А еще во время Первого Священного Похода, как ту войну назвали победители, взошла звезда Дикого Барона Вергена, который тогда воевал на стороне монофизитов, во славу истинной веры, так сказать. Ну и своей мошны, потому что обогатился с тех событий он сказочно, силу набрал.
Только вот странно немного выходит: Верген же Бакен рвал, как волк овцу, да и Рисс в той войне поучаствовал, поддержал соседнее княжество и деньгами, и оружием, это ни для кого не секрет.
– На второй год войны голод был. Дороги перекрыты, свое все съели, – рассказывал между тем Злой. – Отец пошел еды искать, да ушел недалеко – мародеры поймали и повесили его смеху ради. А может, сказал им что не так, не знаю, мы потом только тело видели. За самой околицей, там хутор сожгли за год до того, жителей в колодец побросали. Вот отца на колодезном журавле и вздернули.
Говорил он спокойно, но по глазам видно было, что не забыл он этого, не так, не по накатанному рассказывает, а как снова видит все своими глазами. Может, он до того и вовсе никому про это не говорил, а вот сейчас прорвало.
– В деревне помирать начали. К тому времени вообще по дорогам ходить запретили, дохни, где живешь. Патрули везде были, как увидят пешего, так даже не спрашивают, кто такой: или застрелят, или зарубят. И это если не скучно им, а то бывало такие забавы устраивали… – Руки его сжались в кулаки, крепко, так что костяшки побелели, но голос был по-прежнему спокойный, если со стороны прислушаться, так и вовсе равнодушный. – Мать умерла, она вообще хворая была, остались мы с сестрой, она старше меня была на два года. Тут отряд ландскнехтов в деревню зашел. Мы спрятаться не успели, но на меня никто и внимания не обратил, дали пинка, да и все, а сестру забрали. И чего им с нее? Она уже кожа да кости была, траву ели, из коры хлеб пекли, а вот взяли…
– Умерла?
– Умерла, понятное дело, – кивнул Злой. – Они не убивали ее даже, просто в очередь встали, вот она и… А я куда глаза глядят пошел. Думал, наткнусь на патруль, так пусть убивают. Чем так жить, лучше уж… А наткнулся на обоз войска Дикого Барона. Угадай, кто обоз вел?
– Круглый?
– Верно, – ухмыльнулся Злой мрачно. – Он самый. Да и не совсем обоз это был, сам понимаешь, у Круглого все не такое, каким сперва кажется. Но убивать они меня не стали, а вместо этого в фургон усадили и накормили. Я сперва накинулся, помню, на хлеб с сыром и мясом, остановить не сообразил никто, так потом чуть не помер. Так еще и выходили.
– Так с ними и остался?
– Так и остался. С Круглым. Куда он, туда и я. В Бакене не был больше ни разу.
Я помолчал, отпил еще вина, размышляя над тем, стоит ли такой вопрос задавать, или лучше не искать ответа, но потом спросить решился, чтобы знать, с кем я хлеб в походе ломаю:
– А как ты с ним, если Дикий Барон Бакену первым разорителем был? Слыхал я, когда еще на службе княжеской был, что именно он и казну захватил и вывез, и деревни налогом обложил на содержание своего войска, выморив начисто. Как?
– Знал, что спросишь, ждал, – ответил он спокойно. – Дикий Барон не причина бедствия, он… он как кашель при чахотке. Рвет кашель горло, выворачивает человека от кашля, но причина не в нем, причина в заразе, в той, что внутри. Так и Верген, он лишь кашель, болезнь не в нем. Не было бы этого Вергена, был бы другой. И были ведь, не один Дикий Барон Бакен в клочья рвал. А не извели бы княжество Бакен, так Бакен бы кого-то сам извел. А болезнь в том, что мы одним языком говорим, а сами друг другу глотки рвем. Мне Круглый тогда это и объяснил.
– А тогда ты как?
Злой вздохнул, мотнул головой, словно отгоняя какое-то видение, сказал уже спокойно:
– А мне тогда, веришь, уже все равно было, я просто жить хотел. Сопляком был, да еще и мелким, лет на восемь выглядел, непонятно в чем и душа держалась. А потом… Потом понял я, мастер Арвин, Круглого. Совсем потом, когда сам глотки резать научился, глазом не моргнув.
– И что Круглый?
– Круглый же не рисский сам, ты знаешь? – спросил Злой, откинувшись на стуле и сложив руки на груди.
– Откуда мне знать? – удивился я такому вопросу. – Я с ним без году неделя знаком.
– Круглый сам родом из Римма, из купеческой семьи. Не бедный был наследник, к слову.
– Так даже? – всерьез поразился я.
– Даже так, – кивнул собеседник. – Дело свое продал, ушел… демон его знает, куда он тогда ушел, молчит он об этом, но сперва не Риссу служил. Думаю, – тут он чуть голос понизил, – что его служба с Валаша началась, и это не просто так.
– В Орбеле объединителя земель искал? – предположил я.
– Верно! – хлопнул ладонью по краю стола Злой. – Все ты верно понял! Ему сперва Орбель сильным показался, а потом разглядел, что нет за ним ничего, кроме бескрайней жадности. Такой на великие дела неспособен, ему лишь бы мошна пухла, ради этого он весь мир готов сожрать и не подавиться.
– И когда Круглый к Вайму пришел?
– А сразу, как тот в Риссе силу показывать начал. Думаю, что Круглый тогда ему и план придумал, как старшего брата с престола столкнуть. И с Вергеном князя связал, у них с Круглым дружба старая, – сказал Злой и, помолчав, добавил, вроде как равнодушно: – С Бакена.
– И ты Круглого тогда сразу понял? – спросил я, снова укладывая сыр на хлеб и прижимая виноградиной.
Злой усмехнулся, покачал головой:
– Я и сейчас не все понимаю. Но вижу так, что людей надо к миру как баранов гнать, стадом, иначе даром что бараны, а сожрут друг друга почище волков. Вот так их надо, – он до хруста костей сжал кулак, подняв его перед собой, – до визга свинячьего, чтобы кровь брызнула. И только когда такую руку на себе почуют, только тогда друг друга жрать прекратят. А пока так: ближнего своего сожрал – и сей день сыт.
Я обернулся на звук отодвинутой по каменному полу табуретки. Тихо сидевший в углу музыкант встал, отошел к дальней стене, пробежался пальцами по струнам своей виолы, потом взялся за смычок, похожий на игрушечный лук, и заиграл. Вечер в трактире только начинался.
5
С рассветом караван отвалил от берега и потянулся за пароходом. Панорама Леймара, его краснокирпичных домов, выстроившихся вдоль облицованной камнем набережной, сдвинулась с места и потекла назад, словно кто-то ленту с нарисованными домами тащил. Толстенные пеньковые тросы натянулись, сдергивая туши глубоко сидящих в воде барж, пароход загудел, кто-то на следующей после нас барже свистнул, громко, по-разбойничьи. Все, пошли. И когда город скрылся за изгибом русла Сильной, Арио собрал нас всех.
– Идем в Лурре, – сказал он. – Это вы и так поняли, но я напомню. Ваша там задача главная – меня охранять да слушать внимательно, что прикажу. Потому что сказать точно, как дела пойдут, – не могу, много там всего… сложного, – добавил он. – А вообще у нас дело такое: в Лурре заговор зреет. Там людей Орбеля хватает, вот они и мутят воду. Ищут недовольных, гадят довольным… И кто-то из Городского Совета их поддерживает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
