тянуло ко мне. А я… Не торопилась разрушать это мгновение. Как будто сейчас я держала в руках что-то очень важное.
— Что? — ответила я тихо.
— Ты изменила обо мне мнение?
— Да.
— Почему?
— Наташа мне всё рассказала, — вздохнула я, не зная, куда себя деть от смущения. Рома так и нависал надо мной, впиваясь в лицо своими серыми глазами, в которых я наконец не видела льда. Он словно был собой, без масок, без фальши и напускной крутости… Ему словно было важно знать, что я думаю о нём. — Забрать меня в вашу семью — твоя идея.
Рома неловко закивал. Ему сложно было подбирать слова, как и мне, и он не мог оторвать взгляда от моего лица. Словно, если отвернётся вдруг, — я просто исчезну.
— Сказала… Ну что ж… Рано или поздно ты бы узнала.
— Ром, — подняла я голову и посмотрела в его глаза. — Ты ведь спас меня. Спасибо.
— А как ещё, глупая? — горько усмехнулся он. — Я сам чуть умом не тронулся, когда узнал, что твоя… Что ты одна осталась. И что тебя хотят отдать в детский дом.
— И ты придумал уговорить отца забрать меня?
— Да, — пожал плечами он. — Если бы отец не согласился, я бы тебя выкрал и увёз.
— Увёз?
— Да, — твёрдо ответил Рома. Он явно не шутил. — Я не позволил бы тебя таскать по приютам.
— А почему тебе так важна моя судьба? — задала я вопрос и стала искать ответ в его глазах.
Но его слова выбили из лёгких весь воздух.
— А потому что нравишься ты мне, Рыжая. Давно. Девочка, я о тебе мечтаю…
От его такого неожиданного и красивого до боли в сердце признания я снова потеряла возможность управлять своим языком и молча смотрела в ответ.
— Надо было давно сказать, да я всё… Стеснялся кого-то. Но сейчас глупо выдумывать причины, ты ведь… И без того всё поняла.
Я лишь неловко кивнула, не зная, что на это всё отвечать.
Питерский признался в симпатии. Ко мне. Сам. Первый…
Я не могла себе это представить даже во сне.
— Прости меня тоже, — посмотрел он в мои глаза. — Совсем мне голову уже оторвало. Тебе ведь не нравится Попов? Ну, скажи, что не нравится…
— Не нравится, — ответила я.
— Честно?
— Честно.
— Ты простишь меня?
— А ты меня?
— Кать, — спросил он, придвигаясь ближе. Он оказался снова вплотную ко мне, и меня это словно пьянило. Я боялась этой близости и так хотела её… Руки Ромы легли на мои бёдра и мягко сжали их. Горячие длинные пальцы обжигали кожу через ткань джинсов. — Я тебе нравлюсь?
Это вопрос совсем меня врасплох застал. Я никогда не признавалась в симпатии к парню. Тем более что эта симпатия к Роме. Как будто оказалась в зазеркалье, где всё наоборот и Питерский внезапно меня любит. Но, раз уж у нас случился вечер откровений и Рома сделал первый шаг, я не должна молчать.
— …Да, — еле выдохнула я.
— Правда? — спросил он так, словно я могла бы лгать о таких вещах. К тому же дрожали от происходящего мы оба, и он прекрасно тоже ощущает, как я волнуюсь и что я испытываю что-то схожее с его чувствами сейчас.
— Правда, — ответила я. — Ты… Я всегда чувствовала в тебе что-то большее, чем…
Договорить я не успела. В мозгах взорвался фейерверк.
Рома дотянулся до моих губ и коснулся их своими. Не грубо, без давления, а наоборот — мягко, ласково, будто просил разрешения.
Все слова вылетели из головы, оставив место лишь этим новым для меня ощущениям и эмоциям, которые долбали по вискам так, что мне казалось, что ещё секунда — и бешеные птички внутри порвут меня вовсе… Его губы лишь бережно касались моих, словно боясь их осквернить, и это было так приятно, что я не заметила сама, как просто застыла в его руках, положив руки на его грудь, и позволяла ему целовать себя. Я даже осмелилась шевельнуть своими губами в ответ…
Звук хлопнувшей входной двери заставил нас отскочить друг от друга в разные стороны.
На кухне появилась Наташа с пакетами продуктов.
— О, доброе утро! — сказала она, складывая их на стол, а Рома принялся ей помогать.
Всё-таки он хоть и пацан ещё, но что-то мужское в нём точно доминирует. Например, эти продукты — без просьб помогает Наташе.
— Доброе, — ответила я. — Только кофе нам не досталось.
— Почему?
— Я сломал кофеварку, — опередил меня Рома, взяв мою вину на себя.
Я посмотрела на него, а он мне подмигнул. Да уж, ему точно простят сломанный кухонный прибор. Впрочем, и меня бы не выпороли — Рома сильно нагнетал в этом вопросе, но всё равно приятно. Он пытается меня защитить везде. И как я раньше не замечала?
— Да? — огорчилась Наташа и подошла к кофеварке. — И правда. Этот рычажок давно барахлил, а теперь отвалился совсем. Ай, не берите в голову. Купим новую, да и делов!
Я невольно рассмеялась. Как всё просто решилось. А Роман хотел напугать меня сломанной кофеваркой. Тот поймал мой взгляд и тоже не выдержал.
— Чё смешного-то? — переводила с меня на него взгляд мачеха Ромы.
— Да так, ничего… — ответила я.
— Ох, молодёжь… Вы не завтракали в итоге? На этапе вышедшей из строя кофеварки всё и кончилось?
— Не-а, не завтракали, — откликнулись мы.
— Тогда садитесь, я вас накормлю.
Наташа сварила кофе в турке на всех нас и выложила на стол свежие круассаны, в которые мы тут же вцепились зубами.
— А что это вы такие весёлые и даже не подрались на одной территории? — спросила она нас, хитренько поглядывая то на Романа, то на меня.
— Просто хорошее настроение, — пожал плечами Рома. — Не надо тащиться в гимназию — уже праздник.
— Ну да, ну да, — хмыкнула она. — Помирились, что ли?
