Руша не было. У меня комок подкатил к горлу – я вновь потерял двух хороших боевых товарищей. Бекман не зря считался отчаянным храбрецом, а в лице фельдфебеля Руша рота лишилась надежного командира отделения управления.
Тогда я направился к самоходке.
– Они оба мертвы? – со слезами на глазах спросил Вагнер.
Мне не оставалось ничего иного, как только кивнуть. В ответ унтер-офицер тяжело вздохнул и, обращаясь к экипажу самоходки, вне себя от злости закричал:
– Осколочно-фугасным заряжай! 300 метров! По наступающей пехоте противника огонь!
Нам и на этот раз удалось отбить атаку Иванов. Но какой ценой! Каждый второй солдат из состава экипажей самоходок был убит или ранен. Командирам приходилось порой самим заряжать пушки своих машин. Из последних сил, последними боеприпасами наступательный порыв неприятеля все же оказался сломленным. Эквертсхайде вновь явился непроходимой запрудой на пути потока русских войск, тогда как справа и слева от нас они продвигались вперед почти беспрепятственно. Восточнее наших позиций Красная армия стояла уже в Брайтенфельде, а западнее – в Раймене[85], и в принципе дальнейшее удержание Эквертсхайде теряло всякий смысл.
Прибыл фельдфебель Альт и доложил, что обе самоходки первой роты небоеспособны. Я же, загрузив под завязку две боевые машины своей роты ранеными истребителями танков и пехотинцами, отослал их в тыл. На них же в последний путь отправились и наши убитые боевые товарищи.
В результате две последние самоходки с перегруженными на них снарядами с боевых машин, отосланных в тыл, при поддержке горстки пехотинцев заняли огневые позиции на северной окраине Эквертсхайде. Нам ничего не оставалось, как с тревогой взирать на проходившие мимо нас мощные наступающие клинья противника.
«Сколько еще нам осталось держаться в таком состоянии?» – мысленно задавал вопрос каждый из тех, кто остался.
Хорошо еще, что сразу же пополудни пришел приказ отойти в Райншдорф.
Зенгвитц[86], 17 марта 1945 года
Той ночью мне опять не удалось уснуть. После многочасового поиска я наконец нашел новый командный пункт своего дивизиона в районе города Ныса. Но радость от этого продлилась недолго – стоило мне только прибыть в свою роту, как пришел приказ об отходе в Стефансдорф[87]. Нам потребовалась целая ночь, чтобы по ужасным дорогам с грехом пополам добраться до места назначения. Однако на подходе нас перехватил свежеиспеченный кавалер Рыцарского креста[88] командир нашего дивизиона гауптман Улит и приказал немедленно двигаться назад в Зенгвитц. Я попытался было заикнуться о том, что люди не выспались, но это ничего не дало.
Пришлось разворачиваться. Недалеко от Зенгвитца я приказал самоходкам остановиться, а сам на «Фольксвагене» медленно поехал дальше, чтобы убедиться, что русских там нет. На подъезде к населенному пункту обер-ефрейтор Бемер остановился, и я принялся в бинокль внимательно обследовать дом за домом. Внезапно показался какой-то человек, перебегавший от одной хаты к другой.
«Неужели русские уже здесь?» – пронеслась мысль у меня в голове, поскольку разобрать, кто это был, не удалось.
Однако, увидев у этой странной фигуры в руках «Панцерфауст», я решил, что это мог быть только немец.
– Вперед, Бемер! Опасности нет. Будем надеяться, что они не примут нас за Иванов, – скомандовал я и, вытащив из кармана не очень свежий носовой платок, на всякий случай принялся им размахивать.
Мы остановились возле первого дома по правую сторону дороги. Я выпрыгнул из машины и направился в палисадник. В этот момент из-за угла дома выглянул парнишка с испуганным лицом и «Панцерфаустом» на плече.
– Мальчик! Не делай глупостей! – крикнул я. – Ты же видишь, что мы – немцы!
Тогда из-за дома, все еще недоверчиво, но с явным облегчением, показался совсем юный солдат. На вид ему было не более семнадцати лет. Запинаясь, он попытался доложить, как положено по уставу, но вконец запутался.
– Достаточно! – с улыбкой прервал его я. – Так ты из истребителей танков? Сколько же вас и где остальные?
Парнишка, на котором плохо подогнанная форма болталась как на вешалке, наморщил лоб, судорожно размышляя, не выдаст ли он своим ответом великую тайну. В этот момент ему на помощь пришел некий обер-ефрейтор, прибежавший из соседнего сада. Его точно рассчитанные и одновременно непринужденные движения, а также посох, украшенный богатой резьбой, выдавали в нем бывалого фронтовика, прошедшего через все перипетии Восточного фронта.
– Откомандированный в Зенгвитц обер-ефрейтор Кляйн, командир отряда истребителей танков в составе еще одного ефрейтора и двенадцати таких вот мальчуганов, – браво доложил он.
– Значит, вы заняли село?
– Заняли – слишком громко сказано, господин обер-лейтенант. Мы только что прибыли и стараемся не бросаться в глаза. Мне кажется, что севернее нас творится что-то неладное. Нутром чую, что там иваны. С запада же я угроз не ожидал и поэтому решил выставить здесь нашего самого младшенького. Парни не такие уж плохие, как может показаться, только чересчур старательные. Опыта у них нет никакого, ведь их только призвали. Настоящий детский сад. Юнгфольки[89] на тропе войны, горящие желанием стрелять во все, что движется. В том числе и по своим самоходкам.
С этими словами он с удивлением посмотрел на четыре боевые машины, въезжавшие в населенный пункт.
– Тогда нам стоит объединить усилия, господин обер-ефрейтор, – сказал я. – С этого момента мы берем на себя танки, а вы будете служить нам пехотным прикрытием. По этому случаю вот вам две бутылки шнапса, договорились?
– Конечно, разве против этого можно устоять? – ухмыльнулся обер-ефрейтор и взял бутылки, протянутые ему Бемером.
– А теперь познакомьте ваших юных героев с нашими самоходками, а я пока проведу разведку вдоль дороги, ведущей от Стефансдорфа к Байгвитцу[90]. Пока никого не видно, но мне, как и вам, такое затишье не нравится. Выделите нам пару ваших парней для прикрытия.
– Мании и Хази! Ко мне! – крикнул обер-ефрейтор, и тотчас, словно из-под земли, перед нами возникли два юных пехотинца.
Я сказал им, чтобы они садились на заднее сиденье «Фольксвагена». Мальчишки повиновались, держа, как в кино, свои автоматы на изготовку. Между тем самоходки стали занимать позиции на северной окраине Зенгвитца. Когда все было расставлено по своим местам, мы тронулись в путь.
«Фольксваген» пересек небольшую речушку и после поворота направо стал подниматься в горку. Не доезжая ста метров до пересечения с дорогой между Стефансдорфом и Байгвитцем, я приказал водителю развернуть машину и остановиться, а затем вместе с наиболее крепким парнишкой пошел к перекрестку. Бемер же с другим юным пехотинцем остались в «Фольксвагене», держа оружие наготове.
– Это тебя зовут Ханей? – поинтересовался я.
– Да, господин обер-лейтенант, это мое имя, но поскольку я очень шустрый, то все
