Марк шумно отливает в дальнем углу. Скоро запах его мочи доползёт до нас: вряд ли тут есть вентиляция.
«Оглушить», — сигналю я.
Лучше, конечно, убить. Обманывать Марка бессмысленно: он слишком туп.
Вопрос в том, что номинально он возглавляет нашу авантюру. Он шёл впереди, он устанавливал взрывчатку, он сломал шею тому единственному охраннику, которого пришлось прикончить. Взрывчатка нам понадобилась на всякий случай. Чтобы оформить отступление с пафосом, с фейерверком. Не понадобилось.
Более того, Марк уверен, что это он всё спланировал. Что я — просто карта, по которой он ориентируется в замке. Что я — его инструмент.
Но мы с Эльзой знаем, что всё наоборот.
Марк садится на своё место.
— Жаль Корригана, — говорит Эльза.
— Хрен с ним, — это Марк.
Корриган был просто наёмником. Мы заплатили ему, потому что нужен был четвёртый.
— Марк, слушай…
Он наводит на меня винчестер.
— Успокойся, друг. Просто я подумал: если уж всё равно помирать, дай хоть подержать источник. Хуже ему не будет. И тебе тоже.
Всё-таки попытаемся обмануть.
Марк улыбается.
— Так я и поверил, башка. Ты своё дело сделал. Город мой.
Сначала мы приводим быдло к власти, потом не знаем, как от него избавиться.
Кстати, Джефферсон никогда не был быдлом. Он сам сделал себя и свой город. Сделал из пепла и стали.
* * *
Я хорошо помню, как в третий раз увидел источник. Я спокойно шёл по коридору к главному залу.
Джефферсон был в городе по каким-то делам, никто из охранников не обращал на меня внимания. Джефферсон никогда не приставлял ко мне соглядатаев. Он и в самом деле считал меня сыном.
Папаша.
Я планировал тот день в течение нескольких лет. Самым сложным было не подгадать момент отсутствия Джефферсона (он часто покидал замок) и даже не подкупить охранников (за небольшую сумму они немного задерживались при смене караула), а собрать копии всех ключей. Связку Джеффесон всегда носил при себе. Впрочем, он не страдал паранойей и на ночь оставлял ключи в ящике. В три захода я сумел получить оттиски всех ключей в связке и заказать их дубликаты.
Отпечатков пальцев Джефферсона у меня было достаточно: изготовить силиконовый палец с соответствующим отпечатком нетрудно. Числовые коды я подсмотрел (Джефферсон иногда посещал главный зал, пусть и без меня: я следил за ним и прятался за поворотом). Самым сложным моментом был сканер сетчатки глаза. Можно не верить, но его я попросту взломал.
Успешно.
Я стоял в зале и смотрел на источник. Да, когда-либо он обещал стать моим, но мне не хотелось ждать того дня. Джефферсон был крепким малым и не собирался играть в ящик.
Я взял источник, покинул зал и направился по многочисленным коридорам к выходу из замка. Это было очень просто.
Джефферсон поджидал меня у входа. Он смотрел мне прямо в глаза, и я читал на его лице ненависть, уже победившую былую любовь.
— Отдай, — сказал Джефферсон, доставая пистолет.
Я не сомневался, что в случае отказа он всадит мне пулю в голову — раньше, чем я успею моргнуть глазом. И я отдал ему источник.
Он не мог меня казнить. Он ведь был человеком. Более того, он был моим отцом — пускай и приёмным. Поэтому он меня отпустил.
— У тебя час на сборы, — холодно сказал он. — Затем ворота замка откроются, чтобы выпустить тебя. Ты никогда сюда не вернёшься.
Он ошибался.
* * *
Марк, кажется, заснул. Его глаза закрыты, но руки по-прежнему лежат на винчестере. Источник — у него в рюкзаке.
Я мигаю Эльзе:
«Аккуратно обходи справа очнется увидит одного отвлечется второй ударит».
Она кивает и медленно поднимается.
Это я позволил Марку бежать первым. Соврал, что не знаю этой части замка. Что никогда тут не бывал. Сказал ему, что он блестящий следопыт, что он выберется лучше, чем я. Марк любит лесть.
Но я в любом случае нужен Марку. А вот Эльза — нет. Она красива, но у Марка будут тысячи таких же, если он сумеет подчинить себе источник. Без меня у него ничего не выйдет.
Теперь я думаю о том, сколько лет я потратил на организацию первого похищения, сколько — на организацию второго. Первое оказалось неудачным. Второе пока что тоже. Впрочем, ещё не всё потеряно.
Эльза уже справа от Марка. Я — слева, на расстоянии порядка двух метров, и тут Марк открывает глаза и направляет на меня винчестер.
Фонарь уже почти потух. Я различаю лишь силуэт Марка. Эльзы отсюда не видно.
— Что это ты, падла, задумал? — зло спрашивает Марк.
— Если ты дашь мне источник, мы выберемся.
— То есть мы не в тупике, гадёныш? — он приподымается.
— В тупике, Марк. Но источник сможет пробить отверстие в любой стене.
Я не хотел этого говорить. Впрочем, безразлично. Марку не жить, а Эльза и так знает.
— Тогда покажи мне, как это сделать, — Марк склоняет голову направо.
В этот момент из темноты появляется Эльза и бьёт Марка рукоятью пистолета по голове. Фонарик гаснет окончательно. Тьму прорезает вспышка выстрела, потом ещё одного. Я замечаю искажённое лицо Марка. Потом всё затихает.
Я включаю маленький фонарь. Марк лежит на спине, из-под его массивного тела вытекает тонкой струйкой кровь и скапливается в неровности на полу. Эльза лежит чуть дальше, у неё снесена половина головы. Красивая была девочка.
Но всё это мелочи. Я вытаскиваю из-под Марка рюкзак.
* * *
Если даже Джефферсон не помнит войны, то Марк в свои двадцать пять — и подавно. Для него война — это что-то ирреальное, несуществующее. Вы знаете, что такое II мировая война, например? Вы помните, кто такой Адольф Гитлер? Может, вы читали о нём. Но он для вас ничего не значит. Набор букв, случайно совпавших так, что вышло связное сочетание.
Я помню, как видел Джефферсона в последний раз. Я шёл по улице, а он — мне навстречу, одетый, как обитатель трущоб, с обрезом за плечами и капюшоном, надвинутым на лоб. Он узнал меня и откинул капюшон, чтобы я мог встретиться с ним взглядом. Я остановился.
— Не раскаиваешься? — спросил Джефферсон.
— Нисколько.
Он стал моим отцом, когда мне исполнилось четыре. Но он так и не сумел добиться от меня любви. Уважения — да, признания силы — да. Не любви.
— Я подумал, что ты можешь вернуться. Если дашь мне слово. Я поверю твоему слову.
— Нет, Джефферсон.
Он нашёл меня в городе спустя столько лет, чтобы предложить вернуться. Смешно.
— За что ты ненавидишь меня? — спросил он.
— Это моё выражение любви, — сказал тогда я и прошёл мимо него. Он остался на месте.
Наверное, я поступил жестоко. Но в какой-то мере я подготовил его к моему нынешнему визиту.
* * *
Я нащупываю в рюкзаке Марка источник. Взвешиваю его в руке. Пара килограмм, не больше. На одном срезе — серебристый выступ. Что бы Марк делал с этой мощью? Подключил бы к источнику свой музыкальный плеер? Запитал бы от него двигатель старенького «Форда»? Продал бы за скромную сумму какому-нибудь жаждущему власти?
Он ничего бы не сделал. Потому что он был непроходимым тупицей.
Самое страшное, что Джефферсон — такой же. И он мне не отец.
Цилиндр опоясывают несколько полосок со шкалами. Источник, по сути, состоит из ряда цилиндров, соединённых между собой. Если повернуть одну часть относительно другой, сдвинув какую-либо шкалу, источник перестанет работать.
Джефферсон нашёл источник, когда тот был выключен. В течение нескольких лет он попросту не знал, что у него в руках. А потом случайно нашёл нужную комбинацию и обнаружил, что от источника можно запитать всё, что угодно. Сначала он подключил к дармовой энергии свой дом, затем — соседей, затем — весь городок. Потом городок стал городом, а город — мегалополисом.
Но Джефферсон нашёл неверное положение шкал. И слава Богу, что он не нашёл верного. Потому что у него в руках много лет было абсолютное оружие. И сложно сказать, как бы Джефферсон поступил с такой властью.
Я выставляю шкалы — одна за другой. Серебристый выступ начинает слабо светиться. Я направляю источник на дверь и сдвигаю одну из шкал на хорошо мне известную величину.
* * *
Я хорошо помню, как впервые увидел источник. Бакстер достал его из камеры ускорителя и благоговейно передал мне.
— Здесь!.. — многозначительно произнёс он.
Бакстер имел склонность к излишнему пафосу. Он мог поднять вверх указательный палец и с величественным видом произнести что-то вроде «Нужно помыть посуду!» Уместив свои эмоции в короткое «здесь», Бакстер совершил подвиг лаконичности. Я думал, он будет танцевать вокруг ускорителя с бубном.
То, что мы заперли в источнике, не поддаётся описанию. В средние века это назвали бы демоном. В XX веке в это бы просто не поверили. А мы подчинили это себе. Энергию сотен тысяч звёзд. Этот пример — для сравнения: к звёздам источник не имеет никакого отношения.
