за ней в кухню.
Чёрт его знает — зачем.
Я слышал, как она остановилась за моей спиной и словно размышляла, заговорить ли со мной или нет.
Что она хотела мне сказать, я, конечно, не знал, но меня магнитом потянуло следом за ней.
Вообще, я хотел сделать вид, что тоже хочу кофе выпить, и просто хотел посмотреть на неё ближе, но сломанный рычажок кофеварки вдруг подкинул мне безумную идею…
— Сломала кофеварку? — поймал я ее за руку в кухне.
Коснулся ее, и снова будто прошило током… Не могу ее трогать. Я теряю над собой контроль. Но не смог побороть желание прикоснуться.
— Кажется, да, — закусила она нижнюю губу от волнения и отняла у меня свои пальцы.
— Слушай, ну мне придётся рассказать отцу, что ты косорукая и портишь вещи. Пусть выгонит тебя.
В ее глазах заблестели слёзы.
— Не говори. Пожалуйста, — заломила она свои маленькие ручки. — Мне некуда идти, ты же знаешь.
— А кого это волнует? — усмехнулся я. — Мы тебя, сироту, и так по доброте душевной пригрели, а ты вещи портишь. Нет, я всё-таки скажу ему. Пусть тебя вернут туда, откуда забрали.
Я сделал пару шагов от неё и обернулся. Девочка опустила голову. Рыжие волосы, на которых красиво играли лучи солнца, упали на лицо. Из глаз капали слёзы на ее сцепленные между собой до белых костяшек пальцы.
— Значит, так, — поставил я руки в боки и, наклонив голову набок, наблюдал за ней. — Ты хочешь остаться в этом доме?
— Да… — тихо ответила она.
— Тогда тебе придётся играть по моим правилам. Одно мое слово — и ты вылетишь отсюда пробкой. Ты это понимаешь?
— Понимаю.
Я подошёл к ней ближе и поднял пальцами ее подбородок на себя. В который раз словно провалился куда-то, глядя в глубину ее глаз.
— Тогда будешь делать то, что я скажу тебе. Ясно?
— Что ты хочешь, чтобы я делала? — тихо спросила она, понимая, что в моей полной власти.
Так и было — она в моей власти. Наконец-то.
Нежная, красивая до дрожи и такая слабая. Теперь моя.
Прекрасное чувство…
— Даже и не знаю, что с тебя взять-то кроме анализов… — наклонил я голову и наблюдал за ней, словно рассуждая. — На что ты мне, такая бестолковая, сгодилась бы.
Она смотрела на меня с волнением и настороженностью, будто ожидая приговора.
— Поцелуй меня.
— Ч-что? — расширила глаза девчонка и отпрянула от меня, врезавшись в стол бедром.
Я последовал за Котёнком и поймал её в капкан, поставив по обе стороны от девчонки руки на столешницу буфета.
— Целуй меня, сказал. Ты глухая, а, рыжая?
— Но я думала, что ты…
— Мне плевать, что ты думала, — оборвал я ее, ощущая, как меня начинает потряхивать от близости к ней. Я жадно втягивал в себя запах её волос словно зависимый. — Целуй. В губы.
Она нервно сглотнула и осталась неподвижной. А я уже просто умирал от предвкушения, желая ощутить сладость и мягкость её губ, которые никто никогда не целовал. Я буду первым…
— Умеешь?
— Нет… — почти шёпотом ответила она, словно мышка, которую загнали в угол.
— Щас научишься.
Глава 15
Катя
Это было так внезапно, что все мысли спутались. Рома снова стал тем, кого я так боялась, кого ненавидела, но… Я понимаю, почему он так себя ведёт — он обижен на мои слова. Я растерялась, не знала, как справиться с теми эмоциями, которые я ощущала от его близости.
Он так смотрел на мои губы, он хотел этого поцелуя. Я словно чувствовала то, что чувствует сам Рома. Слышала его желания…
Только объясниться он мне не дал, навис сверху и потянулся к моим губам сам.
— Подожди! — упёрлась я ему руками в грудь. — Стой… Я знаю, почему ты так говоришь.
— И почему? — сказал он уже где-то между моим ухом и щекой, опаляя кожу своим горячим дыханием, его губы легко касались меня, заставляя сотни маленьких птичек вспорхнуть с ветки и начать хаотично носиться внутри меня и беспощадно щекотать стенки желудка.
— Ты слышал меня и Попова, — ответила я, и Рома отпрянул.
Посмотрел на меня волком. Скулы заострились.
— Так ведь?
— Слышал, — отозвался он. — Ты очень красиво размазала меня по стене под его гогот, Рыжая.
— Прости, Ром, — подняла я глаза на него. Если уж просить прощения, то именно сейчас.
— Чего? — не поверил он.
— Я прошу простить меня за эти слова, я… Так давно уже не думаю.
— А как ты думаешь? — уставился он на меня так, будто впервые увидел.
— Ты не такой плохой, каким хочешь казаться. Я знаю. Я некрасиво поступила, наговорив о тебе такого за спиной, — слова давались мне с огромным трудом, но сказать это было просто необходимо. Я и сама чувствовала, как мне становится легче просто потому, что я попросила прощения за сказанное. — Мне стыдно, но Попов, он… Меня застал врасплох, и я не хотела, чтобы хоть кто-то знал, что я уже думаю иначе о… тебе. И сейчас… Ты обижен. Но ты не будешь делать глупостей и обижать меня, правда же?
— Не буду, — помотал он головой. Из его тела словно ушла напряженность, его мускулы уже не выделялись так сильно, лицо стало спокойнее, а глаза — теплее. — Я же обещал тебя защищать. Просто чё-то… Переклинило.
Я закусила нижнюю губу, ощущая неловкость. Он отошёл ровно на полшага, не давая мне уйти с места, но и не прикасаясь.
— Ром, я… Больше никогда не буду ни о ком говорить плохо. Правда. Мне очень стыдно. Я уже так давно не думаю! Я знаю, что у тебя большое сердце и добрая душа.
— Кать, — позвал он, и я подняла голову, едва не столкнувшись с ним лбами. Он опять подошёл ближе, как будто магнитом его
