А когда закончила, наследник просто взял меня за руку, сжал на секунду ладонь, погладил пальцы и повел к выходу из грота.
– Идем, хочу взглянуть на письма. И Аллану нужно немедленно сообщить. Это касается нас всех.
Глава 21
Граэм принял известие о моем иномирном происхождении почти спокойно. Нет, сначала он точно удивился, но изумление на его лице быстро сменилось облегчением, даже удовлетворением.
– Это многое объясняет, – протянул он задумчиво. Качнул головой, словно отмахиваясь от чего-то, и улыбнулся, как всегда чуть лукаво и внешне беззаботно. – Знаешь, Ани, я рад. Очень рад, что ты не Эннари и свободна от ее привычек, убеждений, воспоминаний. От всего, что связано с прежней жизнью леди Янт. От обязательств, в том числе.
Последние его слова почему-то очень не понравились Фарну. Наследник нахмурился, как-то очень по-собственнически обнял меня за талию, притягивая к себе, и тут же заговорил о Маслове. На эту новость Василиск отреагировал совсем по-другому: мгновенно напрягся, посерьезнел. Даже черты изменились – заострились, стали суровыми, жесткими, делая его в эту секунду удивительно похожим на Кайдена.
В том, что Маслов связан с Сумеречным, не сомневался никто.
– Иначе он бы просто не выжил, – Фарн стоял у окна, заложив руки за спину и всматривался в усыпанное звездами небо, будто надеялся там найти ответы на все наши вопросы. – Зеон тщательно все организовал, надеясь вернуть дочь – подготовил необходимые артефакты, накопители с огромным запасом магии, заклинания, обереги и, наконец, использовал Ловца. Он создал идеальный коридор для Эннари или для того, кто похож на нее. А вот этого… Его-ра здесь никто не ждал. Не было ни тела со сходной внешностью и магией, ни дополнительной энергии, ни условий для второго призыва. Первоначальной энергии для поддержания тоже не имелось. Непредвиденная случайность. Ловец в вашем мире взорвался, и того, кто покушался на тебя, утянуло следом. Такие души гибнут.
– Так и есть, – подтвердил Хобб. – Она должна была развеяться почти сразу. Исчезнуть.
– Но не исчезла, – мрачно хмыкнул Граэм. – Объяснение только одно – ее успел «поймать» Сумеречный. Помог уцелеть, напитал своей энергией и привязал к какому-то телу, кстати, не обязательно похожему на старое физически и магически. Главное, чтобы предыдущий носитель был на тот момент ослаблен, а лучше всего – находился при смерти и не сопротивлялся.
– А это возможно? – я зябко передернула плечами.
– Да. Сумеречной магии такое под силу. Новый хозяин полностью поглощает, медленно сжирает душу прежнего, высасывает жизненную энергию, воспоминания, способности. Страшный ритуал.
В комнате повисла пауза. Присутствующие молчали, думали каждый о своем.
Значит, любой человек, даже абсолютно не похожий на Маслова? Это плохо…
– А вы сумеете чужую душу почувствовать? – повернулась я к птицу. – Во мне ведь сразу иномирянку распознали.
Феня отвел взгляд, даже хохолок на голове повис виновато.
– Нет, мы не видим сквозь сумеречную иллюзию и защитные заклинания, – ответил вместо него дракон. – Знаешь ведь. Нам это не дано.
– Зато и сумеречные через наши не видят, – тут же воинственно вскинулся феникс.
– По свету души тоже не определить, – сжал кулаки Фарн. – После поглощения хозяина захватчик способен использовать старую пустую оболочку и так маскироваться.
– Остается ловить на приманку, – нарочито бодро резюмировала я, и тут же получила от Кайдена яростное:
– Даже думать об этом не смей!
– Я и не думаю… Пока, – кивнула покладисто, не желая спорить. У нас и без этого имелось, что обсудить.
Предстояло выработать и согласовать общий план, не пропуская ни одной, даже самой незначительной детали. На это ушло несколько часов. А потом, когда все было обговорено и повторено, нам с птицем пришлось попрыгать по Твердыне – из зала предков к клановому древу и обратно. Там окунуться в поток стихии, тут постоять, прижавшись ладонями к стволу… Феникс связывал воедино дерево, алтарь, кольцо, готовя к активации и создавая, как он выразился, управляющий контур.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И слова-то какие в моей памяти нашел.
Кстати, я заметила, что в последнее время птиц стал говорить более складно и замысловато, порой даже солидно. Взрослел мой воробьеныш.
В общем, в эту ночь мы опять не спали и завершили приготовления только на рассвете.
Утром меня ненадолго отпустили отдохнуть – на пару часов, не больше. Потом Кайден велел всем собираться, назначил встречу на полдень и ушел к старейшинам, организовывать мое появление на совете. Присутствовать на совещании такого уровня лишенка Эннари Янт никак не могла, даже будучи невестой наследника. Туда допускались только главы родов, ковена магов и их ближайшее окружение. Как Фарн собирался провести меня, я не представляла, но он сказал, что у него есть план.
Что имелось в виду, мы узнали, когда к назначенному часу пришли к центральному зданию. Там уже стояли экипажи, а возле них – Фарн, трое старейшин и… бледная, печальная Кетра.
Заметив меня, глава совета клана бросил быстрый опасливый взгляд на Кайдена, шагнул вперед, откашлялся и важно провозгласил, что Эннари Янт, связанная кровью с великим Окари Янтом, должна проследовать с ними на совет.
Помолчал, вздохнул, снова покосился на Фарна и коротко пояснил: поскольку сегодня на совете решается судьба Фениксов, там обязаны присутствовать все ныне здравствующие потомки основателя клана. Мол, есть, оказывается, такая древняя традиция. Очень-очень древняя, практически, забытая. Они ее этим утром в старинном своде законов нашли. Повелителю уже доложили и все согласовали.
Кто конкретно это правило так удачно «откопал», старейшина не пояснил, но что-то мне подсказывало, без наследника тут точно не обошлось.
Через четверть часа ворота Твердыни захлопнулись, и повозки с родовыми гербами покатили вперед, увозя нас во дворец Драконов. В неизвестность. Моя жизнь снова стремительно менялась – в который раз за эти два года. Что бы не произошло сегодня на совете, как раньше уже не будет.
Фарн и Граэм, попрощавшись еще во дворе резиденции, ушли порталами, чтобы присоединиться к своим кланам в зале совета, а старейшины не пожелали ехать с нами. Так что в экипаже мы с Кетрой оказались вдвоем и почти всю дорогу молчали – каждой было, о чем поразмыслить. Лишь однажды кузина тихо произнесла, глядя прямо перед собой и как будто ни к кому не обращаясь:
– Кто же знал, что вот так все завершится… – запнулась, добавила торопливо: – Нет, я не жалею о том, что сделала. Если бы ситуация повторилась, опять остановила бы Эндера. Он слишком далеко зашел. Но клан… Что теперь с ним будет? Что станет с нами? Отца ждет суд чести и смещение. Брат – преступник. Я слабая магичка. У Фенисов нет будущего.
Она покачала головой, удрученно поникла, и я невольно придвинулась ближе.
– Мне не известно, что произойдет и чем закончится. Но что бы ни случилось, нельзя отчаиваться и сдаваться. Надо бороться за свои убеждения, за близких и тех, кто в тебя верит, на тебя надеется. Рано или поздно выход обязательно найдется. Ты… Я… Нас, потомков основателя, двое, это на два больше, чем ничего, – я протянула Кетре руку. – Если, конечно, ты со мной.
Несколько мгновений она, не отрываясь всматривалась в мое лицо, потом порывисто кивнула и крепко сжала мою раскрытую ладонь.
Больше мы не разговаривали до конца пути.
Экипаж доехал до дворца, благополучно миновал все патрули, проверки и, попетляв по территории резиденции Драконов, остановился у дворца советов.
Белоснежные, сияющие на солнце стены. Облитые золотом крыши. Высокие витражные окна. Многочисленные колонны и барельефы с изображением магических стихий, зверей и отцов-основателей в полном блеске славы… «Мощь и величие» – значилось над центральной аркой, и здание всем своим видом олицетворяло этот девиз.
Мы поднялись по ступеням и прошли через холл, к коридору, затянутому плотной вихревой завесой. Вот он, тоннель, ведущий в зал и основное место проверки – все, как Фарн с Граэмом описывали.
