Как я и ожидал, Чаз не стал сидеть сложа руки — мстить за гибель подданных он начал на следующий же день после похорон.
ГЛАВА 46
Я полагал, что когда-нибудь Чаз навострится меня увеличивать без всяких побочных эффектов, которые порой включали в себя нечто похожее на синдром Туретта: у меня дергалось лицо, и я непроизвольно изрыгал проклятия, покуда чары короля сусликов окончательно не рассеивались.
Насколько я понимаю, на следующий день после похорон случилось вот что.
Отряд сусликов-спецназовцев, вооруженных бензопилами, наведался в огромную гостиницу, которую компания «Золотое ущелье» возводила к югу от города.
В два часа ночи грызуны неслышно, слово бойцы из отряда «Морские котики», спустились по канатам с зависшего в воздухе «черного ястреба» и проникли в здание через окно второго этажа, проделав отверстие в стекле с помощью алмазного резца и пары резиновых присосок. Сусликам потребовалось всего двадцать минут, чтобы подпилить восемь напольных балок, располагавшихся перпендикулярно несущим стенам. Затем они сняли несколько болтов с двутавровых балок и быстренько растворились в ночи.
В прежние времена суслики просто бы обстреляли гостиницу или навесили абы как на стены снаружи с килограмм пластиковой взрывчатки. Но Чаз изменился и стал подходить к мести творчески.
Как я и опасался, король сусликов превратился в своего рода художника-перфомансиста, преисполненного решимости превратить каждый акт насилия в произведение искусства, таящего в себе много разных смыслов.
На следующий день руководство «Золотого ущелья» по совету своего отдела по связям с общественностью, логика действий которого была для меня непостижима, однако, по всей видимости, понятна Чазу, пригласило всех жителей Булл-Ривер Фолз на бесплатное барбекю. На этом мероприятии представитель компании вручил чек на двадцать пять тысяч долларов городской пожарной службе в знак признательности за мужество, проявленное при борьбе с огненной стихией, которая уже успела обратить в пепел десять тысяч гектаров леса на склонах горы Беллиэйк.
Также присутствующим было объявлено, что компания учредила стипендию для старшеклассников, оплатила установку на здании мэрии латунной таблички, в которой прославлялись подвиги пожарных, пожертвовала несколько тысяч долларов городской бейсбольной команде, а также установила кучу разного оборудования на «лендроверы» городского полицейского управления, состоявшего из трех человек. И это не говоря уже о том, что «Золотое ущелье» выразило принципиальное согласие выделить целое состояние на строительство нового съезда с федеральной автомагистрали, который будет вести прямо в город.
Также вниманию собравшихся была представлена жутковатая чугунная статуя, изображавшая двух несущихся вниз по склону лыжников, которых, судя по их виду, ваяли с героев фильма «Безумный Макс». Этому шедевру монументалистики предстояло украсить площадь, которую собирались построить в центре города — естественно, за счет компании.
На пикнике выступил один из топ-менеджеров корпорации — какой-то там главный вице-президент кислых щей и квашеной капусты. Ни его должности, ни имени с фамилией так никто толком и не смог разобрать. Для того чтобы толкнуть речь, он взобрался на сколоченный для оркестра помост, после чего, размахивая руками, принялся втирать, как дух единства жителей Булл-Ривер Фолз заставил трепетать его сердце и как благодаря этому он пересмотрел свои жизненные приоритеты.
Мэр и члены городского совета сидели на раскладных стульчиках, поставленных в ряд на возвышении. Компанию им составлял представитель администрации губернатора, который мучился от жары в темном костюме и галстуке и со страдальческим видом то и дело подтягивал носки с узором в виде ромбиков.
— Я прекрасно понимаю, что у нас имеются определенные разногласия, — произнес вице-президент кислых щей. — Скажу вам больше, ряд критических замечаний, поступающих в наш адрес, вполне себе заслуженны. Впрочем, сегодня я приехал сюда не сеять раздор. Я хочу официально поблагодарить всех тех, кто поддержал наш проект, и протянуть руку дружбы тем, кто все еще выступает против него. — Он поднял обе руки, словно папа римский, благословляющий паству, после чего повернулся, чтобы показать на здание гостиницы. Брюки плотно облегали его зад, и все увидели, что трусы вице-президента собрались в щели меж ягодицами. В такую-то жару! Я почувствовал приступ сочувствия. В толпе послышались смешки.
В этот самый момент пятилетняя девочка, жевавшая сахарную вату, выставила пальчик и спросила отца, почему гостиница покосилась. Здание и впрямь стало крениться на бок от порывистого ветра, который внезапно подул с горы.
По толпе пронесся ропот. Забрехали собаки. С гостиницы сорвалась стайка птиц и, голося и хлопая крыльями, изо всех сил рванула прочь.
Уже не вздох, а стон пронесся по толпе, когда люди увидели, как крыша гостиницы сдвинулась с места. Флаг с логотипом компании «Золотое ущелье» забился на ветру и вдруг обвился вокруг флагштока, после чего раздулся, словно парус. Здание содрогнулось, изрыгнув из себя облако опилок.
В отличие от всех остальных, я видел штук десять вертолетов «чинук» из воздушной флотилии Чаза, которые тянули за собой на тросах крышу, силясь ее сорвать. Публика, державшая в руках хотдоги, жареные ребрышки и вареные кукурузные початки, принялась показывать пальцами на раскачивающееся здание.
Оглушительный грохот раздался в тот самый момент, когда вице-президент распинался о том, сколь сильно руководство компании верило в этот проект еще несколько десятков лет назад, когда у них только зародилась идея построить горнолыжный курорт и гольф-клуб, в который будут съезжаться гости со всего света.
И вот когда вице-президент развел руки в стороны, крыша гостиницы содрогнулась и раскололась надвое. На землю посыпались куски кедровой дранки. Десятиметровый флагшток с гигантским флагом отломился и, словно копье, устремился вниз, едва не пронзив одного из кандидатов в мировые судьи, который, решив воспользоваться случаем, раздавал на пикнике агитационные материалы в свою поддержку.
Мэр Булл-Ривер Фолз вскочил и закричал.
Гостиница, самое большое здание за всю историю округа, рухнуло, подняв столбы пыли, рассыпавшись, словно замок из лего. Во все стороны брызнули обломки.
Вице-президент выронил листки с речью, спрыгнул со сцены и бросился прочь вслед за разбегающейся толпой.
ГЛАВА 47
Чаз, который теперь запросто мог работать в режиме многозадачности, напевал себе под нос хит 1968 года «Do You Know the Way to San Jose?» и одновременно с этим внимательно изучал заламинированное фото с автографом Дайон Уорвик.
И это притом, что он еще вязал шерстяной носок и опять слушал на айподе Паваротти, исполнявшего тенором полюбившуюся его величеству арию из последнего акта «Турандот». От высоких нот, что брал певец, по коже пробегал холодок.
Чаз повернулся ко мне и попросил объяснить, в чем смысл фондового рынка.
На нем была клетчатая ушанка. Господи боже, на такой-то жаре!
— И вообще вся вот эта ерундистика с рынком. — Чаз сделал неопределенный жест: — Не догоняю, в чем тут суть.
Суслик молотил лапками по клавишам компьютера. Я глянул на экран и увидел, что он заказывает на сайте гипермаркета шестнадцать упаковок бумажных полотенец и тридцать пятикилограммовых банок «Нутеллы», а потом ставит пометку: отправить все экспресс-почтой в Канаду, в Альберту. Явно этот груз предназначался для его экспериментальной колонии.
Чаз, в последнее время пребывавший в совершеннейшем восторге от компьютера, заявил, что хочет вложить все свои биткоины в сельскохозяйственные сырьевые товары.
— Например, в пшеницу, там, в сахар. Может, куплю фьючерсы на кофе, — небрежно произнес его величество. Подозреваю, он сам не понимал смысла своих слов.
Я его предупредил о том, что рынок штука непредсказуемая, как рулетка в Лас-Вегасе, а искушение совершать рисковые сделки до добра не доведет, но Чаз лишь помотал головой в идиотской шапке, после чего велел мне заткнуться и сказать, что я думаю об Уолл-стрит, о капитализме и манящих перспективах жить счастливо и богато.
