У Мелинды остались отец Роберт, проживающий в Булл-Ривер Фолз; мать Мэри Бэннон, проживающая в городе Хендерсон, в штате Невада; дедушка Джеймс Артур Барстоу, проживающий в Гленвуд-Спрингс, штат Колорадо; бабушка Мона и дедушка Шон Бэннон, проживающие в Фалмуте, штат Массачусетс, а также многочисленные дяди, тети, племянники и племянницы.
Поминальную службу отслужил преподобный Джимми Огден из первой баптистской церкви. Прощание состоялось в здании школы, и на нем присутствовало около трехсот человек. Похороны пройдут на кладбище „Сансет-Ридж“. Дата похорон будет сообщена особо. Желающие пожертвовать на цветы могут перевести деньги на счет фонда молодежных достижений старшей школы „Касл Пик“ через банк „Касл Пик“».
* * *
Терпеть не могу писать некрологи, и потому мне хотелось побыстрее покончить с этим неприятным делом. Увы, чисто по-человечески следовало наведаться к Бобу Барстоу, показать текст и уточнить, не наляпал ли я каких-нибудь ошибок.
Зайдя в камеру, я опустился на металлическую лавку, располагавшуюся рядом со стальной раковиной и стандартным тюремным унитазом без крышки. Кровать из стекловолокна была прикручена болтами к цементной стене.
Левый глаз Боба Барстоу заплыл. Лицо пересекал продолговатый кровоподтек. Боб постоянно то вынимал руки из карманов, то совал их обратно. Когда он заговорил со мной, рубец на щеке сделался темнее.
— Подтяжки забрали, представляешь? — промолвил он. — Чтоб я не покончил с собой. Да как вообще можно на них повеситься? Это же анекдот.
Боб был по-прежнему одет в грязный костюм пожарного: желтая форменная рубаха изорвана, большая часть пуговиц отсутствует. Шею спереди покрывали царапины.
— Такие уж правила, ничего не поделаешь, — развел руками я.
— Как думаешь, это он ее убил?
— Йерген? Сложно сказать.
— Наверное, меня сегодня по телевизору показывать будут, — вздохнул Барстоу. — Через несколько часов выпускают. Засадили меня сюда, словно я преступник какой, шибко опасный. Сам не знаю, что тогда на меня нашло.
— Если желания нет, ты не обязан ни с кем разговаривать. В том числе и со мной, — промолвил я.
— Я не хочу, чтобы про нее слухи пускали. Мол, мужика хотела увести из семьи. Он ведь женат. Не желаю, чтобы про нее несли всякую херню. Да, они некоторое время встречались. — Уставившись на серый бетонный пол, Боб потер руки, словно он мерз и хотел согреться. — Знаешь, я по телику однажды смотрел… Ну там, в общем, у мужика убили жену. Он засел в аэропорту. Узнал, что убийцу переводят в тюрьму в другом штате, и стал его ждать. Ну и когда полицейские вели его по аэропорту в наручниках, он выскочил откуда ни возьмись и стрельнул преступнику в голову. Убил, короче говоря. Я тогда подумал, мол, все по справедливости. — Боб повернулся ко мне: — Как считаешь, это он ее убил?
— Похоже, полиции очень бы хотелось, чтобы так и было, — ответил я. — Лично я слышал, что он работал на стройке и просто оказался рядом, когда нашли Мелинду.
— Он ей нравился, — вздохнул Барстоу. — Говорила, что, как поступит в магистратуру, он переедет в Вайоминг, чтобы быть с ней. Рассказывала о его жене. Мол, что брак не сложился. Просто пойми меня как отца. Согласись, ужасно не хочется, чтобы твой ребенок оказался в такой ситуации. Жизнь, она и без того штука сложная. Видать, я сорвался. Я даже не помню, как на него накинулся.
— Ты промахнулся. Угодил лопаткой в лобовое, — уточнил я. — Так что считай, вам с Йергеном повезло. Ну, оплатишь стекло, и все тут. Делов-то.
Барстоу повернулся к окну. На шее чуть ниже затылка белела перевязка. Штаны на заднице разошлись по шву.
— Я чуть ему башку не снес.
— Ребята в пожарной службе собрали денег на залог, — сказал я.
— Вот черт. Я и не подозревал. — Барстоу кивнул на окно и, в очередной раз сунув руки в карманы, принялся в них рыться, будто завалявшуюся мелочь искал. — Знаешь, она, когда была маленькая, очень любила играть на лугу, — промолвил он, по-прежнему глядя в окно, — ну, возле старого здания патрульно-постовой службы. А я все смотрел, как она кормит травой лошадей. Она любила сидеть под деревом. Представлять, что она колонистка. Приносила с собой кастрюли, сковородки, ну, типа, ужин готовить. Сценки разыгрывала. Интересно, почему воспоминания всплывают в голове именно тогда, когда от них больнее всего? Ума не приложу, почему башка так работает.
— Время лечит, Боб, — сказал я, прекрасно отдавая себе отчет в том, что это не так.
Я протянул ему черновик некролога. Барстоу пробежал его глазами, кивнул и положил на кровать.
— Полицейские сказали, что разрешат ее похоронить, только когда закончится следствие, — глухо произнес он.
— Что еще ты от них узнал? — спросил я.
— Ну… они задавали обычные вопросы… Сам знаешь, как это бывает… У меня в тот момент башка не работала, вообще ничего не соображал… Рассказал, что знал. Что Мелинда с ним встречалась. Что мы с ней ругались. Я пытался уговорить ее порвать с ним. Кстати… — Барстоу выставил палец. — голосовые сообщения… Полиция хотела их заполучить, но я уже все стер. Звонил какой-то мужчина и предлагал Мелинде встретиться. Причем, я уверен, это был голос не Йергена. Я б его узнал. Когда я рассказал об этом Мелинде, она страшно расстроилась — я очень хорошо это запомнил. А потом она в спешке куда-то помчалась.
— Я слышал, она работала на раскопках, — сказал я.
— Да-да, — покивал Боб. — Индейские погребения. Пропадала там почти всю последнюю неделю. Говорила, что это очень важно.
— Она сообщала тебе какие-нибудь подробности?
— Нет, в тот момент мы уже были с ней на ножах. Практически не разговаривали. Кроме того, меня совершенно не интересовала ее работа… эти дурацкие кости, найденные на стройке.
Некоторое время мы беседовали о лесных пожарах. Боб сказал, что я херово выгляжу, а я согласился. На прощание мы обнялись. Я вышел. За мной громко лязгнула тяжелая металлическая дверь.
— А куда сейчас движется огонь? — крикнул Барстоу, прижав лицо к решетке.
— На город, — отозвался я. — Уже выяснили, кто поджигатель. Достаточно известный смутьян. Переехал к нам в город в прошлом году. Так ненавидел курорт, что аж волосы на жопе дымились. У него в доме нашли оружие, керосин… все стены в каких-то безумных картинах с изображением пламени. Так что ежу понятно, кто устраивал пожары. Осталось теперь только узнать, где он скрывается.
На панихиде на закрытый гроб Мелинды водрузили ее фотографию в траурной рамке. Рядом повесили на стул ее наряд, который она носила, когда состояла в группе поддержки. Играла рок-музыка, но я не узнал ни одной композиции.
В церкви перед всеми вышел Барстоу и попытался сказать несколько слов. Он был одет в плохо подогнанный костюм, отчего казалось, что Боб уменьшился в размерах. Барстоу сумел выдавить из себя несколько фраз, но потом его голос надломился. Мужчина извинился и сел на место, рядом с бывшей женой. Оба старались не касаться друг друга. Супруга выглядела растерянной, но при этом не плакала. С момента нашей последней встречи она располнела. Женщина комкала в руках бумажную салфетку, отрывала от нее кусочки и по одному бросала на пол. Бывшие супруги не перемолвились и словечком, даже не посмотрели друг на друга. Из церкви они уехали порознь.
ГЛАВА 49
Нет слов описать, в какую бездну отчаяния я попал, когда умерла моя жена.
В тот вечер, когда она ушла, я держал ее за руку и вслушивался в шаги медсестер, проходивших мимо дверей палаты хосписа. Мне казалось, что из динамиков под потолком едва слышно звучит какой-то военный марш. И ковролин в фойе, и обстановка в палате создавали иллюзию того, что находишься в каком-то тихом отеле. На стене висели фотографии лодок, тропических пляжей и пустынных пирсов из выбеленных досок.
Кто-то тронул меня за плечо и вежливо спросил, не могу ли я выйти. Я сел в коридоре на диванчик. Из соседней палаты доносились всхлипывания. В кафетерии позвякивали тарелки.
