионов вышло как минимум. Потом взял банковский бланк с печатью, конверт и стал писать это письмо.
С момента того, как я его начал, прошло порядка двух часов. Ллойд хорошо потрудился. Но вряд ли меня спасут в течение ближайших пятнадцати минут. Поэтому я сейчас положу бумагу в конверт, надпишу её и пущу себе пулю в лоб. Или в рот — не знаю. Как решусь.
А может, я не решусь. И всё-таки умру от недостатка кислорода.
Прощай, моя дорогая А. Я никогда не забуду твоё лицо, твоё тело, твои бронзовые волосы.
Не поминай лихом.
Твой Б.
Дорогой Б.!
Я знаю, что ты не прочтёшь моё письмо. Скорее всего, ты мёртв уже сейчас, когда я пишу эти строки на кремовой бумаге. Я пишу их настоящим пером, красивым размашистым почерком — потому что не хочу экономить на последней дани тебе, моей любви и жертве. Это мой ответ собственной совести, которой после твоей смерти не останется вовсе — ты съешь последние её клочки, мой друг.
Я не буду рассказывать тебе то, что ты знаешь и так. Тем более, это письмо предназначено скорее не для тебя, а для полиции или прессы. Я оставлю его на столе в этой съёмной квартире, а сама уеду. Квартира оплачена до конца месяца. Хозяин зайдёт через две недели и найдёт конверт. Что он сделает с ним? Не знаю. Он выглядит пройдохой. Скорее всего, прочтёт и сразу побежит в полицию. Ну да ладно.
Биггл наверняка сказал тебе, что это он собрал команду. И почти ничего вам не рассказывал — особенно то, откуда у него все те сведения, которыми он обладал. А я знаю ответ на этот вопрос: они — от меня.
Да, это я спала с Харви Гастингсом, начальником охраны банка N. Одышливый старый урод. Слюнявил мне всю грудь, да ещё колол щетиной. Неделя с ним — и все чертежи у меня. Точнее, их копии. Как я их достала — неважно. У него был доступ, появился он и у меня.
А дальше всё было не более чем делом техники. Вы проникли внутрь — спасибо вам. И тебе в частности, мой дорогой Б. Без твоих талантов медвежатника у нас ничего бы не получилось. Изначально именно эти таланты привлекли к тебе моё внимание и занесли меня в твою постель. Но здесь я могу сказать тебе комплимент: ты красавец. Ты прекрасный любовник и умелый ухажёр. Никто из вашей команды не приносил мне такого удовольствия, как ты. Ну, разве что Беловски более или менее старался.
Самым омерзительным был Гринвей. Навалится тушей, сделает дело за три минуты и отвернётся к стенке. И захрапит, как слон.
Но неважно. Дело вовсе не в моей личной жизни. Дело в том, что я подправила чертежи, подменила некоторые надписи и пояснения, после чего уже передала их Бигглу. Биггл был самым наивным. Он верил, что управляет мной. Что это по его наущению и просьбе я спала с Гастингсом и добывала информацию. Вы, мужчины, порой очень смешны.
В первом приближении всё было правдой. Ты вскрыл внешнюю защиту. Биггл подогнал грузовик с рабочими и разобрался с сигнализацией, интуит вскрыл вторую дверь.
Разница между истиной и ложью очень проста. Дверь, конечно, не открывалась изнутри. Зато после единократного взлома код просто снимался — теперь снаружи дверь можно было открыть движением руки. Но не таков был мой план. Сколько бы я имела, пойди я с вами на дело? Шестую часть? Меня это не устраивало. Мне было нужно всё. Точнее, мне и моему дорогому Ллойду, специалисту по производству воздуха.
Вы поверили в эту глупость. Конечно, в сейфе есть экстренный источник воздуха. Мало ли кого там могли забыть. Например, рабочего или инкассатора. Но нужно было знать, где он. И включить его, что и сделал Ллойд после того, как вошёл. Он всё время должен был сидеть у стены, рядом с выключателем. В темноте вы вряд ли полезли проверять, откуда берётся воздух. Радиус пять метров — это действительный радиус действия источника, если производимым им воздухом дышат четверо взрослых мужчин.
Итак, после запирания вас в сейфе Биггл должен будет отправиться к машине, где к нему приду я. Не на следующий день, а через день. Чтобы Ллойд успел всё сделать. Вы будете мертвы. Все, кроме моего Ллойда, конечно. В его небольшом рюкзаке есть маска с баллоном, в котором воздуха — на полчала. В какой-то момент Ллойд отключит выделение кислорода (на устройстве есть регулятор), отойдёт вглубь помещения (да, за большую полку) и наденет маску. Конечно, вы это почувствуете. Более того, вы не сразу поймёте, почему Ллойд отошёл. Но добраться до него вы не сможете — ослабеете от недостатка кислорода. Скорее всего, вас придётся добить. И тебя, мой милый Б., и этого урода Гринвея, и Беловски. Хотя последний, кажется, не носит оружия, можно просто дождаться, пока он задохнётся. Потом Ллойд сядет у источника воздуха, снимет маску и будет ждать меня.
Что же, дорогой мой. Я отправляюсь. Когда я сяду в машину к Бигглу, я не поцелую его, как обычно. Я пущу пулю ему в брюхо и перетащу его в спальный отсек грузовика. Пистолет с глушителем, работяги в кузове ничего не узнают. Просто когда мы приедем, ими будет командовать не урод в ужасном костюме, а элегантная молодая дама. Я открою дверь, и мы вдвоём с Ллойдом заберём всё.
