Поскольку самозваный хан не только действовал против легитимных властей Коканда, но и объявил «священную войну» против русских, власти Туркестанского края, наконец, решили напрямую вмешаться в дела ханства. В декабре 1875 г. экспедиция под командованием полковника (впоследствии генерала) М. Д. Скобелева выступила против восставших, которые после ряда поражений стали разбегаться, несмотря на то что лже-Пулад-хан пытался навести в своих войсках порядок даже показательными казнями. В январе 1876 г., восстановив на троне Наср ад-Дина, русские войска нанесли окончательное поражение самозванцу, который бежал, но вскоре был схвачен родственниками казненных им военачальников и выдан царским войскам. Учитывая, что самозванец бросил вызов не только кокандскому трону, но и Российской империи, он был судим военным судом в Маргелане и приговорен к повешению в феврале 1876 г. [Бартольд, 1965а, с. 397–398; Корытов, 1902, с. 34–40; Хасанов, 1977, с. 84–88]. Однако его движение в конечном счете привело русские власти к мысли о нецелесообразности дальнейшего существования Кокандского ханства, и оно было ликвидировано в том же году.
§ 2. Самозванцы, выдававшие себя за вымышленных членов правящих семейств
Авантюристы, выдававшие себя за представителей правящих династий, в действительности не существовавших, были не так многочисленны, как те, у кого имелись реальные «прототипы», известны всего лишь несколько подобных претендентов на власть.
В 1558 г. в городе Чарджуй, входящем в состав Бухарского ханства, появился некий «сайид-заде», который выдавал себя за сына Бурхан-султана (Шах-Бурхан-хана) – шайбанидского правителя Бухары, умерщвленного своим родичем Абдаллахом II годом раньше. Чарджуй к этому времени был только что взят бухарским ханом, и противников его власти в городе оставалось довольно много. Они-то и решили сделать правителем мнимого султана, выдав его за сына одного из влиятельных противников Абдаллаха.[164] Ханский наместник в Чарджуе был убит, а самозванец посажен на трон. Однако хану не пришлось даже беспокоиться о самозванце: его сторонники в самом городе выступили против бунтовщиков и перебили их, и новому наместнику оставалось лишь вступить в город и восстановить порядок [Хафиз-и Таныш, 1983, с. 225].
Другой известный случай подобного самозванства также имел место в Бухарском ханстве, но в гораздо более поздний период – в эпоху смуты, начавшейся после смерти Абдаллаха II в 1598 г. Его сын и наследник Абд ал-Мумин-хан, как уже упоминалось, перебил большое количество своих родственников, в которых видел соперников в борьбе за трон. Многие из уцелевших Шайбанидов, естественно, сочли такие действия хана преступными и отказались повиноваться ему, закрепившись в своих уделах в качестве самостоятельных правителей. Вскоре Абд ал-Мумин был убит, однако удельные правители, почувствовав вкус независимости, отказались повиноваться и сменившему его на троне Пир-Мухаммаду II. В этих условиях в Балхе (втором по значению городе Бухарского ханства) ханом был провозглашен некий Абд ал-Амин под именем Исфанд-султана. Он был объявлен сыном Ибадаллах-султана, брата Абдаллаха II, хотя было известно, что у этого султана был единственный сын – Ядгар-Мухаммад-султан, который умер в возрасте трех или четырех лет еще при жизни своего отца. Однако это обстоятельство не смутило балхских эмиров, и они объявили семнадцатилетнего претендента законным наследником Ибадаллах-султана, вдова которого, Джахан-ханум, подтвердила происхождение Исфанд-султана [Ахмедов, 1982, с. 97–98; 1985, с. 105] (см. также: [Систани, 2000, с. 477–478 (примеч. 622)]).
В течение трех лет самозванец удерживал власть над Балхом, Кундузом и другими областями, не подчиняясь бухарским ханам и чеканя собственную монету. Однако в конце концов в 1601 г. он пал жертвой заговора, составленного при прямой поддержке персидского шаха Аббаса I Сефеви, который возвел на балхский трон своего ставленника – Мухаммад-Ибрахим-хана, в шайбанидском происхождении которого сомнений не было [Ахмедов, 1994, с. 163–164].
Довольно неопределенные и противоречивые сведения сохранились еще об одном самозванце, действовавшем во время башкирского восстания 1704–1711 гг. против русских властей. В 1707–1708 гг. одним из предводителей восставших был некий Мурат Кучуков, являвшийся, согласно расследованиям российских чиновников, уфимским уроженцем, т. е. башкиром, и одним из реальных руководителей восстания [Ахмадов, 2002, с. 181, 3 47]. Однако чтобы усилить свое влияние по сравнению с другими вождями восставших, он стал выдавать себя за царевича-Чингисида под именем Султан-Мурада, или Султана-Хаджи.
Интересно отметить, что, похоже, сами башкиры не очень-то понимали на родство с какой ветвью «золотого рода» претендовал самозванец. По одним данным, он выдавал себя за сына сибирского царевича Кучука – последнего потомка Кучума, предъявлявшего претензии на трон Сибирского ханства [Лемерсье-Келькеже, 2009, с. 263; Трепавлов, 2012, с. 123]. Некоторые косвенные данные позволяют предположить, что он претендовал на связь с северокавказской ветвью крымского правящего рода Гиреев [Акманов, 1993, с. 144–145]. Наконец, по еще одной версии он считался сыном каракалпакского хана Кучука [Сабитов, 2008, с. 79; Сень, 2009, с. 166–167]. К тому же, окончательно запутывая самих участников восстания и следствие, начавшееся после его подавления, он именовал себя «прямым башкирским салтаном», кроме того, среди восставших стали распространяться слухи, будто он еще и святой, а видеть его могут лишь наиболее высокопоставленные вожди восставших [Акманов, 1993, с. 146–147; Ахмадов, 2002, с. 347].
Самозванец вел активную дипломатическую деятельность, стараясь привлечь к участию в восстании народы Северного Кавказа (добиваясь и их признания его власти как потомка Чингис-хана), а также вел переговоры с Крымским ханством и Османской империей о переходе башкир в их подданство. Однако его сомнительный статус вызвал настороженное отношение со стороны этих монархов, и его поездки в Бахчисарай и Стамбул оказались неудачными. А по возвращении он потерпел поражение в бою с русскими войсками, был ранен, взят в плен и казнен в Казани [Лемерсье-Келькеже, 2009, с. 263; Трепавлов, 2012, с. 123].
Трудно определить причину, по которой самозваные претенденты на трон выдавали себя за правителей, никогда не существовавших. Вряд ли они и поддерживавшие их влиятельные деятели слишком плохо разбирались в генеалогии Чингисидов. Скорее, напрашивается обратное объяснение: они прекрасно разбирались в семейных взаимоотношениях «золотого рода», отлично знали, кто из его представителей жив, кто умер, чтобы рисковать, выдавая претендента за лицо, о смерти которого было известно. Принимая во внимание разнообразие семейных связей (взятие в жены вдов и, соответственно, усыновление их детей от предыдущего брака, признание законными детей от наложниц, усыновление дальних родственников бездетными владетельными Чингисидами и т. д. (см., напр.: [Сабитов, 2008, с. 70–71])), можно было надеяться, что население с доверием примет информацию о ранее неизвестном потомке Чингис-хана и поддержит его претензии на власть.
§ 3. Претенденты на трон с сомнительным происхождением
Эта группа претендентов на трон, вернее даже правителей, может быть отнесена к самозванцам с некоторой натяжкой: их происхождение вызывало сомнение у современников, однако прямых оснований считать их самозванцами не имелось.
Первые обвинения претендентов на трон и правителей в самозванстве такого рода появляются уже в работах историков персоязычных авторов XIV в., повествующих о событиях междоусобной борьбы в Иране в последние годы правления династии Хулагуидов. Как уже упоминалось выше, после смерти ильхана Абу Саида в 1335 г. к власти пришел Арпа-хан, потомок Арик-Буги (брата Хулагу), пытавшийся укрепить свое право на трон путем женитьбы на Сатибек – сестре Абу Саида. В качестве «дополнительного средства легитимации» он уничтожил всех имеющихся в Иране царевичей-Чингисидов, которые, подобно ему, могли выступить претендентами на трон. Согласно Хафизу Абру, Арпа-хан —
мальчика из рода Конкуртая ибн Хулагу… с двумя другими царевичами, также из рода Хулагу-хана, [не заслуживающих] упоминания, приказал задушить.
Та же судьба вскоре постигла еще одного отдаленного родича:
Из Мавераннахра царевич Таваккул-Кутлуг из рода Угедей-каана ибн Чингис-хана с двумя сыновьями… укрепился в этой стране. [Когда] он с сыновьями прибыл в ставку, Арпа Ке’ун посчитал их более достойными падишахства, [чем он сам] и не простил им этого (убил их) [Хафиз Абру, 2011, с. 147].
Как видим, потомок Арик-Буги постарался уничтожить всех потомков боковых ветвей Хулагу и даже представителей других ветвей Чингисидов, весьма обоснованно полагая, что, коль скоро он сам сумел воссесть на трон, то и они могут последовать его примеру.
