Мы тщательно продумали регулировку источника. Вероятность того, что он будет служить злу, попав не в те руки, была ничтожна. Никакой дешифратор не сможет найти комбинацию из сотни случайных чисел — с учётом того, что он не знает, что нужно искать. Только мы знали верную комбинацию цилиндрических отсеков источника.
Уже гораздо позже мы открыли возможность составления других комбинаций. Одну из них и нашёл Джефферсон. Но главная комбинация осталась для него тайной.
Бакстер погиб случайно. Он наткнулся на комбинацию, которая выплеснула в его тщедушное тело такой заряд, что не осталось даже горстки пепла. На месте лаборатории возник кратер. Точнее, на месте города, в котором располагалась лаборатория. Этот город назывался Вашингтон.
Американские ПВО тут же ответили невидимому врагу: целый ряд боеголовок отправился в сторону Москвы. Или Пекина — я точно не знаю. Факт в том, что война началась.
Кстати, весь довоенный период я считаю тем самым «первым разом», когда я увидел источник. Его не было около меня только в моменты сна. Впрочем, порой он мне даже снился.
Наверное, я вас запутал. Сейчас распутаю.
Да, я родился до войны. На момент трагедии в Вашингтоне мне было 37 лет. Моё лицо вплавилось в пластмассовую панель приборов старенького «Вольво». А потом я очнулся. Война уже закончилась, а моему новому телу едва ли исполнился год.
* * *
Дверь вышибает из петель и выбрасывает в коридор. Со стен сыпется пыль, пол под ногами дрожит, охранники превращаются в окровавленные куски мяса. Я покидаю камеру и иду наверх. Навстречу мне бегут люди Джефферсона. Как только они появляются в поле зрения, я направляю на них источник и сдвигаю шкалы. Коридор расчищается метров на десять вперёд. Позади меня грохот. Кое-где каменные стены не выдержали.
Подземелье выходит во двор. Я знаю, что там меня ждут. Более того, я знаю, что Джефферсона там нет. Перед выходом я меняю комбинацию источника.
Когда я выбираюсь из покосившегося прохода, в котором раньше была дверь, я вижу постапокалиптическую картину. Нет даже трупов — просто однородная масса. Даже автомобили, стоявшие во дворе, вмяло в землю.
Раздаётся выстрел. Около меня поднимается облачко пыли. Снайпер. Я даже не бросаюсь на землю — противно. Я сдвигаю шкалы определённым образом. Из нескольких окон выплёскиваются фонтаны крови. Снайпер был не один.
Дверь в основную часть замка отсутствует. Я поднимаюсь по покорёженной лестнице наверх.
Есть вероятность, что я задел Джефферсона. Не хотелось бы. Сначала нужно сказать ему несколько слов.
Он ждёт меня в своём кабинете. Я помню каждый сантиметр этой комнаты. Книги, статуи, картины. Он собирал прекрасное и вечное. То, что сохранилось после войны. Джефферсон сидит за столом и смотрит на меня. У стола — расколотая ваза. Многие вещи валяются на полу.
— Чтобы предупредить твой монолог, Скотт, я скажу пару слов первым, — произносит Джефферсон. — Я знаю около десятка дополнительных комбинаций. Я даже начал составлять каталог в надежде найти ещё.
— Я не сомневался в твоих способностях. Тебе не хватало боевых вариантов. Результаты их применения ты только что видел.
— Не только, Скотт. Мне не хватало целого ряда комбинаций — не только боевых. Хотя я сумел найти как минимум одну комбинацию, которую вы с Бакстером не открыли.
— Откуда ты узнал про Бакстера?..
— Ты жил со мной двадцать лет, Скотт. Ты разговаривал во сне, очень много разговаривал. А я слушал, всё слушал. Когда я подобрал тебя, я ничего не знал. Это было выигранное тобой очко: ты «подставил» себя мне. Но потом я сравнял счёт, узнав всё о твоём прошлом.
— Почему ты отпустил меня?
— Ты был безопасен вне замка. Убивать тебя — не хотелось. Я не думал, честно говоря, что ты решишься вернуться таким образом.
— Я вернулся. Что ты сделаешь теперь?
Джефферсон усмехается и встаёт.
— Ты не обратил внимания, Скотт, что в замке горит свет? Что работают лифты (по меньшей мере, работали до твоей стрельбы)? Источник на своём месте, Скотт.
Я внимательно смотрю на предмет в моих руках.
— Да, Скотт, я сумел повторить его. Это было моей целью, а не подчинение мира. Мир и так будет у моих ног, как только я изготовлю десяток источников. Или два десятка. Только мир будет любить меня, обожать. Как любит меня этот город. Я не хочу быть властителем империи, построенной на ненависти.
У меня нет слов.
— Почему тогда ты позволил мне?..
— Во время войны произошло много странных вещей. Помимо тебя, было ещё несколько десятков перерождённых. Мне повезло с тобой: благодаря твоим ночным словам я понял, как сделать второй источник. Многое я доработал сам. Но основу положил ты — не зная об этом. Почему позволил? Потому что мне не хотелось тебя искать. Ты пришёл сам. Как и Бакстер, который поставил точку в моей работе.
Он показывает куда-то за мою спину.
Я не знаю вошедшего. Он моих лет, высокий, темноволосый. Это не тот Бакстер, которого я помню. Но, собственно, я и сам другой.
— Привет, Скотт.
— Здравствуй, Бакстер.
— Сколько нас, таких? — странный вопрос для первой встречи за много десятков лет.
— Думаю, человека три-четыре. Все, кто был в радиусе километра от эпицентра взрыва. Лаборатория находилась на порядочном отшибе — кроме нас с тобой, никто туда не приезжал. Я думал, что и тебя не накрыло.
— Как видишь, накрыло.
Джефферсон вмешивается в наш разговор.
— Собственно, Скотт, ты увидел всё, что должен был увидеть. И показал мне всё, что должен был показать. В подвале стояли камеры ночного видения — поверь, их ты не повредил. Теперь я знаю и ряд боевых комбинаций, которые ты использовал. И хотя мир я подчиню себе добром, кое-где я не погнушаюсь и грубой силой.
Я поднимаю источник.
— Я могу уничтожить тебя и всё вокруг. Прямо сейчас. И ты уже не успеешь вытащить пистолет, как тогда.
— Нет, Скотт, не сможешь, — улыбается Джефферсон.
И всё гаснет.
* * *
На планете Джефферсона всё хорошо. Никаких войн, преступности, бесплатная энергия, постепенное развитие космической индустрии. Джефферсона не стало двадцать веков тому назад, но его память будет вечно жить в человеческих сердцах. Эра Джефферсона, новое летоисчисление — даже не со дня окончания войны, а со дня его рождения.
Я знаю, где живёт Бакстер. Я вынужден внимательно следить за ним — как и он за мной. Наверное, он мой единственный друг и одновременно единственный враг. Подобно мне, он восстаёт из пепла после каждой смерти. И он умеет пользоваться источником. Впрочем, сегодня источники — это довольно обыденное явление. Их исследуют целые институты.
Самое первое наше перерождение не стало единственным: мы обрели бессмертие. После того, как Бакстер выстрелил мне в спину в кабинете Джефферсона, я заново родился в обычной семье примерно в восьмистах километрах от замка. И продолжил жить.
Есть одно «но». Я подробно исследовал окрестности своей бывшей лаборатории. Всё-таки она располагалась недалеко от Вашингтона. Всё-таки мы не одни с Бакстером попали под воздействие той самой комбинации источника. Есть и ещё подобные нам.
Вот как раз они и опасны. Как раз их нужно отследить. И кажется, я уже сумел найти одного из них.
И теперь я работаю над тем, как его уничтожить. Кажется, Бакстер работает над тем же. Объективно оценивая наши способности, я могу сказать одно: не за горами четвёртая война.
Дорогая А.!
Дорогая А.!
Когда ты получишь это письмо, я, скорее всего, буду мёртв. Я застрелюсь из того самого пистолета, который ты подарила мне на позапрошлое Рождество.
Впрочем, вероятность того, что письмо найдёт адресата — тебя, — ничтожно мала. Я просто напишу на конверте: передать А. Потом положу конверт рядом с собой и сделаю то, что должен сделать. Всё равно воздуха осталось от силы на час. Я не хочу задохнуться. Мгновенно — проще.
Я знаю, что письмо будет открыто и прочитано представителями спецслужб. Но я всё равно обращаюсь к тебе и ничего не хочу скрывать. Пусть они всё знают — я не жалею ни об одном своём шаге. Конвертов тут, кстати, предостаточно. Две полки заполнены конвертами, в которых лежат какие-то облигации и ассигнации. Я не знаю их ценности.
Ты помнишь Сильвера Гринвея по прозвищу «Цепь»? Огромный, страшный человек, всегда вооружённый до зубов. Он работал на Биггла, как и я. Так вот, Гринвей уже мёртв. Он лежит метрах в пяти от меня, и у него в спине две пули из моего пистолета. Но, наверное, стоит начать с самого начала.
Биггла ты тоже должна помнить. Такой толстенький, невысокий, в ужасном фиолетовом костюме. Он обедал у нас месяца полтора назад. Я несколько раз пересекался с ним в общей компании, но никогда не задумывался, как он зарабатывает деньги. А ровно две недели назад Биггл сам подошёл ко мне, когда я заскочил в «Пенни» выпить виски и поглазеть на девочек (я не изменял тебе, ни в коем случае — я просто смотрел шоу). Биггл сел рядом и предложил дело. Он сказал, что собирает команду, и что меня ему рекомендовали как отличного специалиста по сейфам. Так и сказал — в открытую. Не боялся, что я агент или доносчик. Впрочем, я — не тот и не другой, сама знаешь.
